Бросив на пол дорожную сумку, Горина прилегла на кровать, поджав к груди колени. Прокручивала в голове кадры увиденного, разговор с Макаром, его задержки вечерами, возвращение под утро… Все обретало совсем другие краски, и от этого становилось тошно.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Медленно поднявшись, она открыла. От неожиданности усмехнулась, глядя в глаза Лютиковой, а потом… разревелась.

— Санечка, ну не плачь, — обняла ее Аня, баюкая как ребенка. – Ты уехала, а я поняла, что не могу тебя оставить одну. Сказала Пашке, чтобы не ждал меня и рванула сюда. Я с тобой, Сашуль. Я с тобой…

Чем ласковей говорила Аня, тем сильнее рыдала Саша. Выливала горючими слезами наболевшее, стараясь через громкие всхлипы рассказать о терзающих мыслях. Анька понимающе кивала, обнимала сильнее и гладила по голове. Материла Шторма, а заодно и Демьянова, за то, что они вообще встретились на их пути.

Спустя время Гориной удалось уснуть. Вымотанная окончательно, она барахталась в вязком кошмаре, где раз за разом теряла свое сердце, которое вдребезги разбивалось о бетонный пол помещения, напоминающего вокзал.

Когда девушка разлепила опухшие глаза, в комнате было еще темно. Со стороны двери послышался сдавленный эмоциональный шепот Лютиковой.

— Нет, Паша, я не скажу, где я и где Саня. Не уговаривай. Плевала я на Шторма и его угрозы. Она видела его с Леной. Ты знал? И не сказал мне? Да ты… Демьянов, не подходи ко мне больше… А она моя подруга! Прекрасно, Паш. И я тебя люблю… Да, блин! Перестань мной манипулировать! Считай, что я последний раз тебе это сказала… Да! Паш, я не оставлю Сашу. Не сейчас. Скажи Макару, пусть не лезет к ней. Они поговорят, когда Горина захочет этого сама и не минутой раньше. Не сваливай на меня вину, Демьянов! Если Шторм свой член в узде держать не может, то это не мои проблемы. Пока, увидимся в институте.

Саша уткнулась лицом в подушку, стараясь не истерить. Она сама не знала, что оплакивала: потерю Макара или свою слепоту. И то и другое наносило непоправимые раны. Стадия жалости к себе затягивалась, и пора было взять себя в руки.

Не успела Аня подойти к ней, как у нее снова зазвонил мобильный.

— Я не хочу с тобой разговаривать, Макар, — отчеканила Лютикова, а Саша зажала уши руками и напряглась еще сильнее. – Она тоже не хочет… — выдержав паузу, Аня обратилась к Гориной: — Он хочет поговорить. Возьмешь трубку?

Саша замотала головой, не поднимая лица от подушки. Аня что-то ответила Макару, а потом раздался его усталый голос в динамике:

— Саш, я жду твоего звонка. Приеду куда скажешь и заберу тебя. Время даю до завтра. Доставать не буду. Оправдываться мне не за что. Люблю тебя.

И тишина…

Горина замерла, а от злости слезы высохли. Сейчас хотелось обернуться ведьмой, а лучше чемпионом мира по боксу и вмазать Шторму по морде раз сто. Оправдываться ему не за что?! Вот у кого точно стальные яйца! Он гуляет налево, а она должна собачонкой дома сидеть и ждать? Точную кличку он ей подобрал, сволочь…

— Сань, а вдруг ничего у него с Леной не было? По делу встретились? – Аня присела на край кровати и озадачилась.

— Именно поэтому скрыл и домой всю неделю приходил черт знает когда? — парировала Горина, усаживаясь рядом с подругой.

— Посчитал, что об этом не надо говорить. Обычная встреча. Вот столкнулась бы ты с Митькой Епифановым, одноклассником своим, посидела бы с ним в кафе, пообщалась. Стала бы заострять на этом внимание? – рассуждала Лютикова.

— Если бы Макар позвонил, то скрывать бы не стала.

— Тоже, верно, — сдалась Аня. – Что будешь делать? Может, хотя бы поговорите?

— Нет.

В институт Саша пришла в сопровождении подруги, вымотанная ревностью, обидой и сомнениями, которые Шторму все-таки удалось посеять своими словами.

Первые пары прошли спокойно, даже удалось вникнуть в некоторые вопросы тем, но на большой перемене все ее самообладание испарилось. Они встретились с Макаром в вестибюле. Сошлись взглядами до сбитого дыхания и повлажневших ладоней, а потом Шторм ухмыльнулся, развернулся и ушел. Ни слова в Сашкину сторону, ни жеста, ни намека на разговор.

