— Сергей, — услышала я голос явно взрослого человека. — Что?

Я стала быстро рассказывать.

— А, — сказал человек. — Полина! — Он меня знал! — Времени сколько прошло?

Я объяснила.

— Хорошо, — сказал этот Харьков. — Сейчас подъеду. Жди звонка!

Я торопливо оделась, поблагодарила Артёма и побежала вниз к подъезду.

Машина подъехала через несколько минут, открылась дверца.

— Полина! — позвали меня.

Я нырнула в салон.

— Поможешь, — сказал человек, трогая с места.

У меня зазвонил мобильник. Я глянула. Это был вызов от Артёма.

— Дай сюда, — сказал водитель.

Он вытащил из моего мобильника аккумулятор и вышвырнул в окно.

— С ним нас засекут, — пояснил он. — Потом подарю тебе другой.

И швырнул аппарат мне на колени. У меня возникли смутные подозрения. Я незаметно запихнула руку в карман, где лежал Серёжкин мобильник и нажала кнопку повтора вызова. У этого человека телефон не зазвонил. Я поняла, что вляпалась в какую-то дрянь, и очень испугалась. Но ещё я поняла, что везут меня туда, где сейчас Сергей. Поэтому не стала ничего говорить. Водитель тоже молчал.

Я только однажды открыла рот.

— Мы едем за город? — спросила я.

— Да, — ответил этот человек.

Я определилась с направлением и спросила, в какой из посёлков, расположенных на этой дороге, мы едем.

— Увидишь, — сказал водитель.

Это оказался дачный посёлок.

— «Калинки», — вслух прочитала я указатель.

Мы долго ехали по улице, так долго, что я успела прочитать и её название. Потом мы въехали в один из дворов за двухметровым забором.

Внутри стоял только один дом. Он был большой и безликий — двухэтажная коробка. Зато дворик оказался необычный — стилизованный под патио с крышей и всякими загородочками, перильцами, сооруженьицами на манер камерного садика и мини-бассейна, ажурными столиками и стульчиками. Всё это пребывало в запустении и ничтожестве по случаю зимы. Но снега здесь не наблюдалось. Крыша патио защищала от осадков.

Здесь было полно людей, мужчин. И я увидела Серёжку. Его как раз притиснули к вертикальной декоративной решётке. Один из мужиков пытался отпилить ему голову здоровенным ножом. Я завопила и попыталась на ходу выскочить из машины. Мой попутчик ухватил меня за локоть и заорал:

— Тихо, дура!

Он затормозил, вышел из машины и длинными скачками рванул туда. Когда я вывалилась следом, услышала:

— Ты что, козёл, воображаешь, что информацию можно выковырять из башки?!

Мой похититель врезал тому, кто приставлял к Серёжкиному горлу нож, по физиономии кулаком и по корпусу ногой. Нож взвился в воздух, пролетел и, брякнувшись на плитки дворика, проскользил под один из столов. Тот, с кем я приехала, ещё долго избивал этого, с ножом, потом видимо утомился, присел и закурил. Пока он бил, никто не двинулся с места, да и сам избиваемый только закрывался, не делая попыток к сопротивлению.

Я виновато посмотрела на Серёжку. Он прикусил губу и опять что-то соображал, в упор глядя на меня. Я быстро показала ему, что позвонила. Он кивнул.

В это время поднялся тот, который привёз меня, и двинулся к Серёжке.

— Выбирай, пацан, — сказал он. — Или ты выдаёшь мне 10 цифр, которые мне нужны, или вот эта стрекоза сейчас пойдёт по рукам.

— Я ведь уже сказал, — откликнулся Сергей.

— Неправильно сказал, — ответил этот человек.

— Значит, хозяин изменил пароль, — не сдавался Сергей.

— Какой такой пароль, — в бешенстве сказал мой похититель. — Ты чего меня дуришь, пацан?! Опознавательный код, быстро! Мне твоя долбаная пристройка дело срывает! Быстро, ну!

— Да не знаю я! — в панике завопил Сергей. — Меня попросили, я сделал. Кому, для чего и как работает, понятия не имею! Не трогайте девчонку, ну, вы звери что ли?

Тогда вот этот человек, который был у них главный, стал ему что-то такое говорить, вроде бы и по-русски, но совершенно непонятно что такое. А потом во двор въехала ещё машина и из неё полезли давешние милиционеры, только уже без формы. Они были очень весёлые, вместе с ними мужиков во дворе оказалось около десятка человек. И вот тут меня запоздало прошибло таким ужасом, что затрясло, как в лихорадке.

