Не дав ей опомниться, Шторм практически вынес ее из зала и прижал к стене в вестибюле, пожирая взглядом, обжигая чувствами, что горели в глазах.

— Ты с ума сошел? – сдерживая улыбку и отчего-то смутившись, прошептала Горина.

— Слетел… на всей скорости, — не отрывая от нее взгляда, тихо ответил Макар. – Ты хоть представляешь как прекрасна, Саш?

— Хватит… — расплылась в широкой улыбке Горина и опустила глаза.

Смотреть на него было невыносимо. Все чувства наружу, душа нараспашку. Он гладил ее бока, лаская соблазнительные изгибы, очерчивая линию талии и бедра до самого разреза. У Саши вслед за его руками пробегали по телу мурашки, соски напряглись и ноги ослабели. Шторм буквально превращался в стихию, которой его нарекли. Такое неподдельное восхищение, радость и нежность она видела впервые.

Мимо проходили люди, с любопытством поглядывая на них, а Макар не обращал внимание. Словно они остались одни во всем мире.

Саша вскинула глаза и поняла, что желает чувствовать подобное всегда. Рядом с ним. И только с ним.

Настал ли сейчас тот самый подходящий момент или нет, Горина не знала, но почему-то решила больше не ждать. Она тянула месяц, прежде чем узнала сама. Боже, да она и не предполагала такого. Не было у нее ни тошноты, ни головокружений. Энергии – хоть отбавляй. Только пристрастия в еде изменились, аппетит вырос и стала чувствительнее ко всему. Взять хотя бы пьяного мужика, который жалобно пел песню Серова «А может ночь не торопить», она ж тогда рыдала и почти подпевала ему. Подозрение ударило по темечку, когда, случайно открыв свой женский календарик она поняла, что задержка исчисляется месяцем!

— Я беременна… — прошептала она, наблюдая как дернулся кадык на мощной шее, а зрачок Макара еще больше расширился, перекрывая радужку. И в нем — она. Саша. Будто отпечаталась навечно. Стала его частью.

— Два месяца ждал, когда ты это скажешь. Знал, что будет волнительно, но в реале гораздо круче, — счастливо улыбнулся Шторм.

— Ты знал?! – вытаращилась на него с открытым ртом Сашка.

— Знал, — кивнул Макар. — Думал, мне придется тебя ошарашить новостью, если ты так и продолжишь прыгать на батутах.

— Один раз всего было… — начала возмущаться в свое оправдание Горина и… замолчала, расплываясь в улыбке. Уткнулась лбом в грудь Шторма и почувствовала себя окрыленной, до приятного спокойной. — Я боялась сказать… Как же наше лётное? А планы на горнолыжку с Демьяновыми? А моя учеба?

Макар взял ее за плечи, чуть отстранился и наклонился, заставляя поднять взгляд.

— Все в силе, чихуеныш. Мы все реализуем. Обещаю. Веришь мне?

— Верю, — улыбнулась Сашка, демонстрируя свои невозможные ямочки на щеках.

Спустя чуть более пяти лет…

Макар

Сижу в аудитории МАИ на Волоколамке. Сегодня последний экзамен и я выйду с дипломом: «Системы управления летательными аппаратами». Не напрягаюсь. Прекрасно подготовлен. Учеба мне в принципе далась легко. Точно проще, чем на бизнесе. Если следуешь за мечтой, то берешь максимум, и я все пять лет топил[1] на полную.

Смотрю в окно, пока однокурсник распинается перед экзаменаторами, и улыбаюсь. Саша с Вадимом гуляют на улице. Ждут. Уговаривал остаться дома. Нет смысла торчать полдня у института. Но чихуеныш в своем репертуаре. Хер уступит.

Еле сдерживаю смех, когда сын подходит к большой клумбе и срывает очередной цветок. Саня воровато озирается по сторонам, пытается Вадика ругать, но это мой пацан. Воспитывать — только портить.

Не устаю наблюдать за ними. Каждый раз кроет до спазма в груди. Люблю их. Моих. Родных.

