— Сука!

Саша почувствовала, как напрягся Шторм, и тут же сама схватила его за руку. Старалась передать свою выдержу, которой, к слову, осталось совсем немного. Макар дернулся в сторону Леры, но замер. Посмотрел на Сашку и сжал ее ладошку.

— Держись от нас подальше. Это угроза, Лер, — ледяным тоном сказал Шторм и повел Горину домой.

Сашку потряхивало от его близости и от никуда не девшейся обиды. Какие бы игры ни вели отпрыски богатых родителей, но никто им права не давал обходиться с другими по-скотски.

Они дошли до подъезда под взглядом Леры и, едва закрылась дверь, Саша выдернула руку.

Про себя она отметила, что у Макара появились темные круги под глазами, парень осунулся и выглядел уставшим. И как должна быть к нему благосклонна природа, если это его не портило. Все так же красив.

— Саша… — Шторм сделал к ней шаг.

Повернувшись, девушка вскинула руку, запрещая ему приближаться.

— Уходи, — выпалила, нажав кнопку вызова лифта и мысленно уговаривая кабинку тащиться быстрее.

— Нам надо поговорить, — он не давил, но все равно звучало безапелляционно, будто она ничего не решает.

В момент вся обида Саши всплыла на поверхность и затопила сознание. При таких эмоциях и захочешь — не промолчишь.

— Поговорить? — зло прошипела она, едва сдерживая себя, чтоб не начать орать на весь подъезд. — Это ты меня послушай! Как ты мне говорил, дай-ка вспомнить… А! Не подходи ко мне. Никогда. — Чеканила она каждое слово. — Не смей приезжать сюда. Говорить со мной. Смотреть на меня. Забудь мое имя и все, что между нами было! Ты мне — никто! Я бы сказала, случайный прохожий, вот только к ним я отношусь ровно, а тебя — ненавижу!

Чувствуя, как после тирады ее веки обожгли предательские слезы, она поспешила повернуться к дверям лифта. Ждала это медленное устройство как ничего и никогда в своей жизни.

Молодой человек не двигался. Между ними витало такое напряжение, что страшно было сделать лишнее движение. Казалось, вдохни чуть глубже и тут же спровоцируешь катаклизм.

Влетев в кабинку открывшегося лифта, Саша несколько раз нетерпеливо шлепнула по кнопке нужного этажа и, прикрыв глаза, оперлась спиной о зеркальную стену. Рядом с Макаром выдержка подводила девушку, хотя она постоянно вела полные достоинства и легкого презрения воображаемые диалоги, пририсовывала себе царственную осанку, высокомерно отвергала ухаживания. Только на деле все иначе. К нему тянет. Если бы не восставшая гордость, она бы наплевала на все, поддавшись на его просьбу. Выслушала бы, чтобы найти в его словах повод остаться рядом.

Только она погрузилась в самоанализ, как Шторм просунул ладонь в почти сомкнувшиеся двери и развел их в стороны. Встал рядом с Гориной и отправил лифт вверх.

— Саша, — тихо сказал парень, а она сжалась и зажмурилась. Невыносимая ситуация. Испытывающая на прочность.

Воспоминания потоком неслись в голове Гориной как поезд, сверкая вагонами. Каждый вдох пьянил любимым запахом. До дрожи хорошо и… нестерпимо больно. Потому что за всем прекрасным, что между ними произошло, в памяти отчетливо звучали произнесенные Штормом слова у бассейна.

Протянув руку, Шторм нажал «стоп», и кабина зависла между этажами. Сашка ошарашенно уставилась на него, всем видом демонстрируя осуждение и предостережение. Наблюдала, как его взгляд становился темнее, пронзительнее, бешенее. И вот тут Горина испугалась. Не Макара, нет. Своей реакции.

— Сашенька… — хрипло и очень тихо прошептал парень, подчиняя своей воле. — Прости. Виноват, знаю. Но я не мог иначе.

— Замолчи.

— Скучаю по тебе как одержимый, Саш, — и не думал молчать Шторм.

Припер ее телом к стене еще сильнее, усиливая контакт и стирая большими пальцами соленые дорожки на девичьих щеках.

— Давай начнем с чистого листа, — он стиснул хрупкие плечи, водил губами по ее виску, скуле, подбираясь к губам.

— Отпусти! — выпалила она, отталкивая его от себя. Раскраснелась от негодования. Разнервничалась. — Лучше с любым… с улицы… чем с тобой!

