Я кивнул и рванул прочь из Красного замка.

Всё-таки я нервничал, ведь никому никогда не доверял, а тут за спиной остались чудовища, оборотни. Не будь Алёнушки со мной, я был бы спокойнее, но она сопела, прижавшись к моей щеке нежной щекой.

Реджи побежал следом, судя по мягким толчкам, его сопровождал кто-то еще.

И мы уже увидели Белый замок, когда вдруг вскрикнул тихонько Реджи. Я обернулся: в груди у черного аспида светилась, отражая месяц серебряная стрела.

Я осторожно усадил Алёнушку на мох и подбежал к Реджи.

Одним рывком вытащил стрелу. Темно-красная кровь толчками вытекала из раны. Странно, но кровь аспида была точно такой, как у человека.

— Как его лечить? — повернулся я к белой барышне Сюзи.

Именно она отправилась охранять нас вместе с Реджи.

— Серебро смертельно для нас, — прошептала она.

— Осторожнее будь, князь. Стреляли твои и не в меня они целили, в тебя, князь, попасть хотели, — прохрипел с трудом Реджи.

— Отнесем его к нам, вдруг наш док знает, как его вылечить? — предложил я, заталкивая глубже ужас от слов парня.

«В тебя целили» — это значило, что на своей стороне у меня очень мало своих, если они есть вообще.

— Нет, — едва слышно прошептала Сюзи, — я обращусь и отнесу его домой. Дома ему помогут, в твоем замке живут наши враги.

— Пока хоть мхом заткнуть рану? — спросил я.

Сюзи покачала головой: спросила:

— Любой металлический предмет дай, если есть.

— У меня есть, — Алёнушка вытянула из-за голенища сапожка кинжал.

— Серебро есть в нём? — Сюзи повертела кинжал в руках.

— Нет, — Алёнушка подобралась к нам близко, рассматривала окровавленную стрелу, качала головой.

— Отвернитесь, — приказала Сюзи.

Но, я немного подсмотрел, как она положила оружие на камень, дохнула пламенем, и кинжал расплавился, превратившись в ручеек металла.

Сюзи подставила ладошку и залила расплавленным металлом рану Реджи, тот наклонился над рукой белого аспида, слизал с её пальцев капельки металла.

Прошептал:

— Благодарю, человеки, мне уже лучше.

Значит, аспид не шутил, когда сказал, что ему нужно пить расплавленный металл.

— Удачи, — сказал я Сюзи.

— Мы желаем друг другу небесной высоты, — улыбнулась мне Сюзи.

— Небесной высоты, — послушно произнес я.

Пахнуло ветром, отчего-то горячим, и белоснежный аспид, подхватив маленькую фигурку Реджи, улетел к Красному замку.

Я взял Алёнку на руки и побрел к замку.

— Какого рогатого лешего вы бродите по ночам без охраны, князь? — передо мной вырос здоровенный рыцарь, рассматривающий нас сверху вниз.

Хорошо, что вообще признал в нас своих. А если именно он стрелял?

— Вы что тут делаете? — холодно спросил я, тоже разглядывая рыцаря в упор.

— Первая полоса стражи, по приказу командира гарнизона, Воронцова, — доложил шепотом рыцарь.

— Вот и несите службу, — буркнул я, покрепче прижимая к себе мою Алёнушку.

Пока мою. Надеюсь и потом тоже мою. И до самой смерти мою.

— Ваше высочество, — рыцарь подошел ко мне ближе, — рыцарей в дозоре я оставлю, а сам провожу вас, в лесу неспокойно, нечисть шныряет.

— Вперед иди, — приказал я.

Получить от него стрелу в спину мне не хотелось.

— Я у драконов в замке кое-что поняла, — зашептала мне на ухо Алёнушка, прижимавшаяся к моей груди, — моего брата убили в бою на стенах, я не должна мстить. Месть — самый глупый выход из того огромного горя, в которое я провалилась. Я очень сильно любила Матвея, думала, что если убью нескольких аспидов, мне будет легче, а теперь я вижу, что нам надо прекратить эту бойню, чтобы не погибали другие. А ты знаешь, что твоего отца тоже убили на стенах? Я помню, как плакала моя мама, они с ним в школе вместе учились. Она всё повторяла: «Мстислав, Мстислав…»

— Я ведь отца не знал. Ни разу не видел. Поэтому мне нечего сказать про его гибель. Конечно, смерть еще нестарого князя была трагедией для многих. Я твердо понял одно, пора прекратить бойню. Попытаюсь договориться с драконами, но не знаю, что из этого выйдет, — признался я, понимая, что роняю себя в глазах ненаглядной моей зазнобы.

