— Ешьте со мной, на всех хватит, — пригласил я Ника и Мика за стол, — может, вы лучше знаете местную кухню, и подскажете попробовать то, что повкуснее.

— Ну, картошку ни мне, ни Мику чистить на местной кухне не приходилось, — усмехнулся Никита, — но да, вот этот соус превратит любое блюдо в пищу богов, а компот лучше пить тот.

Ник наливал мне напитки, подкладывал еду, скоро я почувствоввал себя настоящим князем в своем замке, окруженном не только врагами, но и с друзьями за роскошным столом.

От еды, от перенесенного страха смерти, я слегка осоловел и задремал прямо в кресле.

— Отнеси его на кровать, Ник, — услышал я сквозь дрему голос Воронцова.

— Мне это нетрудно, но мальчик обидится, что я посмел обращаться с ним, как с ребенком, — улыбнулся Ник.

— Он и не заметит, а мы ему не скажем, — Воронцов наложил себе полную тарелку явств.

Я улыбнулся и хотел сказать, что я всё слышу и всё запомню, но Ник отнес меня на постель, а рот так и не открылся, язык не зашевелился. Я уснул, так и не прояснив ситуацию.

Проснулся я от объятий. Лицо Алёнушки над моим казалось встревоженным и от этого дивно красивым.

— Мой любимый, — шептала она, целуя меня в глаза, щекотно, в щеки, приятно, в губы, горячо, — чуть не убили тебя сегодня! Вот и доверь дорогого мальчишечку этому рыцарскому сброду! Сами олени здоровенные, а чуть уродского убийцу не проглядели!

Я потянулся к Алёнке, прижал её к себе. Нам было очень хорошо вместе. Я дал себе слово не засыпать, остановить Алёнку, когда она попытается от меня сбежать. Но уснул так крепко, что не услышал, как она ушла.

Поэтому, проснувшись один, я огорчился. Вечер был синим и бархатным. Я проспал весь день, без тренировок, без мыслей. Это было неправильно. Мне следовало допросить убийцу, я понимал, что братья пообещали ему защиту. Или я ошибался? И мои братья не были с ним в сговоре?

— Выспался, герой? — старикан выглядел встревоженным. — А мы проштрафились, ваше высочество!

— Ну, да, переволокли меня на постель. Как можно так поступать со своим князем, — усмехнулся я.

— Нет. В этом вины нашей нет, — Воронцов прятал взгляд.

Значит, случилось что-то непредвиденно плохое.

— Говорите быстрее! Что произошло?! — сел я в постели, ощущая, как сосет под ложечкой и мурашки жгут кожу огнем.

— Пока мы у тебя в кабинете лакомились, сбежал поганец-стрелок, — выдохнул старикан, взглянув мне в глаза.

— Ну, и пусть! Нужен он тут что ли? — пожал я плечом, давая отмашку мурашкам, которые начали жечь еще сильнее.

— Это не всё, — старикан закашлялся, будто подавился следующей фразой.

— Беда, Иванушка, стрелок сбежал и Олёшку с собой прихватил! — влетел в комнату покрасневший расстроенный Никита, — бежать за ним надо прямо сейчас. Тогда, может, догоним!

— Собаки в этой обители водятся? — я попытался встать, но ноги тряслись и держать меня отказывались.

— Без надобности собаки в Белом замке, — развел руками Воронцов.

Но будто подслушивающий под дверью Мик прокричал:

— Есть, у рыцаря Солнечного диска мелкая такая собачонка живет! Нюх у всех собачек хороший, даже у такой мелочи пузатой!

— Бежим! — приказал я своим ногам и, натягивая на бегу куртку, понесся вслед за Миком.

За мной летели Никита и старикан.

— Собака? Эх, не положено ведь по уставу живность нам в замке держать, — благодушно пялился на меня и мою компанию, двухметровый светловолосый рыцарь, настоящее славянское солнце, — но Нюрочку я жене оставить не решился, не ладят они друг с другом. Мита мою Нюрочку крысой называет, а Нюрочка в долгу не остается, увидит жену, бросается на колено ей, потом на грудь, на плечо и кусает в шею. Такие приемы у малышки моей, это в крови у их породы.

На огромной ладони рыцаря мелко моргала коричневая кроха размером чуть ли не с наперсток, зато с ушками-локаторами.

— А нюх у Нюрочки хороший. Вы вещицу этого урода принесите, малышка сразу учует, в какую сторону он побежал. Но я думаю… — я кивнул Воронцову, не дослушивая мыслей гиганта-рыцаря.