Себе Горина врать не стала: втайне надеялась, что Макар найдет способ настоять на своем, и они обговорят все сложные вопросы. Однако реальность оказалась мучительной. Тот не собирался бегать за ней, как летом. Он отошел в сторону, и это било по мозгу Саши разными мыслями: разлюбил, давно хотел расстаться, и решил таким образом выйти из ситуации. Лучшая защита – нападение. Вот и строит из себя обиженного.

Спустя неделю стало понятно, что Макар не собирается нарушать Сашино личное пространство: не подходил, не писал, не звонил, не искал. Чтобы не вызывать лишних разговоров со стороны коменданта общаги, — Сашка там как нелегал находилась, — было решено перебраться в квартиру Ани. А на выходные Сашка взяла билет домой. Оставаться в городе не хотела. Во-первых, Лютик начнет изображать сиделку, чем точно испортит отношения с Павлом, а во-вторых, кто бы сейчас ни находился рядом, тянуло все равно лишь к одному человеку.

Ульяновск встретил дождем и довольными родителями. Отец сразу выпросил пару рюмок беленькой, а мама на радостях наготовила столько, что за месяц не съесть.

— Ну, как там в столице? – глава семьи Гордеевых, не торопясь, нарезал сало с прослойкой ровными кусочками и укладывал к черному бородинскому хлебу.

Сашка никогда не любила запах чеснока, но сейчас чувствовала себя тем самым чихуенышем, у которого вот-вот слюна закапает.

— Город как город. Только огромный, — отмахнулась она, следя за каждым выверенным движением ножа.

— Санек, да ты голодная, — засуетилась опять мама. – Давай я тебе биточки разогрею. Твои любимые.

Горина-младшая кивнула, а когда перед ней поставили тарелку с обожаемым блюдом, от запаха подливы ее покоробило.

— Сала хочу, — сказала и чуть слюнями не захлебнулась.

— С водочкой? – удивился отец и замер. То ли делиться не хотел, то ли ошалел от сказанного.

— Не, пап, — Сашка взяла кусок черного хлеба и сложила на него ломтики сала. Осмотрела «сооружение» диким взглядом и откусила, блаженно прикрыв глаза. По рецепторам ударил пряный тмин, хлебная закваска и чеснок. – Офигенно…

— Вы что там, голодом сидите с Анюткой? – взволнованная женщина присела рядом с дочкой, наблюдая, как так почти урчит от удовольствия. – Вон как на ненавистную еду кидаешься.

— Мам, че начинаешь? Просто соскучилась по твоим разносолам, — отмахнулась Сашка. – Я бы еще консервированные помидоры поела…

— Чудны дела твои, Господи… — вздохнула мать и пошла за помидорами.

Вечером Горина валялась в своей комнате и разговаривала с Лютиковой по видеосвязи.

— Нафига ты поехала? – деловито выдавала свои умозаключения Аня. – По сути, блин, завтра обратно ехать.

— Ну и что, — отмахнулась Сашка. – Дома кайфово…

— Ты случаем свинтить не собралась? – насторожилась подруга.

— Пока таких мыслей не возникало, — вздохнула девушка и закинула ногу на ногу. – Макар к вам приходил?

— Приезжал…

— М-м-м, — Саня обвела глазами шкаф у стены, посмотрела на люстру и зачем-то на дверь.

— О тебе не спрашивал, — виновато дополнила Аня. – Но вид у него не веселый, Сань. Думаю, он тоже переживает…

— Уверена, что Лена скрашивает его досуг, — фыркнула Саша.

— Привет, чихуеныш! – вклинился в разговор Демьянов, а Горина, чуть с кровати не навернулась.

— Привет, мимишный пупсик, — буркнула недовольно.

У нее от мужского голоса, чуть сердце не остановилось. Не ожидала.

— Не надумала извиниться перед Штормом? – как веслом по темечку припечатал Паша.

— Я перед ним?! – Сашка подскочила в кровати, испепеляя телефон взглядом. – Это не я шарилась по кафешкам с другими девочками, к слову, с теми, с кем связывают приятные ночи!

— Я скоро с тебя плату буду брать, Саш, за консультации, — усмехнулся Демьянов. – Ты никогда не думала, что подобным подозрением можно обидеть? Заметь, с твоим разыгранным летом представлением у Шторма больше поводов тебе не доверять.