— Мне нравится, что ты говоришь правду, — улыбнулась она, — давай не будет ждать твоего Никиту, а запремся в спальне до утра, я люблю тебя, княже. И побыстрее остаться наедине нам необходимо сейчас!

Алёнушка поцеловала меня в губы, и я понял, что не могу больше ни о чем и ни о ком думать. Хотя частичка меня волновалась за моего верного солдата-Ника.

В замок я влетел бегом. С трудом дотерпел до своей узкой крохотулечной спальни, закрыл двери и начал целовать Алёнушку. Удивляясь, как я мог тренироваться с ней бок-о-бок и не узнать мою зазнобу в тоненьком мальчишке с оленьими глазами? Эх, Олёшка, Олёшка! И нигде ведь не прокололся «пацан»!

Мы обнимались, не в силах разомкнуть объятия, когда в дверь постучали требовательно и властно.

Подождав немного в надежде, что за дверью стоит кто-то соображающий, что в два часа ночи не следует будить крепко спящего князя, я поднялся. Завернувшись в покрывало, скользнул к порогу. Алёнушка напряженно смотрела то на меня, то на створки, закрытые на замок.

— Кто? — спросил я.

— Открывайте, князь, это я Воронцов. От драконов прислали гонца. Никита попал в засаду, ответ ждут сейчас, — голос старика был напряжен и скрипуч.

— Как в засаду?! — выпалил я, распахивая дверь.

— Я говорил, сработает. Испугался за меня, княже? — улыбнулся с порога Ник. — Я сумел от них удрать. И даже прихватил с собой этого придурка-стрелка. Но у меня плохие… — тут Ник увидел закрывающуюся до носа одеялом Алёнушку и улыбнулся. — Значит, сам забрал девушку? С одной стороны: молодчага ты, княже. А с другой: дурак. Зачем сбежал от Воронцова? Они тебя в лесу искали несколько часов. Хорошо додумались за подмогой в замок пойти, тут и докладывают: вернулся мол князь, живой и здоровый. Только про девицу твою ни слова не сказали, постеснялись, придурки.

— Как? Почему? Зачем чудовища отдали тебе девушку, княже? — нахальный Воронцов вошел в спальню без церемоний.

— Я обговорю все эти вопросы с вами завтра утром, а сегодня уже спать пора. Правда, у меня есть один вопрос к вам обоим. Почему вы, два вредных старикана, не рассказали, что Олёшка — это моя Алёнушка? — я смотрел на них требовательно, отмечая усталый вид обоих.

— Сам ты не видел, а нам лишней информацией с тобой ни к чему было делиться, княже, — широко улыбнулся Ник.

— Спросил бы, ваше высочество, я ответил бы, — ровным тоном ответил Воронцов.

— Ясно, я сам во всём виноват, — кивнул я.

Ничего не меняется в жизни. Проблемным и глупым остаюсь по-прежнему только я сам, находясь среди умных и толковых людей.

— Я просила Никиту и Виктора Ивановича ничего тебе не рассказывать, — Алёнушка не собиралась молчать, — думала, если заметишь, на шею тебе брошусь, а если не разглядишь меня в парнишке глазастом, сама ничего рассказывать не буду.

— Носила амулет, взгляды отводящий, но надеялась, что я узнаю тебя? Ладно, потом поговорим, почему я тебя не увидел, сердцем не почувствовал, — буркнул я безрадостно, — амулет видать, тебе достался хороший, вот что.

Мне хотелось любить Алёнушку всю ночь, точнее сказать, всё время, что осталось до утра: поцелуями и нежностью загладить эту неловкость, но и про правду я не мог промолчать. К тому же эти вредные мужики делали вид, что не понимают меня. А, может, и правда, не понимали, что им пора уходить.

— Мы спать хотим, — потянулась сладко моя Алёнушка, кутаясь в одеяло.

Мужики сразу отмерли и принялись ласково щебетать над моей возлюбленной.

— Спокойной ночи, — чирикал сладким голосом Никита.

— Приятных снов, — вторил ему так же сусально-прянично-шоколадно Воронцов.

Они осторожно прикрыли за собой двери и удалились, чуть ли не на цыпочках.

— А ты умеешь завоевывать сердца суровых солдат, — хихикнул я, обнимая мою зазнобу и чувствуя, как мое собственное сердце начинает биться слишком быстро.