— Как то угодно Вашему Величеству.

Харальд кивнул. Взяв за руку укутанную в тяжёлую меховую накидку Ангелину, он развернулся в сторону отполированной деревянной лестницы, бросив на прощание:

— И пришлите в наши покои служанок — пусть они наполнят ванну.

— Всё сделаем, Ваше Величество!

Холл постоялого двора тотчас наполнился разнообразными звуками — гомон голосов, топот, скрип оживили огромный двухэтажный особняк, будто застывший после прибытия каттегатцев. До ушей Ангелины донёсся громкий смех воинов и вторившие ему застенчивые смешки молоденьких служанок, отправленных сопровождать их в комнаты.

Обернувшись, Ангелина украдкой взглянула на шагающую рядом с высокой русоволосой каттегаткой Ратель, бывшей, как узнала девушка, кем-то наподобие генерала, бледную Семпронию. Руки командирши были по-прежнему связаны, а на щеке имелся внушительный кровоподтек. Её местами изодранная одежда была испачкана грязью и застывшей кровью, как и короткие тёмные волосы военной. Перехватив взгляд норфолки, Ангелина приподняла уголок губ в попытке выдать хоть что-то отдалённо напоминающее ободряющую улыбку, но, заметив брошенный в их сторону полный раздражения внимательный взгляд каттегатки, девушка быстро отвернулась. Не хватало ещё, что бы эта ненормальная заподозрила их в сговоре. Она и без того умудрилась неплохо попортить кровь им обеим за те два дня, что они провели в дороге до Корлема — терпеть пакостные выходки вредной военной больше не хотелось.

Покорно следуя за вцепившимся в её руку Харальдом, Ангелина размышляла над тем, через что ей предстоит пройти в будущем. В её фантазиях пленение у каттегатского конунга должно было обернуться для неё чем-то унизительным и крайне малоприятным, но со времени их встречи мимолётный разговор у костра в лесу был единственным их продолжительным взаимодействием. Всё время пути мужчина лишь ограничивался вопросами о её самочувствии, не предпринимая никаких попыток ни завести с ней беседу, ни — слава Божеству! — причинить ей какой-либо физический вред. Напротив — стоило им добраться до лагеря, как он тут же прислал ей лекаря, залечившего её запястья от уродливых ожогов.

Ангелина испытывала двойственные чувства от сложившейся ситуации — с одной стороны, она была рада тому, что к ней отнеслись подобающим образом, но с другой… нахождение в подвешенном состоянии нервировало её. Сейчас ей хотелось лишь одного — прояснения своего положения, и она была намерена получить это от Харальда сегодня же.

Дойдя почти до конца коридора второго этажа они, наконец, остановились. Пока взволнованный слуга возился с ключом, отчаянно пытаясь вставить его в замочную скважину, Ангелина без особого интереса разглядывала просторный коридор.

Покрытый тёмно-зелёным ковром дощатый пол; украшенные цветными гобеленами с изображёнными на них сценами охоты деревянные же стены, на которых разместились на равном расстоянии друг от друга масляные лампы; стройные ряды однотипных деревянных дверей — одним словом, типичный отель, коих в её мире было валом, разве что этот отличался своим причудливым средневековым антуражем.

— Ваша комната, Ваше Величество, — голос паренька-прислужника предательски выдавал охватившее его обладателя волнение.

— Благодарю, — приняв ключ у слуги, Харальд решительно вошёл в просторную светлую комнату, утянув за собой Ангелину, после чего быстро закрыл двери, спрятав ключи в кармане своих брюк.

— Но мы… я…, — будучи обезоруженной его поступком, девушка залепетала.

— В чём дело? — Мужчина вопросительно приподнял бровь, глядя на растерянно уставившуюся на него принцессу.

— Я думала… то есть, мне казалось, что… у нас будут другие комнаты… в смысле, разные… я… я разве не должна быть с Семпронией, ну… мы же… мы же пленницы…

Конунг весело хохотнул.

— Маленькая принцесса расстроилась из-за того, что ей не дали возможность ещё раз сбежать? — Наиграно просюсюкал Харальд. — Ты меня за идиoтa принимаешь, а, Генриетта? — неожиданно резко он схватил Ангелину за подбородок, а голос его стал непривычно жёстким. — Я потерял нескольких воинов из-за твоего побега, девчонка! Пока не прибудем в Каттегат, я с тебя глаз не спущу. Советую привыкать к этому. — Договорив, он отпустил девушку.

