Работорговцы открывают камеры и вносят ведра с водой. Уверена, что от меня пахнет как от уличной собаки, а одежду нужно только сжигать. Думаю о том, как готова выпить все это ведро.

– Проследите за ними, с теми кто не будет слушаться можете не церемониться. – он касается хлысты на поясе. – Но не переусердствуйте, они должны хотя бы стоять на ногах.

Мэг улыбается, она ждет не дождется, когда сможет отыграться на нас. Передо мной ставят ведро, первым делом набираю в ладони зловонной воды и делаю два больших глотка. Этого хватит чтобы немного продержаться. Женщина ходит вдоль решеток и стучит по ним, напоминая о том, что пора мыться. Я снимаю с себя рубашку, пытаюсь отмыть волосы и лицо, а остатки воды трачу на тело. На дне ведра я замечаю странный предмет. Тонкое свернутый клочок бумаги. Сначала кажется, что он не настоящий, как те птицы. Но он реален. Достав клочок, я тут же его разворачиваю. На нем написано лишь одно слово «Готовься». Август пришел за мной, он здесь, а значит я могу выдохнуть. С трепетом в груди, засовываю записку и заколку в сапог, чтобы ее не нашли.

– Отдай заколку мне. – хрипит Тасита.

– Нет.

Она вздыхает. – Тогда поднаберись сил, они нам понадобятся.

– Что если нас все-таки поймают?

– Когда мы слышали, что кто-то подговаривает остальных на побег, отрезали язык. Обычное дело. Тем, кто пытался сбежать отрезали пальцы на ногах. Остальные, видя все это даже не подумывали о побеге.

Я жалею, что спросила об этом. Если бы я не знала кем была Тасита, никогда бы не подумала, что она на это способна.

– Куда меня могут купить?

– Как я и говорила скорее всего в публичный дом. Повезут дальше на юг, если сбежишь сможешь пересечь границу и оказаться в Хэварде.

Я не могу вернуться домой ни с чем, к тому же здесь потеряно столько времени. Хочется верить, что меня все еще ждут в Хетингере, а не думают, что я мертва.

– Тасита.

– Да?

Я прикасаюсь к записке в сапоге, надеясь, что мне это не померещилось.

– Что? – переспрашивает она.

Я хочу рассказать ей о записке, но решаю умолчать.

– Хочу снова увидеть солнце. В Хэварде оно светит круглый год, и я даже не задумывалась о том, что буду скучать по нему.

– Если выберусь отсюда поеду к океану. – грустно произносит женщина. – Всегда об этом мечтала.

– Хороший выбор.

– Уже была у океана? Хотя, конечно же, была.

– Я никогда не выбиралась за пределы Хэварда, да и большую часть времени, проводила в замке.

– Не самое лучшее «первое путешествие». – усмехается она.

По помещению проносится жуткий скрежет.

– Ну что, пташки, пора на волю. – с неким воодушевлением говорит главарь.

– Девочка, слушай меня внимательно. – Тасита начинает пересказывать план, который созрел у нее в голове. – Только так, ты поняла меня?

Подельники главаря начинают открывать камеры. Нас выстраивают в ряд и по очереди одевают кандалы на руки и ноги, объединяя одной цепью. Запястья сразу пронзает жгучая боль. Тасита оказывается впереди, видя меня она улыбается, но все это показное, женщина в отчаянии. Люди, сидевшие в этих камерах, уже не похожи на людей. Тела подрагивают, речь неразборчива, а глаза туманные и в то же время дикие, словно они не здесь.

Работорговцы ведут нас наверх по лестнице, в конце которой я вижу свет. Выйдя на поверхность, наконец за столь долгое время, через окно я вижу дневной свет. Глаза начинает щипать и нужно пару минут, чтобы привыкнуть, но я готова заплакать от этого теплого желтого света. Раньше в этом помещении сидели люди, сегодня камеры пусты и ждут нас.

– Двигайте! – кричит работорговец.

Кто-то из впереди идущих дергает за кандалы, и они врезаются в запястья с такой силой, что руки краснеют. И наконец мы выходим на улицу. Я останавливаюсь, открыть глаза почти невозможно, приходится щуриться. Но этот свежий воздух, ветер, обдувающий лицо заставляют меня улыбаться.

– Не стоим! – напоминает нам мужчина.