Увидев Сашу впервые, я ни на секунду не усомнился, что передо мной девчонка. В грудине толкнулся мотор о ребра и затарахтел как четырехцилиндровый на рисомолке.[2] Пока она с Анькой подходила к нашему столику, я мысленно поимел ее во всех известных позах. Раздевал взглядом, представляя куда наложу лапы, а мой товарищ в штанах приветственно подскочил. И тут, блять, как без акула[3] в кювет! Парень! Меня так триггернуло, что я готов был разъебать весь клубешник, и Саню этого — за то, что он, сука, уродился не бабой. Кое-как успокоился. Убедил себя. Переключился. Перенаправил системы. Защищать и заботиться стало необходимостью. Может, где-то и душил опекой, Кирюха не раз взбрыкивал, но иначе не мог.

Твою мать, а я же Сане ту милую девчушку в клубе подогнал. Провел лекцию с мокрощелкой. Сказочный долбоеб, что тут сказать. Хотел пацана порадовать. Я с Ленкой замутил только чтобы мозги вправить, а то Демьянов меня утомил подъебами. Да, смотрел. Да, часто и много. Следил. Но иллюзий не питал и ряды пидоров пополнять не собирался.

Когда парень-Саня швырялся стаканами от ревности и поцеловал меня… Думал, убью. Злился до ярких кругов перед глазами и жалел пиздюка. Нагородил тогда херни, сбежал чтоб шкуру дурака не подпортить. Закурил, чего не делал обычно. Баловался раз в год, не более. А тут полпачки за пару часов отпыхтел.

Не знаю зачем я тогда вернулся. Хотел дополнить монолог или убедиться, что с ним все в порядке, не суть. Телефон Сани разблокировал с первой попытки, набрав заводской пароль. Смотрел на экран и поверить не мог. Шок. Непонимание. Неверие. Осознание. Сомнение. Радость. Включал на репит[4] раз пятнадцать. Натурально подвис. Приближал кадры и… Хотел убить ее за ложь. Вот как один человек мог порождать во мне столько разных эмоций?! Любил как друга, а теперь я, блять, хотел трахнуть этого самого друга.

Установленный мной барьер заставлял меня держаться от нее подальше. Но, по факту, проблема рисовалась серьезнее. Лерка. Вот кто выхолаживал мои легкие. Ненавидел эту тварь до зуда.

Не сомневался, что это она держит у себя запись с регистратора, чем подвесила нас с Демьяновым за яйца. Поначалу нельзя было отсвечивать из-за выборов деда, а потом, когда он избрался, стало еще хуже. Замкнутый круг. Тут либо я ебашу напролом и страдает политическая карьера старика со здоровьем в придачу, — конкурентов у него дохуя, кто спит и видит, как его сбить с ног и желательно в сторону кладбища, — либо я, стиснув зубы, жду подходящего момента. Я выбрал второе.

Шумно вздыхаю и тру лицо ладонями. Злюсь. Бросаю взгляд на улицу и моментально успокаиваюсь. Сашку и Вадика разделяет все та же клумба. Сын что-то говорит и смеется. Жена слушает подбоченясь, лыбится, а потом прыгает в цветник…

Твою мать, Саша! Ты-то куда?

Прячу ржач в кулак. Бегалки наше любимое развлечение…

… И все же, как бы я ни старался держаться тогда от Саши подальше, все равно не смог. На вечеринке подавлял эмоции, пока ко мне не подошел Вовчик…

— Шторм, отличная туса, — встал рядом сосед, шаря глазами по танцполу.

— Че хотел? — выпил текилу, пытаясь понять, что чихуеныш забыл в басике.

— Сашу, — хмыкнул тот довольно, а у меня забрало[5] упало от злости. – Че за телочка? Первый раз ее вижу у тебя.

— Шары подожми, — процедил, не глядя на Вовчика. — И держись подальше.

— Родственница что ли? — удивился непонятливый.

— Моя девушка, — выдал уверенно.

Взглянув в ошарашенное лицо Вовки, свалил на поиски Саши.

Она не заметила моего появления, и я минуты три просто стоял, ощупывая ее взглядом. Маленькая, фигуристая, красивая…

Заклинило[6] меня. Разложило[7]. Скажи она тогда «нет», я бы не послушал. Коснулся, вдохнул ее запах – и стоп-систему сорвало. Никогда никого так не хотел. Ни с кем такого кайфа не испытывал. Готовности было еще на три заезда как минимум. Но нельзя. Я мягко сказать прихуел, когда понял, что она еще девочка.