Отойдя подальше к обитому красной грубой тканью креслу, конунг одним быстрым движением снял свой утеплённый песцовым мехом плащ и бросил его на сидение. Следующими слетели ножны, кожаные поясные сумочки — судя по звуку, набитые какими-то металлическими предметами, — а также перчатки.

Наблюдавшая за этим Ангелина по-прежнему стояла у двери, подобно античной статуе — такая же неподвижная и мертвенно бледная. От испуга её сердце бешено колотилось, а руки сотрясала противная мелкая дрожь. Ей ещё ни разу не приходилось видеть конунга Каттегата разозлённым, и, хотя она внутренне и готовила себя к этому, в реальности поведение мужчины испугало её куда больше, чем она думала.

Громкий стук в дверь вывел Ангелину из транса, заставив резко вздрогнуть. Стремительно приблизившийся к двери Харальд дал знак девушке отойти подальше, а сам, приложив руку к дверному косяку, активировал магию. В комнате в тот же миг повисло напряжение.

Что происходит? Он всегда так делает? Может, их выследили люди Ротхена?

Ангелина прикусила губу, боясь издать хоть звук. Её глаза жадно ловили каждое изменение в лице конунга — настороженность, подозрительность, решительность и, наконец, облегчение. Деактивировав магию, мужчина достал ключ и, открыв двери, впустил в комнату двоих, несущих окутанные магическими сетями бочки с водой, служанок.

Отвесив поклон, одна из них, запинаясь, проговорила:

— Гос-госпожа тол Моргентау при-прик-казала приготовить ванну, Ваше Вел-личество.

Харальд кивнул, пропустив девушек в комнату.

После того, как они скрылись за одной из дверей, конунг подошёл к Ангелине.

— Пока мы здесь, не разговаривай ни с кем без моего разрешения. Если я узнаю, что ты пыталась подбить кого-нибудь из обслуги помочь тебе сбежать, то ты очень сильно пожалеешь об этом.

— Я… — голос девушки был хриплым, — я не собиралась…

— И не стоит — король Эссена мой дальний родственник и верный союзник Каттегата. Пока мы на его территории, тебе не скрыться, принцесса.

— Я… поняла.

Мужчина мягко взял Ангелину за шею и, склонившись к её лицу, тихо выдохнул:

— Умница. Будь такой понятливой и дальше.

Девушка сглотнула, испуганно глядя в непроницаемое лицо Харальда. Сердце её заходилось в сумасшедшем ритме, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Казалось, будто каждая клеточка её тела наполнилась страхом — тем самым первобытным, животным испугом, который человек ощущает при приближении готового его сожрать хищника. Будто остальной мозг перестаёт функционировать, а остаётся лишь его древнейшая часть — та самая, что сформировалась, когда мы ещё были рыбками, конкурирующими с предками современных морских обитателей за жалкие крохи еды. И потому этот участок мозга так хорошо приучился ощущать грозящую нашей жизни опасность, сигнализируя о ней чувством всепоглощающего ужаса.

Именно это сейчас и испытывала Ангелина — страх жертвы перед способным уничтожить её одним жестом хищником. Подумать только — всего несколькими минутами ранее она была полна решимости вытрясти из каттегатца информацию о его планах на неё! Ну разве она не глупая?

Звук открывшейся двери нарушил опустившуюся на комнату тишину. Отвернувшись от девушки, Харальд проговорил:

— Вы можете быть свободны, мы справимся без вас. И пусть тол Моргентау пришлёт нам торговку одеждой, да побыстрее — Её Высочеству срочно нужны вещи.

— Да, Ваше Величество.

Отвесив поклон, служанки вышли. Щёки их пылали то ли от усердия, то ли от смущения, и они всячески избегали необходимости пересекаться взглядом с конунгом.

Закрыв за ушедшими двери, мужчина одним ловким движением стянул с себя рубашку, бросив её на пол. Потянувшись к шнуровке на брюках, он взглянул на изумлённо глядящую на него Ангелину, по-прежнему укутанную в тёплый плащ.