Заинтриговать мальчика у нее выходит даже проще, чем можно было рассчитывать.

— А чего это? Чего задумал? Ну скажи! — Тут же начинает приставать Алеша, оживившись.

— Даже не знаю. — Отворачивается Айва. — Еще старику все расскажешь, а мне потом выслушивать….

— Не расскажу я! Чего я скажу-то?!

Айва на миг не сдерживает улыбку, потом все же пересиливает себя и поворачивается к Алеше.

— Ладно! Скажу. — Заговаривает колдунья. — Старик явно что-то задумал! Наверняка, он тебя заставит что-то готовить, а потом тебе же это и отдаст! Скажет, гляди, мол, какой молодец, какое зелье хорошее сделал.

— Ага.

— Чего «ага», болван?

Мальчик теряется, но уже привыкает к тому, что колдунья легко иногда выходит из себя, а ее слова не всегда бывают искренни, и обижаться на них нет никакого смысла. Так что он начинает мяться, но злобы уже не испытывает.

— Ну, так… это.

— Эх, ты. — Вздыхает колдунья. — Ладно, слушай. Цветок, который я тебе дала, может сделать твое зелье еще лучше. Понимаешь?

Глаза Алеши широко раскрываются, на лице появляется улыбка и он пододвигается к колдунье.

— Ага!

— Чего «ага»?

— Ну, так, — заминается мальчик, хотя знает ответ, — значит, можно сделать зелье еще лучше?

— Ты спрашиваешь или отвечаешь?

— Да! Можно сделать зелье лучше!

— Ага. — Улыбается колдунья.

И Алеша тоже решается пошутить.

— Чего «ага»? — Спрашивает он, но сразу же и робеет, едва заставляя себя договорить последний слог.

Айва нахмуривается.

— Как дам по носу. Уж по твоему не промахнусь.

Алеша опускает голову, а колдунья действительно щелкает его по носу кончиком пальца.

— Ха-ха! — Рассмеивается она, глядя, как мальчик трет нос. — Ладно, хватит шуток, но запомни: старику ни слова. Понял?

— Да понял я, понял. — Отворачивается Алеша, стерпев обиду.

А колдунья провожает его взглядом, но только мальчик берет ступку с пестиком и начинает монотонно перетирать травы, как она тут же заваливается на печи спать.

День продолжает истекать, сваливая огненный шар на море горизонта. Старик с мальчиком продолжают заниматься своими делами, но Айва за ними уже не следит. Лучи осеннего солнца все чаще прячут за собой тучки, медленно затягивая небо, но еще не спеша укрыть его целиком за серым одеянием. И так же неторопливо в повседневных заботах укрываются недавние тяготы, и сердечные раны, подобно осенним дням, постепенно остывают в холодном дыхании наступившего месяца.

Айва не торопится сразу же открывать глаза. Она продолжает лежать на постели из листьев, медленно и глубоко вздыхает, и лишь когда сон бесследно тает, а удержать его не получается никаким способом, Айва поднимает к голове руки, потягивается и неохотно распахивает глаза.

Поглядев на косой потолок, колдунья замечает старика и мальчика, сознает, что проснулась раньше них и без удовольствия вздыхает, принимая необходимость искать себе занятие, но так и не успевает этого сделать до пробуждения мальчика. А только Алеша начинает шевелиться, как Айва тут же закрывает глаза, притворяясь спящей.

Незаметно взмахнув ладонью, колдунья отправляет ветер гулять по маленькому дому и докладывать ей обо всем, что происходит. Мальчик роется под кроватью, достает овощей и, вымыв в бочке с водой, стоящей на улице, начинает грызть. Затем просыпается старик, но Айва все еще не желает себя раскрывать и лежит неподвижно, отвернувшись лицом к стене.

— Хорошие плоды. — Хвалит старик, разжевывая огурец. — Сам растил?

— Сестры. — Отвечает мальчик.

Нечаянно беседа обрывается тишиной, но ненадолго.

— А знаешь, я ведь тоже кое-что в травах понимаю. — Тихо, с улыбкой говорит старик, прогоняя молчание. — И я все думал вчера, когда тебе со сборами помогал, а не захочешь ли и ты мне помочь кое-что приготовить?

— Я? Да запросто! — Заявляет Алеша. — Уж в травах-то я умею!

Хотя, на его лице и так все достаточно красноречиво проявляется, и старик понимает реакцию мальчика даже раньше, чем тот заговаривает.

