"Как мне шепнула тол Ингрид, которой об этом рассказал стражник кин Освальд, — не сдерживая улыбки, проворковала Гудхильд, — рыдала наша несостоявшаяся фаворитка, как белуга. А говорили ж ей люди: не забывай своего места".

Губы Ангелины в тот момент вопреки воли их обладательницы радостно изогнулись, а сердце зашлось в бешенном стуке. Похоже, наступило её время праздновать триумф.

Но царившие в её душе покой и умиротворение вскоре омрачились одним печальным событием. Не прошло и четырёх дней, как Харальд, собрав всех в тронном зале, объявил об отбытии в Норфолк. Объявление это, несмотря на то, что Ангелина чётко осознавала неизбежность скорого наступления, вызвало в душе девушки недоумение.

"Так скоро?". "Почему бы не подождать потепления?" "Неужели начинается?"

Все оставшиеся до отбытия каттегатской армии дни девушка пробыла в абсолютной прострации, которую окружающие списывали на горечь от потери брата. На людях она старалась держать лицо, но оставшись в одиночестве, она предавалась переживаниям и порой даже слезам. В голове её крутились сотни навязчивых мыслей.

Что, если Каттегат всё-таки проиграет?

Не может ли оказаться, что отрубленная голова принца Уильяма — подделка, а на самом деле Норфолк вступил в сговор с Абантес и они готовят ловушку для каттегатцев?

Что будет, если Харальд погибнет в бою?

От последней мысли горло Ангелины сжало спазмом.

Нет. Этого не произойдёт. Не должно произойти. Только не сейчас, когда она, наконец, получила надежду на то, что её будущее здесь окажется менее безрадостным, чем она себе представляла. Пожалуйста, жизнь… Это было бы слишком жестоко по отношению к ней. Она и без того уже претерпела достаточно, она заслужила счастье. Быть любимой. Любить…

Отъезд конунга с войском Ангелина помнила смутно. Всё происходящее казалось каким-то сном, тревожным и нечётким.

Вот Гудхильд её одевает, полчаса подбирая серьги к платью.

Вот она стоит на пристани, прощаясь с Харальдом. Глаза его, кажется, снова сияли, сливаясь в её мыслях с таким же сияющим мягкой белизной снегом.

Вот он наклоняется к ней, запечатлевая на её лбу любящий поцелуй.

Вот Ратель, оставшаяся на время отсутствия конунга в качестве его заместителя, мягко тянет её назад, в замок, пока она с тоской и тревогой провожает взглядом строй медленно удаляющихся за горизонт драккаров.

Теперь им остаётся только ждать.

* * *

Ангелина ковырнула ногой выглядывающий из-под слоя снега камень. Со времени отбытия конунга с войском минуло уже четыре дня. Всё это время она жила затворницей, пока сегодня утром к ней не явилась военная, в приказном порядке объявив, что они идут проветриться на пристань.

И, хотя поначалу девушка и ворчала, но в конечном итоге она прониклась к каттегатке благодарностью — вид бескрайнего водного простора умиротворял.

— Ратель, — Ангелина украдкой взглянула на наблюдавшую за набегающими друг на друга волнами военную.

— У? — Девушка обернулась. Лицо её было странно задумчивым, будто мыслями она находилась не здесь, а где-то далеко.

— Как думаете, они уже в Норфолке?

Ратель смерила Ангелину долгим, внимательным взглядом. Этот осмотр заставил девушку внутренне съёжиться.

"Почему она всегда так на меня смотрит, будто подозревает в чём-то? Неужели я где-то прокололась?"

— Думаю, что да, — наконец ответила военная.

— Ясно.

Ангелина замолчала. Посмотрев ещё раз на море, она вновь заговорила:

— Что-то не так?

— С чем?

— С морем. Вы на него постоянно смотрите и хмуритесь.

Каттегатка мотнула головой, вновь задумавшись о чём-то своём. Спустя время она нехотя проговорила:

— Холодное море раньше не вело себя так… странно.

— Странно? — Ратель кивнула. — И что же в нём странного? По-моему, море как море.

— Посмотри на волны. У Холодного моря совсем другое течение.

