У Алеши вздрагивает губа, а в глазах начинает мерцать слабым блеском подступившее отчаяние. Но едва опомнившись, он тут же поправляет смятую, плетеную корзинку, рыская кругом взглядом и проверяя, не выпали ли из корзинки травы. А впрочем, тлевший в мыслях уголек надежды успевает растаять, будто снежинка от случайного вздоха.

— Умоляю. — Повторяет Алеша, смотря в землю и не поднимаясь. — Если с ними что-нибудь случится, я же… я один совсем… я тогда….

Колдунья начинает кривиться, видя, как сквозь дрожащий голос мальчика пробивается готовый вырваться из его души плач. Отставший всего шагов на десять старик успевает догнать спутников, и, видя гримасу на лице колдуньи, торопится заговорить, пока ее уста не изранили разум мальчика еще сильнее.

— Запомни одно, — говорит старик, подступая к Алеше, — не оставляй тропу ради слов. Ни одно из них не стоит того, чтобы останавливаться.

Мальчик поднимает взгляд, неожиданно теряясь. Смысл этого выражения ему остается непонятен, но так старик легко избавляет его от неприятных чувств. И потянув за плечо, тут же вынуждает подняться с земли, не давая времени на раздумья. Поднимая мальчика с земли, взглядом старик обращается к колдунье, а та как всегда быстро устает ждать. Старик ничего ей не говорит, и женщина, взмахнув рукой, отворачивается и уходит вперед. И все же, шаг она замедляет, не собираясь покидать спутника, но и разговаривать с ним не желая.

— Хотя, как ни печально это признавать, — заговаривает с мальчиком старик, когда колдунья успевает отойти на несколько шагов, — но она права.

Алеша снова поднимает удивленный взгляд, не зная, как реагировать на слова. Но старик продолжает тянуть его за руку вперед и не дает останавливаться.

— Я слышал не все, но и того достаточно. Ты поспешил. Ты словно бросился со скалы, не зная, есть ли под ней озеро. — Говорит старик привычными для него загадками, увлекая и запутывая Алешу все сильнее. — Как и моя… попутчица. Она тоже часто так делает.

Старик улыбается. И пусть слабо и недолго, но этого хватает, чтобы мальчик успокоился.

— Ни я, ни она ничего почти не смыслим в исцелении. — Продолжает старик, отпустив мальчика.

Алеша дальше идет сам и внимательно слушает, пытаясь разгадать мысли старика, теперь быстро ставшего мудрецом в глазах мальчика благодаря паре легких загадок.

— Так что мы вряд ли сумеем тебе помочь. А тем более, если дело серьезное. Разве что у твоих сестер обычные царапины, раны бы я легко мог залечить. И дослушав, мальчик быстро снова грустнеет, но теперь сдерживается.

— У-у. — Качает он головой.

— Жаль. — Сразу же вздыхает старик. — Тогда бы все было намного проще.

Алеша опускает глаза, но продолжает идти, не останавливается, и даже шага не замедляет, держась наравне со стариком. А тот, оказавшись вблизи, теперь не брезгует заглянуть в корзинку.

— Что это? — Спрашивает вдруг старик, увидев маленький, синий цветок с пятью лепестками. — Постой, дай мне взглянуть.

Взяв мальчика за плечо, старик теперь сам заставляет его остановиться, наклоняется и заглядывает в корзинку, щурясь и внимательно присматриваясь к цветку.

— Хм, да это же «ночное солнце». — Удивляется старик, достав из корзинки цветок.

Мальчик смотрит на него с опаской, выдавая чувства большими, широко распахнутыми глазами, а потому старик, будто читая мысли Алеши, тут же кладет цветок обратно, едва заметно улыбается и хлопает мальчика по плечу. Но мгновенно он возвращает серьезность, вновь наклоняется и сжимает плечо мальчика сильнее.

— Ответь мне… Алешка, — проговаривает старик, нахмурившись, — зачем тебе понадобился этот цветок?

И хотя его голос звучит обычно, спокойно и ровно, но с таким сосредоточенным прищуром, мальчику голос старика мерещится иным, теперь он кажется Алеше почти зловещим и пугающим.

Мальчишка сразу начинает перебирать в уме причину такого интереса старика, но не может вообразить ни одной. Он собирается уже как-нибудь отговориться, но сдерживается и все же решается ответить честно.