— Слушайте, — уговаривал тем временем Серёжка того мужика. — Ну, я правда не знаю, ну, кто я такой для этой фирмы. Ну отпустите девчонку.

— Всё, — сказал этот мужик. — Бесполезно.

Он кого-то подозвал. Подошёл такой тщедушный с сальными волосами, торчавшими из-под банданы. Этот сходу начал стаскивать с меня куртку. Я оттолкнула его, а он меня ударил. Очень сильно. Сразу потекло из носа, и ещё я стала плохо видеть. Куртку с меня стащили, но я успела врезать кому-то каблуком. И даже не раз. Тогда меня схватили в сто рук. Это очень мерзкое ощущение чувствовать себя беспомощной в сильных и злых руках. Этого я не терплю. На данный счёт у меня в генах записана какая-то особенная программа. Бог его знает, от кого я веду своё происхождение, от какого-то на редкость гордого предка. Я даже подумать ещё не успеваю, а программа уже включается. Так и на этот раз было. Я моментально собралась в тугой комок и завопила, что всё сделаю сама. Они ещё некоторое время пытались меня распрямить. А потом кто-то скомандовал, и от меня отошли.

Я по-прежнему плохо видела, какой-то туман стоял в глазах. Но заметила свою затоптанную куртку, подняла её и машинально повесила на какую-то декоративную стойку. Меня мазнуло полой по запястью и чем-то стукнуло по костяшкам. Я вдруг сообразила: телефон! И он включен! Если конечно на том конце не отменили вызов…

— Раздевайся, — сказали мне, а Сергею велели смотреть. — Мы её вспашем, а потом будем резать на ленточки и лоскутки!

— Ну и Берёзовая улица, дом 18, - громко сказала я. — Прямо кошмар на улице Вязов.

И меня понесло. Я вышагнула из ботинок и принялась расстегивать блузку, при этом я потихоньку двигалась в направлении того самого столика, под который улетел нож, периодически останавливаясь и массируя запястья. Я всячески старалась замаскировать свои попытки вернуть подвижность кистям под сексуальную игру. Я опускала руки в стиле Мерилин, у которой взлетает платье. Ставила ноги утюгом. Гладила свои груди.

Серёжка мрачно смотрел на меня, но в какой-то момент на очень краткий миг на его лице отразилось понимание.

— Не смей, — сказал он одними губами.

Меня ударило словами. Я видела, что сказаны они были ради сотрясения воздуха, но всё равно сделалось обидно. Я стащила блузку и, прежде чем уронить её под ноги, вытерла кровь с лица. Она начала засыхать и сильно стягивала кожу. На то, чтобы снять юбку, времени я потратила не меньше, то делая вид, что передумала, то отчаянно натягивала её на бюст и изображала, что замерзаю. На самом деле я уже не чувствовала холода даже босыми ногами. Мой друг адреналин сделал меня малочувствительной к таким мелочам. В конце концов, юбку пришлось отбросить. Они начали терять терпение.

От колготок от моих почти ничего не осталось. Несколько больших дыр и скрученных перетяжек. Я разорвала одну из них руками. Это возымело неожиданный зрительский успех.

Гашник колготок был целым. Тут предстояло потрудиться. И уж я постаралась, чтобы это получилось подольше и позрелищнее. Широко расставив ноги, я обеими руками драла колготки в промежности. Потом, будто отчаявшись, снова начинала обрывать перетяжки. Вот только и колготки тоже кончились. Остались только две узкие полоски бикини на теле. Бюстик было жалко. Я его купила несколько дней назад. Он был хорошей формы, почти что идеально подходившей под мою грудь, и очень удобный. Но и в этом случае пришлось сыграть в Самсона, разрывающего, ну не пасть льва конечно, но путы на теле.

И вот когда на мне остались только трусики, я решилась. Я широкими шагами направилась к столбу, поддерживающему крышу патио. Этот столб очень удачно располагался возле столика, под который улетел нож. Я изобразила сексуальные прыжки стриптизёрши. Правда, столб — не гладкий шест, заноз на внутренней стороне бёдер я насажала миллион. Постанывая сквозь стиснутые зубы, я удержала широченную улыбку на лице и мельком глянула на Серёжку. Он, уже не скрываясь, напряжённо смотрел на меня и, встретившись со мной глазами, снова сказал: