Артём вырвался и ударил её ногой. Пинок пришёлся опять в лицо. Сергей сходу обхватил его сзади и потащил в сторону, Наташка поволоклась следом.

— Убери её, — процедил мне Сергей.

Кончилось тем, что мальчишки долго курили и разговаривали, а я приводила в божеский вид рыдающую Наташку. Потом Артём пожал ему руку и ушёл один, а мы отвели домой эту несчастную и присели на бульварную скамейку. Сергей пересказал мне свой разговор с Артёмом, которого волновали уже даже не измены, а перспектива обзавестись однажды какой-нибудь модной болезнью. Я сказала, что это понимаю, но зачем было бить, да ещё так.

— Я бы вообще убил, — хмуро сказал Сергей. — В нашем классе она обсосала каждого.

Я не поверила. Сергей хмыкнул и погладил меня по голове.

— Да не хотел тебе говорить, — пробормотал он. — Но парни ей групповуху устраивали. Помнишь, когда Тёмка сидел дома с гриппом?

— И ты не вмешался? — неприятно удивилась я.

Он коротко рассмеялся.

— Так она мне не позволила. Я еле сам от неё ноги унёс.

— По-моему, ей в дурку пора, — определила я.

— Уже скоро, — успокоил Сергей.

Мне было так тошно от этого происшествия и разговоров, что я попросилась на какой-нибудь хороший фильм. Серёжка вытащил мобильник и некоторое время изучал афишу, потом вдруг захохотал. Я вопросительно уставилась на него, и он принялся зачитывать:

— Трупорубы, Ночная резня, Кровавое такси…

Мне тоже стало смешно.

— Вот разве что «Вавилон», — сказал он. — Пошли посмотрим, за что хоть хвалят…

Мы уже поднялись, чтобы идти, когда перед нами возник этот человек — Харьков.

— Мы спешим, — вместо приветствия объявил ему Сергей.

— Я слышал, — сказал этот Харьков. — Присаживайтесь.

— Она ничего не знает, — хмуро сообщил Серёжка.

— Значит, пришло время сказать, — Харьков выглядел даже весёлым. — Ты подумал?

— Подумал. Нет.

Тогда Харьков обратился ко мне:

— Видишь ли, Полина, весь последний год Сергей работал на нашу фирму. Причём хорошо. Мы — серьёзная государственная организация. Наше руководство сделало ему предложение. Обучение в цивильном вузе за наш счёт. И никакой армии…

Я вскинулась и посмотрела на Серёжку.

— Их контора — не армия, — подтвердил Сергей. — Гораздо хуже. Нет.

— Последнее слово обычно остаётся за женщиной, — ухмыльнулся Харьков. — Я позвоню завтра. Не буду вас задерживать.

И он ушёл.

— Вот влип, — пробормотал Сергей.

— Они кто? — шёпотом спросила я. — ФСБ?

— Нет, — поморщился Сергей. — Они больше по внешним… имперским замашкам…

— Цивильный вуз это что?

— Что захочу. Любое гражданское заведение.

— Так это же здорово! — обрадовалась я.

— Ты не понимаешь! — разозлился Сергей. — Это будет означать, что я стану их человеком. На всю жизнь!

— Тебе какая разница для кого за компьютером сидеть? — я тоже рассердилась.

— Большая, — сказал он. — Нет. И не только в компьютере дело.

— А в чём ещё? — не сдавалась я.

— Да во всём, — с досадой буркнул он. — В хорошем испанском, например. Полька, вида миа, поверь, я принял правильное решение. Просто поверь. И ничего не говори маме.

И я поверила. Я привыкла ему верить. Знать бы тогда, как всё обернётся. Только вот не знали мы ничего, мы просто были счастливы друг с другом.

А потом началась вся эта армейская суета. Сергей решил отправиться с весенним призывом. В военкомате согласились дождаться, пока он получит аттестат. Наш выпускной был одновременно его проводами.

Кое-кто напился, кое-кто потерял девственность. Евген всю ночь нарывался на неприятности, громогласно рассуждая, как он будет действовать, когда наступит завтра, и я останусь одна. Серёжку его бравада только смешила, а вот Артём заводился. Он, кстати, пытался составить Серёжке компанию, но его забраковала медицинская комиссия. Артём чувствовал себя несвободным и ущербным и ещё и поэтому казался опасным.

