Я промолчал. Подспудно я подозревал что-то подобное. Однако не ждал прямого признания.

Сехмет все просчитала, все учла, сделав ставку на заурядный с виду пергамент в кармашке моего пояса. Кстати, надо Весточку выпустить. Как бы не задохнулась!.. Я тебя не помял, маленькая? Лети к Люциферу. Видишь, какой он несчастный? Надо ему посочувствовать. А Джейн еще несчастнее. Она сегодня обрела и потеряла сто шестнадцать сестер. Еще одну потеряет вот-вот, а последняя останется с ней только до заката. Утешь нашу магистрессу как можешь — и о своих бедах забудешь.

Попрекнуть Сехмет у меня язык не повернулся. Я сегодня жертвовал сотнями разумных ради достижения куда более скромных целей. А она сумела сделать нашей невольной союзницей богиню высшего ранга, не слабей ее самой. Подумаешь — кокон страданий для какого-то Ивана на несколько часов по его собственному времени!

Впрочем, сейчас я и сам был склонен отнестись к произошедшему именно так — подумаешь! Не цена. Верни меня кто-нибудь в прошлое и дай соответствующие способности к предвидению и планированию, лично все организовал бы и поздравил себя как гения.

— Возьми, — сказала Сехмет, протягивая мне превратившуюся в плащ эгиду. — Сегодня она сослужила нам хорошую службу.

Где-то в пространстве между небом и землей торжественно и протяжно протрубила труба. Смолкла — и протрубила вновь… Всего семь раз. Я как-то снимал квартиру возле железнодорожного депо — оттуда вот так же гудками задалбывали.

— Вечный Судия объявил большое перемирие, — пояснила Сехмет. — На целую неделю. Ни один разумный не вправе обнажить меч на Полях для убийства. Ни один монстр не посмеет вонзить клыки в живую плоть.

Я нехотя полез в базу. Все же полезно будет узнать, кто такой Вечный Судия: никогда о нем не слышал. Оказалось, сие безличное божество появилось после так называемой великой войны магов, в которой непобедимые могли принять участие, но не захотели. Судия не решал никаких вопросов, лишь изредка разводил по разным углам ринга враждующие стороны, когда в их рядах оказывалось слишком много ребят, способных наломать дров. Во избежание эксцессов, подобных тому, при котором я полчаса назад присутствовал в качестве зрителя в Хабелле, — только в глобальном масштабе.

Невдалеке открылся портал. Два молодых человека в белых одеяниях вывели из него типичного среднеуровневого волшебника, оставили его с нами и удалились. Вот, значит, кому Ноэль продал октограмму… Светлые инициаторы восстановления Гинкмара придерживали мага у себя до последнего, но теперь, выполняя договор, сдали парня клану. Бедный недотепа! Начиная свой путь ты и не предполагал, что для его окончания придется иметь дело с Нагибатором и Мудовидом. А вот придется.

Я примерно представлял, что ожидает незадачливого кастера. Его ударная прокачка станет на ближайшие месяцы первоочередной задачей верховного шамана и его помощников. Отвлекаться от нее они будут лишь в исключительных случаях: ради устранения смертельных угроз всем непобедимым, не меньше. Как отвлеклись бы, скажем, ради уже оставшейся в прошлом битвы с Мраком.

Мага требуется довести до нужных кондиций в самые сжатые сроки, какие только возможно. И его доведут — быстро, безжалостно, и швырнут в мир героев и полубогов с уймой «пустых» уровней и единственным переразвитым навыком разрушения чар. И пусть скажет спасибо, что Нагибатор, в сущности, не злой чувак, лишней жестокости не любит, и ко всяким разным «фокусам», на которые способен шаман, относится неодобрительно. А иначе альтернативой прокачки могли стать весьма неприятные процедуры, после которых ненужный человеческий мусор забросили бы в ближайшие кусты, а проклятие с Гинкмара снял сам Мудовид. Без лишних хлопот. И гораздо быстрее.

— Столица считай что наша, — опять обратилась ко мне Сехмет. — Мрак не отдаст ее без боя, — но она считай наша. Нагибатор будет королем. И остальное, мне кажется, пойдет как намечено. А тебе лучше устраниться от дальнейшего участия. Для всех так будет лучше… Темные гарантируют, что если ты решишь покинуть Гинкмар, по пути тебя никто не тронет.