Ее обижало, что он парой слов решил замять все, что произошло. Унизил, растоптал наивную дуру перед друзьями, высмеял, предварительно трахнув, а теперь «скучаю»? К чему ей знать о его чувствах, если это не любовь? На меньшее она не согласна. Теперь нет. Черт! Конечно все это отговорки. По факту Гориной необходимо было разобраться во всем, переосмыслить, понять.

Саша привела кабинку в движение нажатием кнопки и встала у двери. Выбраться из замкнутого помещения, где они были вдвоем, хотелось так сильно, хоть в шахту лифта прыгай.

Макар встал за спиной и положил свои горячие ладони ей на предплечья. Сдавил слегка. Вздохнул, согревая ее макушку теплым дыханием. От его рук по телу Гориной расходились теплые волны.

— Саш, я приду завтра. Потом послезавтра и так каждый день. Пока мы не поговорим. Не могу и не хочу отказываться от тебя, — прошептал на ухо, и она вздрогнула, покрываясь мурашками. — Я схожу с ума, Сашка… по тебе и без тебя.

Двери еще не до конца открылись, а она уже рванула прочь, больно ударившись плечом о косяк. Шестым чувством знала, что Макар не пойдет за ней, а Саша этого и не желала.

Влетела домой как ошпаренная. Захлопнула дверь и закрылась на все замки, будто это могло ее защитить от Шторма или своего слабоволия.

— Сань, давай все же поговорим. Мне Шторм звонил. Обрисовал в общих красках что и как… — начал разговор Павел, проходя за ней на кухню.

— Вот и продолжай общение с другом, а мне ваши игрища неинтересны, — залпом выпив стакан воды, она посмотрела на Демьянова. — Пофиг.

— Смотрите, какая правильная и гордая, — подколол ее собеседник. — Святая, что ль, Сань? Да Макар за тебя, дуру, переживал, потому и пришлось играть по чужим правилам. Лучше обидные слова от него, чем опасное внимание со стороны Лерки.

— Отличная отмазка. Тебе не кажется, Паша, что прятаться за спину девушки, пусть и стервы, как-то мелковато для мужика?

— Знаешь что? Пусть Шторм сам с тобой нянчится, — губы Демьянова превратились в тонкие линии. — От таких безвинно обиженных, которые слышат только себя, меня воротит. Если бы ты оказалась на месте Макара, уверен, сделала бы то же самое. Только он, идиот, все же рискнул благополучием и здоровьем деда. Единственного, кто заменяет ему родителей. Ради тебя, между прочим.

— А я не просила! — запальчиво высказалась Саша.

— Вот за что я терпеть не могу баб, — брезгливо скривился Демьянов. — Вы в своих обидках, как на троне сидите. Царствуете. Хотите разговоров, но слышать и слушать не готовы. Понимать не способны. Особенно, если говорят не то, что вы в своих ванильных мозгах нарисовали. Набираетесь где-то дерьма про идеальных людей, а сами далеко безупречностью не блещете. Все люди, Саня, совершают ошибки, делают порой сложный выбор, который не всегда раскрывает их как личность. Просто обстоятельства разные, знаешь ли. Там, где надо понять — кичитесь своей правдой, а там, где надо сказать спасибо — делаете снисходительное одолжение. С легкостью перечеркиваете поступки и ведетесь на слова.

— Достал ты мне морали читать! — повысила голос Горина.

Не собиралась она принимать его слова. Допускать их в себя. Она пострадавшая — точка!

— Это не мораль, а правда жизни, — устало махнул рукой парень. — Легко судить человека. Только не советую зарекаться. Совершишь ты в своей жизни херовый поступок, имея веские причины, твои, личные, важные… а тебя даже выслушать не пожелают. Как думаешь, справедливо?

— Справедливо, если совершила, — упрямо сказала она.

— А-а-а, тогда порядок, — собеседник поднялся с места и направился в комнату. На пороге развернулся и добавил: — Шторм не был идеальным и не будет. И еще, старайся одна не ходить. Лера тебя в покое не оставит. Сейчас, потеряв рычаг давления, она сосредоточится на тебе.

— Господи, я-то ей зачем?!

— Дура ты, Сань. Разговор на озере не что иное, как ее попытка отдалить от тебя Макара, учитывая, как он к Лерке относится. Она раньше всех увидела то, что ты до сих пор уловить не в состоянии.