Старикан пошептал что-то Мику, тот кивнул и исчез, будто растворился в пространстве.

— Нюрочка, иди ко мне, малышка, — я протянул ладонь собаке.

Та оглянулась на хозяина, тот улыбнулся ей, и умненькая собачонка скользнула на мою руку. Попробовала на зуб большой палец, куснула мозолистую кожу на моей ладони и устроилась, уютно свернувшись колечком, пушистым и невесомым.

— Понравился ты ей, княже, — обрадовался гигант-рыцарь, — значит и дело выгорит.

— Олёшка, Олёшка, ну, как и где стрелок его нашел? Зачем с собой взял? — поглаживая псинку, спрашивал я у Воронцова и Ника.

Они переглядывались и молчали.

— Зачем ему Олёшка? Зачем? — продолжал я огорчаться.

— Лучше сказать ему? — произнес медленно нехотя Никита.

— Вот сам и говори, — с интонацией плохого подростка ответил Воронцов.

— Говорите быстрее! — почувствовав ужасную подставу, приказал я.

Подумав, как быстро я научился приказывать. Дело нехитрое.

Но Ник и старикан слаженно молчали.

— Арбалет его, шарф и плащ нашли, — вытянувшись в струнку, выложил вещи подбежавший к нам Мик.

Нюрочка заметно оживилась, спрыгнув с моей ладони, куснула край плаща, обнюхала шарф и лизнула арбалет.

Она резво побежала к двери, гигант-рыцарь распахнул перед собачкой створку. Мы рванули следом. Такая маленькая псинка оказалась на редкость шустрой. Она летела вперед, сворачивая в коридоры, скакала по ступеням лестниц, то опускалась, то поднималась и наконец, мы оказались за стеной замка. По логике стрелок должен был бежать из замка к приграничью, но он выбрал дорогу, судя по направлению движения собаки, в сторону земель чудовищ.

— Оружие у вас есть? — на бегу уточнил я.

У них было достаточно оружия, но я сам был безоружен.

— Может, вернемся, подготовимся и пойдем уже большим отрядом, — встал перед рвущейся вперед собакой Никита.

Он легко подхватил вертевшуюся на месте псинку на руки.

— И потеряем время, след, не найдем их! Нет, бежим дальше! — вырвал я из рук Никиты собачку и отпустил зверька на мокрую траву.

В голове вертелась упорная мысль: о чем мне не рассказали два этих уклонителя?

Собачонка опять повертелась из стороны в сторону и выбрала напраление.

К счастью, предусмотрительный Никита взял с собой хороший фонарь, иначе мы бы все не только запутались в высокой траве, но и заблудились в темноте.

Псинка бежала ровно и быстро. Я недоумевал, как она проскакивает между стеблей высокой травы, но она двигалась еще быстрее, когда мы попали в непроходимые заросли, перемежающиеся с невысокими кустами. Я едва удерживал в поле зрения белый хвостик собачки, чертыхаясь и шипя, приходилось по шажочку прокладывать себе нелегкую дорогу в этих джунглях местного разлива.

И вдруг меня охватил озноб. Вдалеке мелькнул хвостик собачки, а я намертво встал, потому что попал в объятия привидения. Как еще иначе следовало называть полупрозрачного мужика в полном доспехе, намертво сжавшего меня своими крепкими ручищами?

— Отпусти меня, — взмолился я, чувствуя смрадное дыхание создания.

— Куда ты спешишь, смертный? Задумайся, насколько тщетны все твои потуги и ложись в травы, вечно спать, ни о чем не заботясь, не тревожась и прогоняя суетные мысли о жизни, которая на самом деле всегда была лишь жалким существованием, — полупрозрачная тварь смахнула воображаемые слезы с прозрачной щеки.

— Мне надо идти, отпусти меня, — попросил я, не представляя, куда же это я так спешу.

— Зачем? За кем? Куда? — голос существа убаюкивал и погружал в покой.

— Олёшка — мой товарищ! Он защищал мою спину от врагов! — выпалил я, пытаясь вырваться из мертвой хватки твари.

— Товарищество? Рыцарство? Честь? — призрак опустил руки. — Если он твой брат, если вы одной крови, ты должен спасти его. А потом приходи, я нашепчу тебе сладкие сны, рыцарь. Не пожалеешь, брат… Буду ждать тебя-а-а-а!