— Э…, - запинается князь, но с каждым словом продолжает все увереннее, — передай своему князю, светлейшему Владимиру Милосердному, почести мои, да слова благодарственные, да скажи, что свадьбе дочери моей не бывать, потому как… э… сбежала, да найти не смогли. Вот так вот. Так ему и говори.

Алеша и сам застывает, лишь теперь поняв, какую роль исполняет воевода. Да и все остальные, включая богатыря, поднимают глаза и не без интереса следят за тем, что произойдет дальше.

Воевода, впрочем, не теряется. Достав из ножен меч, он одним этим движением заставляет мальчика затаить дыхание, но после вдруг стает на одно колено, бросив ножны, а меч ставит перед Алешей.

Крестовина оказывается ровно напротив глаз мальчика. Лишь теперь Алеша понимает, насколько огромный меч носит с собой воевода, хотя, испуг уже проходит, а лицо мальчика так и остается безразличным, и он с холодным взглядом слушает воеводу.

— Коли велишь мне, так голову сам с плеч своих же сниму. — Заговаривает богатырь гулким басом, от которого по груди идет дрожь. — А коли надобно соврать князю моему, светлейшему Владимиру Милосердному, так я и то сделаю. Пусть чести моей воинской и в помине не станет, да только скажу то, что повелишь.

Затем, он медленно поднимает на мальчика взгляд, но Алеша молчит.

— Так чего велишь?

Мальчик продолжает молчать, поднимает глаза и окидывает всех взглядом, после чего боярин, пришедший с воеводой, бросается к мальчику.

— Не вели казнить! — Подступает боярин, а затем падает на колени рядом с воеводой. — Дозволь слово взять!

Алеша ничего не понимает, не успев привыкнуть к такой странной речи. Проклятие изменило его ум, но не сделало всезнающим. А боярин глядит умоляюще, и мальчик переводит растерянный взгляд на князя.

— Чего он? — Почти шепотом спрашивает Алеша.

Князь и сам теряется, услышав от мальчика такой неожиданный вопрос, но мгновение спустя наклоняется ближе, прикрывая рот ладонью и вслед за Алешей немедленно переходя на шепот.

— Слово просит. — Объясняет князь. — Кивни — заговорит, а нет, так голову ему с плеч и снесут.

Алеша вздыхает, поворачивается и кивает.

— Я бы не доверял воеводе. — Честно говорит боярин. — Сам-то я тебя не предам, да вот только он самый верный из людей князя нашего, Владимира Милосердного.

Богатырь тут же переводит на него сердитый взгляд, а боярин отползает на пару шагов в сторону, говорит тише, но продолжает настаивать.

— Чего доброго, предаст!

Воевода тут же встает, не стерпев оскорбления, но мальчик ладонью заставляет его успокоиться.

— Да коли я тебя предам, — покорно склоняет воевода голову, — так чтоб мне в землю провалиться и там живьем помереть.

Мальчик поворачивается к боярину.

— А ежели я прикажу тебе, — холодным голосом спрашивает Алеша, — чтобы ты убил свою родню, а затем пришел ко мне и на моих глазах перерезал себе горло, скажи, тогда ты меня предашь?

Боярин даже не задумывается, он живо подползает на коленях к мальчику, хватает за грязный лапоть и поднимает искренние глаза, налившиеся блеском слез.

— Да как же можно! — Вопит боярин. — Да ты только скажи! Да коли не веришь, так я….

Алеша не дослушивает.

— А тогда, отчего ты думаешь, что он предаст? — Спрашивает мальчик.

И этот ответ боярина не просто устраивает, но лишает всяких подозрений, а раздумывать над логикой мальчика боярин даже не пытается, но говорить все еще продолжает.

— Дозволь сказать! — Крепче хватает он Алешу за грязный лапоть. — Не вели говорить князю, будто дочь княжеская пропала! Вели передать, что сгибла она! Умерла! Нету ее! А иначе, князь, светлейший Владимир….

— Хватит. — Останавливает мальчик, уставая уже выслушивать длинное представление князя, которое все повторяют, как заклейменные. — Сгибла? А как?

— Э, болезнь, али еще чего. — Отвечает боярин.

И к беседе подключается еще один из бояр, с длинной бородой, старый, но крепкий мужчина, из советников князя.

