Из сказанного выше видно, что область расселения предков татар-мишарей не была сплошной, она прерывалась землями, заселенными иноэтничными, прежде всего, мордовскими группами населения. Значительно более разнообразными были и те компоненты, которые внедрялись в основную этническую среду тюркоязычного населения Сурско-Окского междуречья. Также была сложной и социально-политическая обстановка, чему способствовали прежде всего отсутствие в XV–XVI вв. в этих районах собственного государственного образования и борьба двух политических объединений — Русского государства, находящегося на стадии централизации, и Казанского ханства, идущего к своей гибели. Но несмотря на все эти сложные обстоятельства, и здесь шел медленный процесс формирования народности. Этому способствовало наличие более древней этнической основы, устойчивая оседлость населения и межэтнические социально-экономические отношения, которые продолжали развиваться.

Основой экономики в этих районах, входящих в лесостепную зону и характеризующихся преимущественно суглинисто-черноземными почвами, было земледельческое сельское хозяйство и в известной мере ремесленное производство. Еще от булгаро-буртасского времени, очевидно, сохранилось стремление тюркоязычного населения занять наиболее удобные для земледелия районы, защищенные лесными массивами. Такими местами были по Суре — водораздельное плато между Алатырем и Пьяной, благоприятное как для земледелия, так и животноводства, а также бассейн нижнего течения р. Пьяны с остепненной почвой в виде выщелоченных черноземов. Такие же черноземы являются господствующими почвами в районе левобережья верхнего течения р. Мокши, где располагался г. Наровчат-Мухша. До сих пор этот район считается основным земледельческим округом Мордовской АССР. Район Темникова-Кадома находился в низменной части сильно залесенной и заболоченной так называемой Мокшанской низменности, ограниченной на юге р. Мокшой, на севере — р. Тешей, а на западе — р. Окой. В окрестностях Темникова имелись относительно удобные для земледелия площади. Скотоводство могло существовать здесь за счет обширных пойменных лугов. Примерно такую же характеристику можно дать и бассейну р. Оки в районе г. Касимова. Такая природная обстановка могла в той или иной степени благоприятствовать развитию земледелия и стойлового животноводства, но отнюдь не способствовала развитию табунного скотоводства. Поэтому здесь едва ли могли оседать привыкшие к табунному скотоводству и широким степным просторам золотоордынские кипчаки и татары, как это предполагают некоторые авторы. Лишь население, длительно обитавшее в сходных природных условиях, т. е. население булгаро-буртасского круга, могло развивать в отмеченных районах свое сельское хозяйство.

Земельные площади, закрепленные за отдельными семьями, преимущественно в качестве поместий за службу, были небольшими. Они ограничивались 5-10 четями (2,5–5 десятин земли), редко превышая 15–16 четей. Эти земли расширялись за счет освоения новых лесных массивов. Такая земля получала наименование «топоровой расчистки». Существенную часть поместий составляли сенные покосы, в том числе и новорасчищенные участки. Спор о таких землях, принадлежащих по традиции и в XVI–XVII веках служилым татарам, составляет сущность большинства так называемых темниковских актов[88] и касимовских писцовых книг[89].

Обработку земли предки мишар производили тяжелым плугом-сабаном, распространенным в крае еще в домонгольский период. Части такого сабана XIII–XV вв. (резаки и лемехи) найдены в ряде мест Сурско-Окского междуречья — в Киржемановском кладе в Атяшевском районе Мордовской АССР, у с. Дмитриево-Поливаново Пензенской области, у с. Алькино в Мордовской АССР. Показательно, что это эффективное пахотное орудие и в Сурско-Окском междуречье называлось сабаном, причем не только у татар, но и у мордвы. Таким сабаном удобно было обрабатывать пойменные сильно задернованные почвы. Для взрыхления очищенных от леса участков применялись более легкие орудия типа сохи (сука) с железными сошниками. Последние найдены в Киржемановском кладе, в Старосотенковском могильнике г. Наровчата, в Старом селище у с. Паньжа и в окрестностях Касимова. Система земледелия включала в себя трехполье и перелог, но практиковалось и обычное для домонгольских булгар земледелие наездом, т. е. обработка земляных пустошей, расположенных иногда далеко за пределами основного места жительства.