Мы удрали от них, когда всем надоело танцевать и потянуло бродить по городу.

— Все улицы забиты ментами, — пробормотал Сергей. — Кого охраняют — непонятно. Нас от города или город от нас. Обязательно кто-то прискребётся…

Мы потихоньку отстали от своих и укрылись в маленьком парке между нашей школой и стадионом. Там было темно и совсем пусто. Мы пошли к летней эстраде, уцелевшей ещё с советских времён. Это было секретное место нашей школы. Многие поколения учеников прятались здесь, когда случалось сбегать с уроков, а учителя старательно делали вид, что не знают об этом.

Не только нас с Серёжкой потянуло сюда. На скамейках мы увидели несколько пар, а потому укрылись за эстрадой. Здесь с незапамятных времён лежало старое дерево, поваленное одной из бурь. За долгие годы оно превратилось в причудливую корягу, лишилось коры, и было отполировано многими поколениями седалищных мышц. Мы уселись на спину этому старику и просто обнялись. Мне было грустно.

— Я тебе оставлю свой ноутбук, — сказал Серёжка. — Будем общаться. Каждый день. Ты и не почувствуешь, что меня нет.

Я хмыкнула. Он тоже засмеялся.

— Вояки сказали, что определили меня к ракетам. Что им нужны грамотные хакеры. Это где-то на севере.

— Постарайся ничего там себе не отморозить, — буркнула я.

Он засмеялся.

— Э т о будет в сохранности, куэрида.

Мне тоже стало смешно. Серёжка повёл рукой по моему колену, сдвигая вверх платье, и за пять минут довёл меня до лихорадки, даже температура подскочила на несколько градусов. Я знала уже, где в следующий момент окажутся его руки, губы, но всё равно вздрагивала, как от неожиданности. Конечно, можно было пойти и домой и проделать это всё в комфортных условиях, но там бы мы были не одни. Чувствовалось бы присутствие любящих и любимых нами людей. Но нам в тот момент хотелось только друг друга. В результате мы оказались на уже влажной от росы траве, среди терпких запахов измятой зелени и земли. И было наплевать, если кто увидит. И все ощущения были острее от того, что нас могут увидеть. Когда я получила наконец-то свой торпедный аккорд до дна, когда, выгибаясь навстречу, запрокинула голову, с тоской поняла, что небо на востоке совсем светлое. Наше время кончилось. Я всё ещё цеплялась за него, но он уже был не со мной.

— Вставай, куэрида, — сказал Серёжка. — Я ещё должен попрощаться с мамой. Вставай, идём.

Следующие три часа пролетели так, будто их не было вовсе. Мы долго смотрели на уезжающий автобус, Валерия Сергеевна и я. Я прижимала к груди тяжёлый ноутбук. Прощаясь, Серёжка сказал, что оставил мне там какое-то послание и что пароль для входа — снова моё лицо. Он вскочил на подножку автобуса и оглянулся в последний раз. Таким я его и запомнила на всю жизнь — в движении на взлёте, с кривоватой усмешкой и грустными потемневшими глазами.

Целый год потом я была девочка, живущая в сети. Сделалась ревностной фанаткой военных новостей. Даже воображала себя такой дамочкой в форме иногда. Родители время от времени с трудом выгоняли меня пробежаться с девчонками по клубам и кинотеатрам… Короче говоря, я его не дождалась. Де ла вида, как сказал бы Серёжка…

Собственно, я тут не причём. Его погубили там, в этой армии. Ничего военного, обычная бытовуха. Были замешаны несколько сослуживцев и младший офицер. Говорили, что Серёжка даже сам был виноват. Нам с Валерией Сергеевной сказали, что там была какая-то мерзкая история с алкоголем. Применительно к Серёжке прозвучала она неправдоподобно. И ящик, который нам выдали, чтобы увезти и похоронить дома, был запаян наглухо, даже взглянуть на него в последний раз не пришлось. А на тех обломов, которые сотворили с ним это, я, да, взглянула. Быки. Не потому, что здоровые, а потому что обычный рогатый скот. Тупые жалкие уроды. Затоптали моё счастье, единственную мою любовь, всю мою жизнь.