— Л-ладно, госпожа… — в голосе мужчины послышалась растерянность.

Застыв в своей позе, он коротко зевнул.

С каждой секундой шаги становились всё громче. Прислушивающаяся к ним Ангелина спрятала лицо в шкурах, боясь выдать своё притворство. Сердце девушки зашлось в бешеном стуке, предвкушая скорую авантюру.

Вскоре раздался шелест ткани, и в шатёр вошли две молоденькие девушки, облачённые в военную форму. В руках они держали две железные миски, от содержимого которых раздавался аппетитный аромат мясной похлёбки. Тяжело сглотнув, Ангелина прислушалась.

— Эй, принцесса, поднимайся! Его Величество велел покормить вас.

— Убери от неё свои руки, каттегатская шлюха! — Тотчас вскинулся лекарь. — Ты, что ли, ослепла? Не видишь разве? Её Высочество отдыхает!

— Ты, старик, вообще понимаешь, кого шлюхой назвал? — Громкий голос военной неприятно ударил по ушам. — Я первый помощник главнокомандующего Аслауг Хельгадоттир! За такие слова я твою жирную голову отрежу и скормлю её медведю!

— Тьфу! Да хоть сама королева! Все вы для меня каттегатцы выродки! Все, как один! Божество меня упаси стелиться перед кем-то из вас. Забирай хрючево своё и повертай назад — к корольку своему. Мы скорее подохнем, чем к вашим помоям притронемся!

— Ну, смотри, старик, — оскалив зубы, девушка с яростью швырнула тарелку прямо в лицо лекаря. Тот громко застонал и затряс головой в попытке стряхнуть с себя обжигающую жидкость. — Скоро ты на пару со своей проблядушкой принцессой и всей её гнилой семейкой будешь нам пятки лизать, моля о милости. Пошли, Торун. Пусть сидят голодные.

Резко развернувшись, девушки покинули шатёр.

Выждав ещё немного, Ангелина открыла глаза. Бронхилай сидел всё в той же позе. Лицо его сделалось ещё более красным, а взгляд приобрёл хищное выражение.

— Отродье Великого Душителя, — зло выплюнул он.

— Вы в порядке? — Поинтересовалась девушка.

— Буду, когда это паскудство увижу посаженными на колья!

Ничего не ответив, Ангелина посидела немного, выжидая. Она опасалась, что после всего случившегося Харальд пришлёт ещё кого-нибудь или — того хуже — придёт сам. Но, к счастью, всё было тихо.

Сделав глубокий вдох, она кивнула. Пора.

Перевернувшись на бок, она оттолкнулась голыми ступнями от маленького деревянного колышка, немного продвинувшись вперёд. Обёрнутое вокруг неё одеяло немного сползло, обнажив её тонкие плечи, но девушка не придала этому значения. Изгибаясь, подобно змее, она настойчиво продиралась вперёд, время от времени останавливаясь и прислушиваясь, будто воришка, к звукам за шатром.

В какой-то момент она почувствовала, как привязанная к ногам верёвка натянулась. Чуть приподняв корпус, она вытянула руки, попытавшись зацепить связанными пальцами лампу. Тщетно. Ей не хватало ещё совсем немного.

Раздражённо фыркнув, она тряхнула головой и, больно упёршись локтями в твёрдую холодную землю, резко дёрнулась вперёд. Путы на лодыжках Ангелины тут же натянулись, и грубая бечёвка впилась в кожу. Игнорируя мгновенно растёкшуюся по ногам боль, девушка ещё раз вытянула руки.

Есть.

Горячая лампа свалилась набок, из-за чего хрупкое стекло мгновенно разбилось. Сдержав свой полный ликования вскрик, Ангелина неловко притянула к себе лампу. С трудом изогнув руки, она расположила их таким образом, чтобы небольшое пламя охватывало один из узлов на её запястье. Постепенно нагреваясь, верёвка начала медленно плавиться.

— Госпожа… — в тихом голосе Бронхилая прозвучало изумление.

— Тише, — сосредоточенно следя за огнём, произнесла Ангелина. — Не шуми, нас могут услышать.

Мужчина тяжело сглотнул, отчего кадык его дёрнулся, и прикусил нижнюю губу. Лицо его при этом приобрело комичный вид — в своей взволнованности он походил на старого бульдога, ожидающего, когда его выведут на прогулку.