Ангелина послушно последовала совету своей компаньонки, но, как она ни старалась, так и не смогла увидеть то, на что та указывала.

Море как море.

— Вы думаете, это может быть какая-то диверсия?

— Ди… что?

Девушка прикусила губу. Снова.

— Ну, — она нервно поправила чуть сбившейся при очередном порыве ветра пуховый платок. — Подлянка от врагов… северян, например. Я имею в виду, может они изобрели какое-нибудь устр… механизм, чтобы ну, не знаю даже, для чего-то поменять течение моря или что в этом роде.

— Нет, я так не думаю. Это природа чудит. — Безапелляционно отрезала Ратель.

Краем глаза Ангелина заметила приближающуюся к ним фигуру молодого мужчины. По его походке она сразу же догадалась, кем был их гость — похоже, недавние слухи о примирении Ратель с тол ИМЯ оказались правдивы, и военная вновь проводила свободное время со своим подчинённым.

Девушка снова повернулась в сторону моря, устремив задумчивый взгляд вдаль. Внезапно она заметила на снегу неподалёку от себя какое-то странное движение. Решив поначалу, что ошиблась, Ангелина подошла чуть ближе, присмотревшись внимательнее.

Нет, не показалось.

Убедившись, что Ратель занята разговором со своим слугой и не наблюдает за ней настолько активно, она ненавязчиво приблизилась к медленно удлиняющейся бороздке на снегу. Тянувшийся ленточкой след едва заметно подмигивал коричневым, и наклонившись, девушка увидела толкающих маленький кусок желтоватой бумаги магических змеек, исчезнувших в тот же миг, как только она потянулась к посылке.

"Это что же… записка? Неужели для меня?"

Поразмыслив немного, Ангелина всё же развернула сложенный вдвое листок. Стоило её глазам быстро пробежать по лениво выведенным буквам, руки девушки тут же затряслись. Генриетта.

"Ангэлина, я буду ждать тебя в лесу у Фрейского дуба сегодня перед закатом. Генриетта".

Ангелина осторожно ступала по сугробам. Ночной заснеженный лес встретил её тихим пением ветра, шелестом падающих снежинок и мерным стуком дятла.

Она долго раздумывала над тем, как ей стоит поступить.

Самым первым вариантом, пришедшим ей в голову, было убийство, однако мысль эта воскресила в сознании Ангелины воспоминания о событиях, произошедших по дороге в Каттегат, когда ей пришлось убить двоих сарайцев, вызвала у неё приступ рвоты. Перепуганная недомоганием девушки, Гудхильд даже порывалась было вызвать лекаря, но остановленное категоричным приказом своей госпожи, успокоилась и, убедившись, в том, что подобное больше не повторялось, покинула покои.

В конце концов, проведя практически весь день в прострации, Ангелина всё же решила предложить Генриетте откуп. Идея эта, внезапно пришедшая ей в голову, вызвала невольно улыбку. Забавно, как причудлива бывает жизнь: когда принцесса Норфолка была той, которая обещала своему двойнику золотые горы, а теперь сама Ангелина готова отдать все деньги мира за согласие сотрудничать.

Ирония.

К тому моменту, как она добралась до назначенного места, уже почти стемнело, но это вовсе не помешало девушке разглядеть своего гостя. Её Высочество стояла, закутанная в меховую накидку, возле дуба, держа в руке масляную лампу. Она заметила приближение Ангелины сразу. Поспешно скинув капюшон, Генриетта решительной походкой приблизилась к ней и, не тратя время на приветствия, объявила:

— Наша сделка окончена, Ангэлина. Обмениваемся одеждой и расходимся.

— Вот как? — Будучи донельзя возмущённой бесцеремонной наглостью своего двойника, девушка даже на секунду опешила. — И где же тогда моя плата, Ваше Высочество? Мой дом в Ладоге уже дожидается меня?

Губы принцессы растянулись в снисходительной ухмылке.

— Твоя плата? — В голосе её сквозила неприкрытая насмешка. — Ну, надо же… А за что это я должна тебе платить, скажи на милость? Разве мы сейчас стоим в Гуркулануме, и в моей постели дожидается моего возвращения этот дикарь Ротхен? По-моему, ситуация немного иная, не находишь?