Большинство земель в XV–XVI веках уже было закреплено за отдельными лицами. Земли в основном жаловались служилым людям в виде поместий, но иногда и покупались. Так, в 1499 г. темниковский князь «Кутый Теребердиев с темниковским татарином Сысесы Тонаевым» купил у мордвина Уссия бывшую татарскую вотчину Мустафы и бортные ухожеи у г. Темникова. Покупались и продавались также сенные покосы, лесные угодья. Следовательно, здесь уже в полной мере было развито феодальное землевладение.

Скотоводство у тюркоязычного населения Сурско-Окского междуречья, несомненно, было распространено, но едва ли превалировало над земледелием. Оно носило характер стойлового, придомного животноводства. Ни в одном документе не упоминаются большие стада, но зато часто отмечаются сенные покосы и стога. В ряде мест края обнаружены железные косы-горбуши, которые по форме мало чем отличаются от булгаро-татарских, распространенных в Волю-Камье. Подсобное значение, иногда весьма существенное, играло бортничество, особенно широко распространенное в Темниковском и Касимовском районах. В актовых документах по этим районам часто упоминаются бортные ухожеи, т. е. лесные участки с бортными ульями.

Определенное значение, вероятно, сохраняла и охота, особенно на пушнину, которая служила нередко основным предметом торговли. «Бобровые гоны», «лебединые ловли» и другие охотничьи угодья, судя по актовым документам XVI–XVII веков, представляли большую ценность, так как спор и тяжба вокруг них часто отмечаются в документах. Меха вывозились в Москву, а также и в Казань, где в XV–XVI вв. были большие торговые ярмарки. Итальянским купец и путешественник И. Барбаро, посетивший в 1436 г. Казань, писал, что «город сей производит значительную торговлю, снабжая Россию, Польшу, Персию и Фландрию мехами, которые сам получает с севера от джагатаев и моксов (мокши)»[90].

На Суре, Мокше, Оке и озерах практиковалась и рыбная ловля, иногда в больших масштабах. Касимовские писцовые книги сообщают: «Да на Оке реке рыбная ловля… по обе стороны Оки реки, а с тех рыбных ловлей имели на царя Араслана… оброку на год по семи рублев, да тоже ловцы сверх того оброку ловили на царя Араслана шестую рыбу связками, а в Касимове те связки зовут бобыкою, а ловили в одно время в осень; белыя рыбицы и стреляди и всякой белой рыбы по возу и по два на год»[91].

Доходной статьей, очевидно, был лесорубный промысел. Лесные угодья считались ценными и приписывались к владениям. Так, к селу Ерахтуру, считавшемся владением касимовских царей, было приписано «лесу черного раменного хоромного и дровяного… верст на двадцать и на пол-третьядцать больше»[92].

Темников, Касимов и другие города одновременно служили и центрами ремесленного производства, хотя сведения о ремеслах и занятиях тюркоязычного населения Окско-Сурского междуречья у нас крайне скудны. Традиционными оставались, очевидно, занятия и ремесла по обработке черного и цветных металлов. Любопытно, что в XV–XVI вв. в комплексе украшений мордвы появилось большое количество сложных по изготовлению украшений. Некоторые из них — богато орнаментированные браслеты, украшенные зернью, ложной зернью и бугорчатой сканью подвески, — напоминают изделия булгаро-татарских мастеров. Искусство ювелиров сохранялось и позднее. Известны, например, богатая царская одежда и оружие, выполненные в XVI веке касимовскими мастерами и хранящиеся ныне в Оружейной палате.