Все сказанное отчетливо показывает: в окончательной гибели Булгарии золотоордынского времени были повинны не столько золотоордынцы, сколько русские князья, начавшие ближе к рубежу XIV–XV вв. колонизационное движение на восток, на лакомые земли Среднего Поволжья, Прикамья и Приуралья.

В конце XIII–XIV вв. наблюдается ориентация Орды и связанной с ней Булгарии в сторону Литовско-Польского великого княжества. Так, около 1300 г. в Польшу вместе со своей ордынско-булгарской челядью уходит внук хана Ногая из дома Берке Кара-Кисяк, которым выделяются земли в Краковском воеводстве. При великом князе Гедимине (1305–1341 гг.) тюркоязычные выходцы из Орды, в том числе, очевидно, и булгары, приглашались официально в польско-литовское войско. Из этой среды формировались лучшие части польско-литовской кавалерии, так называемые уланы (от тюрко-монгольского «оглан» — сын хана). Еще более активным этот исход становится после Куликовой битвы. В 80-е годы XIV века в Литву уходит со значительным войском сын Мамая, Мансур Кият. В 1396–1399 гг. здесь же нашел себе убежище неоднократно разбитый Тимуром Тохтамыш, который привел туда 30-тысячное войско с семьями. Всем им были выделены земли в южной Литве под Тракаем. На этой основе позднее оформились так называемые литовские татары.

Монгольское нашествие и вхождение Булгарии в состав Золотой Орды резко обострили общественные отношения в стране и во многом изменили ее государственное устройство.

Во-первых, Булгария перестала существовать как единая и самостоятельная страна. От нее еще при завоевании отпала западная часть — обулгаризированная Буртасия и в значительной мере наметилась локализация отдельных княжеств: Казанского, Джукетаусского, Керманского (Альменевского), Кашанского и др. Сама страна была разделена на две части, одинаково подчиненные монголам и Орде: на собственно Булгарию с номинальным центром в Булгаре и на обулгаризированную Буртасию, которая нередко так и называлась: «Буртасия» или «земля буртас» и имела свой, также в основном номинальный, центр в виде города Мухши или Наручада.

Во-вторых, резко усилился налоговый гнет. Кроме налогов, установленных еще в домонгольский период, на Булгарию распространилась вся система монголо-татарских и золотоордынских налогов, удвоивших, если не утроивших налоговое бремя.

В-третьих, в общественно-политическую жизнь начали внедряться новые социальные отношения и их терминология, связанные в основном с социальной системой и налоговыми отношениями, свойственными монголо-татарам и созданным ими государственным образованиям.

В своем развитии социально-политические отношения в Булгарии в золотоордынское время от середины XIII до конца XIV вв. претерпели три этапа: раннеордынский (до начала XIV века), когда в Булгарии еще сохранялись местная аристократия и даже князья (эмиры и беки), лояльные ханам; собственноордынский (особенно при Узбеке, до средины XIV века), когда был ликвидирован суверенитет булгарских князей и, по определению Г.А. Федорова-Давыдова, «власть золотоордынских ханов в Волжской Булгарии (стала) значительно сильной и прямой, чем на Руси в то время»; позднеордынский (с 50-60-х годов XIV века), когда в условиях начавшегося распада Золотой Орды в Булгарии и Буртасии возобновили свою деятельность местные князья, но среди них все больше становится и приглашенных князей или просто князей авантюристов.

Однако, несмотря на все эти перипетии и инновации, социально-политический строй в Булгарии, как и сама Булгария, сохранялись. Это прослеживается по той социально-политической терминологии которая бытовала в Булгарии в золотоордынское время, пережиточно сохраняясь от домонгольского времени, и по булгарским эмирам и князьям, известным в XIII–XIV вв.

Булгарскую социально-политическую терминологию периода Золотой Орды открывает титул ЭМИР. В домонгольской Булгарии он утвердился еще в начале XI века, если не раньше. По крайней мере, еще Ибн Фадлан в 922 г. рекомендовал так именоваться (эмир булгар) Алмушу. Этот титул, равнозначный понятию «Царь» или «Великий князь», не только сохранился, но и получил наибольшее распространение в предмонгольское и раннезолотоордынское время, что и подтверждает надпись на надгробии конца XIII или, может быть, рубежа XIII–XIV вв. Оно было поставлено на загородном кладбище древней Казани на могиле эмира Хасану, отец которого, живший, очевидно, уже в ордынское время, также титуловался эмиром, т. е. этот титул был наследственным. Надпись, прочитанная еще Ш. Марджани, гласит:

Традиционность этого титула, как и его наследственность, подтверждается надписью на надгробии, датированном 1320 г. и выявленном на Болгарском городище еще при Петре I. Надпись эта, недавно по-новому прочитанная Д.Г. Мухамедшиным и Ф.С. Хакимзяновым, гласит:

Возможно, оба надгробия говорят об одном и том же эмире Хасане, тогда мы можем утверждать о сохранении определенного династийного престолонаследия у булгар даже в золотоордынское время. Очевидно, эмир Хасан и особенно эмир Махмуд были теми «князьями болгарскими», которые, как это видно из русских письменных источников, начали ходить в Болгары к Батыю, а затем к Берке, «отчин просить на княжение своя».

Вновь титул эмир в применении к булгарским правителям упоминается между 1360–1368 гг., когда в источниках, правда фольклорных, появляется имя эмира Габдуллы.

Но даже к концу XIV, если не к рубежу XIV–XV вв., далеко за пределами уже почти развалившейся Булгарии, в частности, в арабском Египте, сохраняется представление об едином булгарском эмире, который признавался владетелем не только Волжско-Камской Булгарии, но и Сербии и Болгарии на Дунае, и к которому следовало обращаться так:

Показательно, что в Булгарии практически не употребляли монголо-ордынского титула «хан», но хорошо его знали по ханам Золотой Орды. Ни на одном эпиграфическом булгарском камне нет в надписях этого титула. Возможно, это было своеобразным протестом булгар против монгольского ига.

Правда, Н.Ф. Калинин видит написание этого титула на печатке перстня хана Ильгама из Булгара 1350 г. Но слово «хан» на печатке больше похоже на «малк» или «малик» — «МЕЛИК», распространенный в исламском средневековье титул, близкий к понятию «князь». То, что этот титул не был чужд и для булгар, свидетельствуют булгарские надгробия, поставленные на могилах Сафар малики и Шамар малики, правда, с упоминанием, что отцы их из Шемахи (Северный Иран) и Африкента (Хорезм), т. е. не из Булгарии. Но это не должно нас смущать, ибо жены князей, более близких к царям, чем к князьям, обычно выбирались из других земель, в данном случае из Ирана и Хорезма.

Титул «БЕК», определявший владетеля или князя отдельной булгарской провинции или княжества, довольно часто встречается в булгарских эпитафиях: см. надгробия из Булгара, где этот титул зафиксирован 6 раз, Казани (Хасан бек), Чишмы в Башкирии (Хусейн бек), Калмаюра-Арбуги (Кутлуг бек и Инэ-бек). Известен этот титул и по другим письменным источникам, например, по древнерусским летописям — Хасан бек и Султанбек, отмеченные под 1370 г., или Секиз бей, захвативший в те же годы буртасо-мишарские земли по Пьяне.