Сгорая, верёвка болезненными укусами опаляла тонкие запястья Ангелины. Сжав зубы, она старательно терпела, сдерживая готовые вырваться наружу стоны. Когда жар уже стал совсем нестерпимым, а кожа начала ощутимо потягивать от небольших ожогов, девушка резко одёрнула руки. Одним резким движением разъединив ладони, она разорвала охваченную огнём тонкую нить. Встряхнув руками, Ангелина скинула окутывающие её пальцы путы, тотчас же принявшись освобождать затёкшие ноги.

Покончив с ногами, она поднялась и, удерживая у груди одеяло, спешно поковыляла к Бронхилаю.

Когда она лихорадочными движениями распутывала тугие узлы на руках лекаря, её непослушные пальцы нервно тряслись. Опалённая огнём кожа на запястьях Ангелины неприятно щипала, на лбу её от волнения выступили капельки пота. В нос ей ударял исходивший от мужчины запах перегара, неприятно раздражая обонятельные рецепторы.

Как только верёвки на руках Бронхилая ослабли, девушка тут же метнулась к мешкам с одеждой. Даже не тратя время на лишние поиски, она вытащила первые попавшиеся ей под руку брюки и рубашку. Пока Бронхилай освобождал свои ноги, она быстро скинула одеяло, резкими и чёткими движениями натянув на себя одежду. Подойдя к другому мешку, она мысленно взвала ко всем существующим богам, молясь им о том, что бы в нём оказалась обувь. Заглянув внутрь, Ангелина не сдержала приглушённого радостного выдоха.

Отобрав более-менее подходящую ей по размеру пару высоких сапог, она выпрямилась. Бронхилай, уже полностью освободившийся, стоял над своей "кроватью" и, кряхтя, разминал свои толстые ноги.

— Вы готовы? — Дрожащим от волнения голосом спросила Ангелина.

Равными движениями оттирая с лица остатки жаркое, мужчина вытянул губы вперёд. В лице его читалась решимость вперемешку со злостью — ещё одним последствием недавней стычки с каттегатками.

Оттянув ворот и покрутив головой, лекарь быстро кивнул и ответил:

— Готов.

Тяжело дыша, Ангелина быстро перебирала ногами. Грубые солдатские сапоги, на поверку оказавшиеся великоватыми, замедляли её движения, делая их прерывистыми и неаккуратными, но, к счастью, они имели и весомое преимущество — будучи выполнены живущими на севере мастерами, сапоги имели прочную, нескользящую подошву, что позволило девушке относительно комфортно чувствовать себя на промёрзшей, слегка покрытой снегом земле. Найденная ею одежда, однако, была менее удачной — жесткая и тонкая, она легко пропускала холод, отчего зубы Ангелины мелко стучали.

За спиной раздавалось тяжёлое дыхание лекаря. Несмотря на регулярно отпускаемые Ангелиной просьбы быть потише, мужчина то и дело извергал негромкие ругательства, раз за разом умудряясь то поскальзываться на ровном месте, то спотыкаться об очередную корягу. Лицо его, казалось, стало ещё краснее, а тонкие редкие волоски смешно подпрыгивали возле уха при движении.

— Бронхилай, смотрите! — Резко затормозив, Ангелина присела. — Нашли!

Стукнувшись ногой о торчащую из земли палку, мужчина тихо взвыл.

— Тс! — Обернувшись к нему, возмущённо цыкнула девушка. — Пригнитесь, а то заметят!

Закивав головой, лекарь прикрыл рот ладонью, жалобно застонав. На глазах у него выступили слёзы и, продолжая поскуливать, он грузно плюхнулся на колени. Внезапный порыв холодного ветра заставил его поёжиться. Встав на четвереньки, мужчина пополз к притаившейся за камнем девушке.

— Госпожа, — в шёпоте Бронхилая отчётливо прослеживался страх. — Может… ну их, а? Чего ради нам их вытаскивать? Как бы самим не сгинуть!

— Я же уже говорила, — пытаясь разглядеть сквозь деревья стороживших навес с пленниками каттегатцев, нервно пробормотала Ангелина. — Нам нужен кто-то, кто владеет боевой магией и может ориентироваться на местности. Сами мы заблудимся!

Растирая окоченевшие от холода руки, девушка выглянула из своего укрытия. Медленно, но настойчиво опускающиеся на землю сумерки погружали всё окружающее пространство в непроглядную темноту, серьёзно ограничивая обзор. Едва слышный шум женских и мужских голосов время от времени прерывался гоготом, но, как Ангелина ни старалась прислушиваться, она не могла определить, откуда именно они раздавались — со стороны ли ужинающих в компании конунга Харальда воинов или от сторожащих пленников каттегатцев.