— Ты не врешь, ты не можешь. — Проговаривает мальчик с остатками сомнения.

Он быстро убеждает себя в том, что колдунья не лжет и готова действительно отдать ему жизнь. Тем легче мальчику принять, что все теперь вокруг смотрят на него с искренним, преданным чувством, с настоящей любовью. Софья, которая даже в глаза его не знала до встречи, теперь готова сделать все, что угодно, лишь бы только угодить его желаниям.

— Не можешь. — Повторяет мальчик с холодным, задумчивым безразличием. — Хорошо. Что я должен сделать?

Айва подходит ближе, нежно обнимает мальчика, долго смотрит в его глаза и заботливо гладит челку, а затем прижимает Алешу к груди.

— Просто возьми мою жизнь, — шепчет она, — как только я лягу поудобнее.

Старик долго не может побороть скованность. Застыв, он стоит на коленях, опираясь на руки, глядит в землю, и от напряжения зрачки в глазах старика дрожат, а тело не двигается. Дослушав, он решается действовать. Колдунья уже все решила и остановить ее не хватит времени, ветер больше не приносит ее голос, а у города собралось войско, чье терпение истекает. Нужно что-то сделать, но именно сейчас тяжелее всего старику решить, что именно.

Наконец, сжав губы, став хмурым, сдвинув брови так сильно, что кожа между ними встает горой, волшебник рисует печать обеими руками и вдруг начинает утопать прямо в земле, пока не скрывается в ней с головой.

— Раз не желают торопиться к нам с ответом, — прерывает воевода тишину, поселившуюся ненадолго на холме, — так мы того добьемся. Еще одну!

Стрела уже готова, послание крепко привязано у наконечника, а зоркий стрелок уже встает на колено, готовясь по приказу натянуть тетиву.

— Пускай, родимую! — Отмахивается богатырь.

Стрелок кивает, набирает воздуха и уже натягивает тетиву, как вдруг из-под земли перед ним вырастает в полный рост волшебник.

— Ох, ты ж! — Пугается стрелок.

Он случайно выпускает стрелу, заваливается назад и падает на спину. Длинная стрела с острым наконечником ударяет старику в грудь, но вместо того, чтобы пронзить ее, с глухим звоном отлетает в сторону.

— Демонюга! Нечистый! — Бросаются воины богатыря вперед, чтобы защитить от неприятеля. — Держи! Бей!

Старик выставляет перед собой руки и успевает их остановить.

— Стойте! — Выкрикивает он мощным, сильным голосом, которого от старика никто бы ждать не стал.

И все, замявшись, останавливаются. Впрочем, обернувшись к воеводе, дружинники видят, как он кивает, давая им разрешение послушать старика. И волшебник, увидев эту реакцию, вздыхает и продолжает уже тише, спокойно и неторопливо.

— Не драться я с вами вышел. — Говорит старик. — Да и сами вы должны бы понимать, что не лучшее время сейчас появляться в городе целому войску, пусть и небольшому.

На волшебника все глядят зло, но бросаться вперед без приказа никто не решается. Старик медлит, сложив руки за спиной, он одну за другой торопливо рождает печати, стараясь, чтобы никто этого не заметил.

— Беда в городе. — Продолжает волшебник, стараясь тянуть время. — В самом княжеском доме. Беда великая. Да с такою бедою и большее войско не справится, потому как беда эта не обычная.

— Хватит сопли жевать, нечисть. — Буркает сердито воевода. — Говори по делу, чего надобно.

Старик вздыхает.

— Чего же тут поделаешь? — Отвечает он. — Затем я и пришел.

Волшебник торопливо заканчивает вызывать одну печать за другой, как тут же они, вспыхивая, растворяются в воздухе. Последней он начинает рисовать печать, которая заметно отличается от других. Она гораздо больше, гораздо сложнее, и требует больше времени и сил. Старик умудряется рисовать печать обеими руками одновременно, но едва успевает, и продолжает тянуть время, проговаривая слова медленно.

— Затем я и пришел, — повторяет старик, выигрывая мгновения, — чтобы предупредить. Нет вам нужды идти в город, чего бы вы ни желали. Ежели к князю пожаловали, то ему сейчас все равно не до того, а ежели по-другому делу….