— Этот цветок…, - говорит мальчик дрогнувшим голосом, но с каждым следующим все больше успокаивается, — он нужен для зелья. Если его добавить, то лекарства становятся лучше, и болезнь отступает быстрее.

И старика ответ устраивает. Даже слегка удивляет. Он кивает, медленно выпрямляется и отпускает плечо мальчика.

— Действительно. — Говорит старик и снова наклоняется к корзинке. — Позволь еще раз взглянуть. «Синяя лайка», «козлиный пух»… «кустарный плющ»? Хм, полезные травы. Из этих трав получится неплохой отвар. Возможно, тебе наша помощь и не понадобится. Пожалуй, немного есть болезней, которые сумеют устоять перед зельем из этих трав. Если ты все правильно сделаешь, то беспокоиться не о чем.

Мальчик сразу ободряется, вытягивает шею, и у него на носу даже заметно вздуваются ноздри. А старик поворачивается и шагает по следу ушедшей вперед колдуньи, увлекая за собой и мальчика.

— Значит, у меня получится? — Увязывается Алеша за стариком. — Думаешь, получится?

Старик отвечает на ходу, не обращая к мальчику взгляд и не замедляя шага.

— А разве важно, что я думаю? — Улыбается он так же слабо, как и обычно.

И хотя мальчик не в силах различить в выражении старика эту улыбку, но добродушие в голосе Алеша все-таки улавливает.

— Ты же, видать, то же волшебник, да? А если так, то тебе виднее.

Вдруг отстает на шаг, о чем-то задумавшись. А вслед за ним останавливается и старик.

— Что? — Интересуется старик.

— Тогда я спасу сестер. — Говорит мальчик, вспыхнув уверенностью.

Старик не заставляет молчание зависнуть надолго в воздухе, и, глядя на мальчика, спустя миг он даже смягчается в лице.

— Вот что, — говорит старик, улыбнувшись всего чуть ярче, но этим давая Алеше различить свою улыбку, — взглянем, что там с твоими сестрами. Нам же в любом случае по пути.

И Алеша, выпучив глаза, почти сразу расплывается в улыбке. Но отблагодарить старика мальчик и со всей своей торопливостью не успевает.

— Теперь идем, не будем оставлять слова словами. — Снова начинает он говорить причудливо, завораживая Алешу. — Так что если хочешь помочь сестрам, то приготовься закончить то, что начал.

Но в целом мальчик, разумеется, понимает старика, нахмуривается и теперь начинает казаться даже еще решительней, чем прежде. Больше он не отвлекает беседами, а идет следом, нахмурившись и с задумчивым видом, и уже скоро вместе со стариком догоняет колдунью, остановившуюся, чтобы дождаться спутников. А едва они оказываются в паре шагов от нее, как колдунья берется одной рукой за бедро, а второй начинает изящно жестикулировать в такт словам.

— И как это понимать? — Спрашивает она старика, глядя с укоризной, но быстро увлекается и начинает кривляться. — Всю дорогу ты меня донимаешь: «Времени нет. Нужно идти. Туда не ходи, этого не делай. Северные царства, северные царства…». А сам в благодетели устроился, еще из леса выйти не успели!

И уже собирается колдунья сложить руки на груди, недовольно фыркнуть и отвернуться, как в разговор вклинивается мальчик.

— А вы идете в северные царства?

Колдунья вдруг замирает, осознав лишь теперь, что сболтнула лишнего в пылу негодования. Она медленно переводит взгляд на старика, но тот уже глядит на женщину строго, и так сердито, что сейчас она даже не решается ничего добавить.

— А все-таки он болтается. — Говорит старик через мгновение. — Как по ветру.

— Что болтается? — Любопытствует быстро посмелевший мальчик.

И старик оборачивается к нему.

— Послушай меня внимательно, Алеша. — Отвечает старик.

Он разворачивается, встает перед мальчиком на одно колено, чтобы поравняться, но даже и так старику приходится слегка гнуть спину, чтобы смотреть Алеше ровно в глаза. И лишь взяв мальчика за плечо, сдавив его широкой ладонью, старик продолжает.

— Кто мы и куда идем, тебя не касается. И знать тебе этого не стоит. Лучше забудь сразу же.