— Только не кричи. — Улыбается старик. — Ни к чему будить нашу ветреную королеву.

Айва, подслушивая, даже начинает улыбаться, но сдерживается и себя не выдает.

— А мы уже и нашли почти все, что надо. — Отыскивает старик взглядом корзинку с травами, собранными вчера. — Если, конечно, не жалко тебе травами поделиться, то мы могли бы из них и готовить отвар, из отвара бы взяли гущу, из гущи сделали бы форму, а в ней бы приготовили… вижу, как смотришь. Уже интересно?

Алеша даже не пытается юлить.

— Ага.

— Ладно, скажу. — Добродушно улыбается старик, наклоняется и говорит тише. — Хотел тебе подарок сделать перед тем, как мы твой дом покинем, да только для него надо бы нам еще один цветок отыскать, а он редкий, искать трудно, да и сейчас он уже отцветает.

— Ну и чего? Чего отцветает? Да мы найдем. — Загорается мальчик.

И старик даже слегка нахмуривается, не понимая Алешиной радости. Хотя, волшебнику это лишь на руку, так что отговаривать мальчика он не собирается.

— Ну, ладно, хватит, не кричи, разбудишь ведь.

Алеша замолкает и виновато опускает глаза, а старик наклоняется, берет мальчика за плечо, уже собирается заговорить, но вдруг останавливается.

— Идем, — подталкивает волшебник, говоря шепотом, — я тебе на улице объясню.

Старик ведет мальчика к выходу, и Алеша не сопротивляется, хотя и недоумевает. Колдунья уже взмахивает, посылая ветер следом, но волшебник, проходя дверь, бормочет под нос, делает странный жест и закрывает дверь.

Колдунья даже не сразу понимает, что ее ветер остается заперт в доме, и не может пробиться следом за волшебником на улицу. А старик не ждет и сразу же заговаривает с мальчиком.

— Запоминай, — говорит он неторопливо, — не меньше чем в двух сотнях шагов от реки, от любой воды, даже от болота или колодцев, на сухой почве, в старых кустах, рядом с увядающими деревьями, растут иногда такие синеватые лопухи. На вид самые обычные, но с большими, темными прожилками, иногда почти фиолетовыми. Под ними, в тени, иногда бывает цветок, больше похожий на гриб. Бутон у него плотный, широкий, стебель короткий, а цвета он темного, красного, как небо на закате перед самой ночью. Запомнил? Вот этот цветок нам и нужен. Только оставим все это в секрете, во всяком случае пока.

Старик подмигивает, дружелюбно улыбается, и Алеша с сомнением во вздохе соглашается, дает знать кивком, а следом тут же с хлопком распахивается дверь, и опоздавшая к разговору Айва, оглядевшись, пытается изображать незаинтересованность.

— Как солнце уже высоко. — Позевывает колдунья.

И по взгляду старика легко догадаться, что он хитрость Айвы раскрыл, но сама она, тем не менее, продолжает играть.

— А вы чем заняты? — Говорит она, оглядывая старика с мальчиком. — О! Лукошко? Травы идете собирать?

Старик выпрямляет спину, продолжая держать руку на плече Алеши, колдунье не отвечает и взглядывает на мальчика, который как раз ждет его реакции.

— Ну, иди. Только далеко не заходи. — Подталкивает он Алешу, вынуждая идти.

Мальчик поддается, делает несколько шагов, а затем начинает идти быстрее, повторяя в уме слова волшебника: вдали от реки, от любой воды, под лопухами в сухих кустах….

Айва различает его задумчивость. Склонив голову, мальчик сильно горбится, идет медленно и разок чуть не спотыкается.

Теперь, когда Алеша уходит, лицо колдуньи сразу теряет дружелюбную улыбку, сменяя ее хитрым, недовольным прищуром. Айва поворачивается к старику, глядит на его довольную ухмылку и мгновенно не сдерживается.

— Что ты задумал? Я знаю, ты его за травой послал. — Говорит она прямо. — Что, будешь зелье варить? Признавайся, я же все равно узнаю.

— Но зато хоть немного поработаешь. — Улыбается старик, оборачиваясь к порогу.

— Да ладно, старый. — Упрашивает Айва, следуя за волшебником в дом. — Ну скажи. Ты же послал его траву искать? Дай угадаю, сваришь зелье, а потом скажешь ему, мол, смотри, как потрудились, ай да носатый! Так ведь?