— Дозволите? — Спрашивает он учтиво, но почему-то ответа не дожидается. — Давеча в колодец она девица рухнула, черт знает, как ее угораздило. Да только выбраться уж не смогла. В такое, во что трудней всего поверить, всегда легче другого верится. Ежели сказать, что болезнь, али еще чего такое, то, вишь, еще и заподозрят неладное. А ежели сказать, будто в колодец она свалилась, так наверняка поверят. Да и ведь не выдумать такого, было же давеча.

Выслушав мнение старика, все поворачиваются к мальчику, а тот, помедлив, снова переводит взгляд на воеводу и богатыря.

— Ступайте. — Говорит мальчик спокойно. — Передайте, что дочь княжеская свалилась в колодец, да сгибла, и больше сюда не возвращайтесь.

Боярин встает и кланяется, богатырь, нахмурившись, кивает, тоже поклоняется, поднимает тяжелые ножны, вставляет меч и уходит, забрав с собой пару верных дружинников, о которых Алеша узнает только сейчас.

Впрочем, мальчик ни о чем уже, кажется, не заботится. Велев дать ему стул, он занимает место рядом с князем. А пока бояре отправляются искать по палатам достойную одежду для мальчика, он садится за княжеский стол, впервые видя такое разнообразие угощений.

— Хочу, — говорит мальчик, — чтобы сегодня же была свадьба.

Князь, слегка замявшись, хватает кубок и лично наполняет один для себя, а другой для Алеши. После чего, отдав мальчику кубок, с искренней, радостной улыбкой, поворачивается к боярам и поднимает свой.

— Эй вы! Кто с рожей кислой — тому лицо сам, собственным кулаком разукрашу! Эй, гуляй, бояре! Открывайте погреба, пируем! Замуж дочь свою выдаю! Замуж Софьюшка моя выходит! Эх! Да Софью сюда! Живее!

Алеша опускает хмурый взгляд, и князь тут же садится рядом, глядя на мальчика с испугом.

— Уж не передумал ли? — С тревогой в голосе спрашивает князь. — Пригорюнился чего? Али Софья моя тебе уже не мила?

Алеша поднимает глаза. За эти короткие мгновения они успевают целиком почернеть, а впрочем, князь этого все равно не видит, и смотрит на мальчика, как на родного, хотя еще недавно готов был отдать его на растерзание собакам.

— Теперь все будет по-другому, теперь не будет, как прежде. — Проговаривает мальчик так тихо, что князь не может расслышать.

И тут же Алеша осматривается, будто ищет кого-то взглядом, но не может найти.

— Чего? Ты только скажи, что не так-то? — Все тревожнее выглядит князь.

Алеша молчит. Теперь уже черные отростки, невидимые для окружающих, полностью опутывают мальчика, а в его глазах медленно тает последний белый островок. Разгорается пир, все веселятся, гремят кубками, шумят и поздравляют Алешу, приводят к нему растерянную Софью, которая уже миг спустя, влюбленная, краснеет от смущения, едва мальчик заглядывает в ее глаза и велит сесть рядом. И только Алеша на этом пиру сидит с хмурым, недовольным лицом, на котором растаяли последние следы яркости детских эмоций.

Айва сама натыкается на старика, когда бредет с недовольным лицом по городу. На колдунью по-прежнему таращатся окружающие, но она уже не обращает совершенно никакого внимания и не пытается укрываться от взглядов.

— Старик! — Бросается Айва к волшебнику, на миг даже улыбнувшись. — Наконец-то, уже думала, год тебя придется ждать в этой дыре.

Старик хмурится, оглядывается, ищет глазами Алешу, а потом уставляется на Айву сердитым, недовольным взглядом.

— Где мальчик?

— Да где, дома у князя, где же еще?

— Айва, я серьезно, отвечай….

— А я шучу, по-твоему? У князя он. Уходи, говорит. Хм. — Фыркает она обижено. — Да и пошел он к черту, гаденыш неблагодарный.

Старик теряется ненадолго, смотрит с недоумением на Айву, замечает невдалеке, как здоровенный кузнец на пару с помощником едва может утащить какой-то старый, худой топор, но на посторонних решает не тратить время и тут же уводит взгляд.

— Ты что несешь? — Спрашивает он тише, но и спокойней. — Как это мальчишка мог оказаться у князя?