— Старик, — перебивает воевода, — ты тратишь мое время.

— Я лишь хочу сказать, — поклоняется волшебник головой, — что следует вам остаться и подождать здесь….

Вдруг, старик изменяется. Вся почтительность из его лица пропадает, он поднимает суровый взор, полный решимости и недовольства, а за спиною волшебника, в его руках уже тает вспышкой последняя нарисованная печать.

Старик медленно разводит руки, заставив всех опасливо отшатнуться, а сам поднимает глаза, направляя к земле широкие ладони.

— Потому как стрелы пускать вам все равно без пользы.

Воевода снова не удерживается.

— Ах, ты падаль колдовская! — Достает богатырь огромный меч. — Да я тебя….

Старик внезапно падает на колено, ударяет ладонями в землю, и вся дружина внезапно проваливается в землю, увязая в камнях по пояс.

Поднимается гам. Тут же начинают сердито кричать воины, обещая достать старика, мимо пролетает топор, задев плечо, но ранив несильно, а прямо перед лицом в камень ударяется лезвие бердыша, но тут же отскакивает в сторону.

В земле все увязают прямо вместе с конями, от которых торчат лишь беспокойные, испуганно ржущие головы. Однако вскоре воевода замечает, что волшебник никому не причинил вреда, хотя самого его дружинники поранить умудрились, пусть и не тяжело.

— Тихо! — Приказывает богатырь.

И быстро дружина стихает, даже в такой миг верно служа воеводе, даже кони скоро перестают ржать и успокаиваются, будто бы повинуясь богатырскому приказу.

— Кто ты такой, старик? — Спрашивает воевода уверенно, без тени страха или волнения, когда и сам он, и вся его дружина увязли в земле и не могут сойти с места.

— Не прими за грубость, — спокойно отвечает волшебник, — но того знать тебе не нужно.

— И чего же ты хочешь? — Продолжает богатырь. — Говори, или же отпусти, а иначе, не будет тебе покоя, пока сердце мое бьется.

— Умерь свой гнев, витязь. — Спокойно отвечает волшебник, не боясь рассердить воеводу или его дружинников. — Кто знает, однажды, может, будем в одном ряду стоять против неприятеля, а сейчас в городе вам делать нечего. С князем все свои дела решайте тогда, как только он снова будет принадлежать самому себе, а не чужой воле, а пока что ждите, иного выбора у вас все равно не остается. Скоро все уже решится, скоро колдовство рассеется, тогда и наступит ваш черед войти в город, а до тех пор стойте, ведь дальше идти я вам не позволю.

В то же мгновение богатырь взвывает по-звериному яростно, ударяет ладонями в землю еще сильнее и рвется из земли. К удивлению старика, опоясывающие воеводу камни начинают вздыматься одновременно с ним, так что даже старик не удерживает изумления.

Воевода продолжает рваться из земли, но с каждым мгновением все меньше верится в его успех. И лишь в выражении старика до последнего сохраняется удивление.

— Не о чем вам беспокоиться. — Заговаривает старик успокаивающим голосом. — Не враг я вам, не колдун, не нечисть. Прислушайтесь, все равно другого вам не остается.

Воевода снова начинает рычать, как зверь, но теперь уже тихо, не беспокоя слух. Вновь он пытается вырываться, но не может и, наконец, успокаивается.

— Скажи, витязь, как тебя величать. — Спрашивает волшебник.

Богатырь медлит, сначала молчит, но потом, яростно хрипя, все же отвечает.

— Святогор.

— Святогор. — Повторяет старик. — Знатная сила тебе досталась.

Старик успевает приметить необычную силу воеводы, а услышав его имя, повторяет вслух для того, чтобы запомнить и умолкает. Затем он поворачивает голову в сторону города, ожидая вскоре увидеть свет, означающий, что затея колдуньи окончена и только ждет.

— Ох, демоненок! — Отпускает колдунья мальчика, еще раз смачно чмокнув на прощание прямо в губы. — Какой же красавец!

Не отрывая глаз, Айва отшагивает назад, легким взмахом ладони заставляет кубки и тарелки слететь со стола, а затем спокойно ложится, продолжая с легкой улыбкой, таящей грусть, смотреть на мальчика.