Нас ведут в центр площади к эшафоту, где уже проходят торги. Вся площадь заполнена людьми, так что нам приходится пробираться вдоль стены. Здесь не только покупатели, но и просто люди, желающие понаблюдать за данным зрелищем. Нам приказывают остановиться и ждать своей очереди.

– Будь готова. – доносится у меня над ухом.

Я оглядываюсь назад, но человек исчезает в толпе. Голос не кажется знакомым и это точно не Август. Может за мной все же отправили солдата из Хэварда.

Главарь поднимается на эшафот и продолжает торги. Сменяются только люди, которых по очереди выводят к главарю. Это словно аукцион, кто больше предложит тот и забирает товар. В толпе можно заметить, как женщин, так и мужчин разных возрастов. Тем, кого купили на руке пишут имя покупателя, цену и отводят обратно за решетку. Торги происходят быстрее, чем я ожидала. Наступает очередь Таситы, ее выводят в центр эшафота.

Главарь быстро оглядывает ее с ног до головы, не скрывая гримасу отвращения.

– Женщина лет тридцати пяти, хорошо сложена, может заниматься физическим трудом, особых недостатков не имеется, лишь гадкий шрам на шее. Начальная цена пять серебряников.

Тасита с каменным выражением лица смотрит прямо, будто здесь нет всех эти людей. За нее борются двое, и в конечном итоге, один седовласый старик покупает ее за девять серебряников.

Спустя два человека, наступает моя очередь.

Я часто находилась в центре внимания, но это были балы и различные приемы. Когда меня выводят на эшафот, ужас пронизывает до костей. Эти оценивающие взгляды, люди рассматривают меня как товар, а не человека.

– Все тем, кто ищет себе жриц в дом любви и услады, может понравится наш следующий товар. Молодая девушка, темные волосы, а какие изящные черты лица, вашим клиентам, да и вам может прийтись по вкусу. Начальная цена девять серебряников.

Дама с ужасной шляпой на голове предлагает четырнадцать. Главарь победно улыбается, но продолжает набивать цену. Последняя цена шестнадцать серебряников и чернилами на моей руке выводят имя Арахна. Мэг толкает меня в спину, направляя обратно в здание. Сейчас я должна воспользоваться своим единственным шансом. Войдя внутрь, я оглядываюсь по сторонам, и кроме людей, сидящих в камерах никого нет.

– Я не могу дышать. – я начинаю оседать на пол.

Ничего остроумного или гениального мне не приходит в голову.

Достаю заколку из сапога и крепко ее сжимаю, хотя руки продолжают трястись.

– Вставай, у меня нет времени на твои сопли.

– Помогите, пожалуйста, я не могу дышать. – задыхаюсь я.

– Черт вас подери. – Мэг наклоняется ко мне. – Если ты сейчас не встанешь, я сломаю тебе руку.

Я направлю острый край заколки ей в глаз и резко вонзаю ее. Мэг во все горло начинает кричать от боли. Заколка остается в глазу, по щекам женщины бежит кровь.

– Мелкая тварь. – кричит Мэг. – Арахна не получит тебя.

Она вытаскивает заколку, швыряет на пол и кидается на меня. Резкая боль пронзает бедро, но я не придаю этому значение. Мэг кричит и зовет людей на помощь, я не придумываю ничего лучше, как ударить ее кандалами по виску. Женщина падает на пол как мешок с картошкой. Кровь стынет в жилах, сначала мне кажется, что я убила ее, но приглядевшись замечаю, как вздымается грудь женщины.

– Девочка. – кричит мне Тасита.

Я смотрю на выход, дверь не заперта, нужно всего толкнуть и выйти. Взгляд Таситы полный отчаянии не дает мне этого сделать.

– Пожалуйста.

По каплям крови легко нахожу заколку в углу у камеры. Об штанины вытираю серебряное украшение от крови и кидаюсь к камере Таситы. Если бы не продольные прутья, Тасита сама бы справилась с взломом свое камеры. Сейчас же ее рука просто не дотянется до замка. Руки трясутся так, что я не могу вставить острый конец заколки в скважину.

– Не нервничай. – пытается успокоить меня женщина.

Но я продолжаю оглядываться на Мэг и двери. С минуты на минуту сюда могут ворваться или Мэг просто придёт в себя.