— С чего вдруг они стали такими добрыми? — удивился я.

— Они не стали. Просто они не хотят тебя здесь видеть. Как и светлые, и все прочие. С течением времени ты становишься все более непредсказуем. Поэтому проваливай, пока тебе со всех сторон потворствуют. Снимай проклятие с Зальма, освобождай духов лабиринта и отправляйся на восток. Желательно — без захода к Анзенкаму. Хотя я знаю, что ты меня не послушаешься.

— За старым кровососом должок. Он сдал Собирателю душ отца моей подруги, а его выкормыш едва не порешил меня самого. Он же — наверняка! — как-то помогал Эгланану в его охоте за мной, которая кончилась уничтожением «Сухой гавани» вместе с владелицей, прислугой и постояльцами. И я должен обо всем этом забыть?

— Говорю же — знаю, что ты не послушаешься… Хорошо: снимай проклятие с Зальма, освобождай духов, разбирайся с Анзенкамом. А потом — на восток!

Мне показалось, что Сехмет о многом умолчала. Ну и пусть — сам додумаюсь. Она не обязана раскрывать все, что знает. И так раскрывает многое. Обычно боги так себя не ведут.

С холмов спускались дотянувшие до конца битвы боги-союзники: готовились выполнить обязанности лекарей, насколько могли. Из глубокого лога выползали самодвижущиеся телеги обоза с продовольствием и запасами эликов. К нам приблизился Мудовид. Лишь мельком глянул на драгоценного мага светлых и уставился на меня.

— Ты что там сотворил, грешник? — спросил он, кивнув в сторону былого месторасположения Хабелла.

— Ничего не творил, — ответил я, делая невинное лицо. — Не моя работа. Я просто на полу лежал.

— Просто лежал? — не поверил шаман. И сообразив, что подробного отчета не последует, добавил: — Ладно, замнем для ясности. А если потребуется еще один город снести, пригласим тебя. Приляжешь где-нибудь на полу…

Лагерь непобедимые разбили у ядерного кратера имени Агапэ, так как только возле него не требовалось расчищать площадку от завалов трупов. Палаточный городок вышел небольшим: на сто шестьдесят оставшихся в живых членов клана. После заката нас покинули уцелевшие призванные, а боги-союзники, оказав первую помощь, ушли еще раньше.

Наутро я осмотрел своего костомеха. Ешки-матрешки! Дешевле бросить, чем восстанавливать. Доспехи изрублены, погнуты, оплавлены. Левой ноги опять нет, и ее еще искать. Одной руки тоже нет, в другой зажат обломок меча, голова еле держится. Как зальмовский оператор продолжал воевать на этом до самого конца — величайшая загадка Версума.

Непобедимые почти в полном составе тоже бродили по Полям в поисках не найденных вчера павших товарищей, маунтов, петов. Кто-то, как и я, занимался инспекцией покалеченных некрокиборгов — своих и противника. Кто-то грузил на телеги трофеи.

Возле меня остановилась самодвижущаяся повозка, на которой Кукуцаполь везла что-то в лагерь. Воительница сказала: «Оп-па!» — и спрыгнула на землю. Я сразу понял, что привлекло ее внимание. Шлем с головы моего костомеха слетел, и был хорошо виден знак качества на лбу. Вместе с надписью «Сделано в СССР».

— Нравится? — с надеждой спросил я. — Забрала бы по остаточной стоимости.

— А и заберу! — обрадовалась Кукуцаполь. — Сколько хочешь?

Я не заламывал цену, а воительница не пыталась ее сбить, и мы ударили по рукам на четвертой реплике. Заорав на всю округу, командирша первой женской сотни подозвала к себе четырех соратниц. Они сообща закинули скелет на телегу и пошли разыскивать руку и ногу. Хвала богам — мой верный помощник пристроен. Починят его как миленького, — а то ведь жалко было бы оставлять его гнить здесь.

В полдень состав потрепанных сотен пополнили первые возвратившиеся из Мира Теней непобедимые. Совсем мало, однако Нагибатор рассчитывал к концу перемирия восстановить клан на четыре пятых. Маги целой командой пытались оживить дракона: убив всех драконов Мрака, он и сам погиб. Джейн не отходила от Вароса. Единорог поправлялся быстро, но выступить к Зальму раньше третьего дня мы не надеялись.