— Про войну он истину сказал, — заверил я. — Началась война, и по сей день продолжается. И про опустошение восточных областей я слышал. Так что Елиай ваш настоящий пророк был, не брехун. Что же до воскрешения вождя, то я пойду в некрополь уже завтра. Не выйдет у меня — еще подождете. Чего вам не ждать? Живете как в раю. Сколько довелось видеть крестьян — никто из них так не жил.

— Верно, верно! — согласился староста. — И все ж хочется, знаешь ли, полного исполнения обетования. Вроде мы и так уже вольные и бесподатные. Однако нигде это не закреплено.

В корень зришь, дед, подумал я. Испокон так ведется, всюду: без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек. То же самое — с пергаментом. Он даже лучше. Его уважают больше. Используют только по прямому назначению. Печки им не растапливают. Жопы не вытирают.

— И вместе с тем страшновато, понимаешь, — доверительно продолжал староста. — Вождь этот самый… Варвар ведь! И банда его сплошняком варварская. Каково еще под ним жить будет, коли он здесь останется, не уйдет? Побаиваемся мы, если честно. Как подумаешь, чего случиться может после его воскрешения, так иногда и неладно на душе становится. Может, того… Пусть бы лежал в своем мавзолее…

— Варвары — они разные, — успокаивающе ответил я. — Не все злые. Некоторые бывают ничего себе. И почему бы здешним, из некрополя, не оказаться именно такими?

После обеда мы вышли во двор, где стояли Варос, Люцифер и костомех, облепленные малышней. Отбив маунтов и оставив на растерзание костомеха, мы перешли площадь и вселились в отведенную нам гостевую избу, специально выстроенную для визитеров к Тому-чье-имя-покрыто-тайной. Она не знала ни одного постояльца за последние сорок лет: с началом войны стало куда меньше рыцарей и прочих проходимцев, которым заняться нечем, кроме как бродить в поисках приключений черт знает где. Несмотря на это, внутренности деревенской гостиницы пребывали в идеальном порядке. Ни пыли, ни паутины по углам. Кровати застелены чистым, в кадушке свежая вода для питья.

— А у крестьян-то не только еда вкусная, — сказал я. — Они и спят как императоры, когда их не грабит никто. Ты только глянь: перины, подушки пуховые. Одеяла куньи и горностаевые… Слышь, Жень? А давай сдадим наши амбициозные планы в архив, сходим к старосте и выпросим у него надел? Обвенчаемся в здешней церквушке, сынков-дочек заведем… Я на костомехе такую избу срублю — дворец, а не избу! Люцифера с Варосом в упряжку — нехай землю пашут. Самостоятельно — они же умные! Ткацкий стан сделаем на волшебном приводе, настреляем тебе в лесу соболей на шубу. А для Весточки воздвигнем во дворе скворечник на шесте. И будем на старости лет внукам рассказывать, как мы смолоду дурью мучались, а потом поумнели и остепенились. На таких условиях — быть вольным, бесподатным и для всех неприкосновенным — я согласен меч навсегда на стену повесить! А то и в чулан заброшу его, чтобы не мозолил глаза.

— Завтра у тебя это пройдет, — сказала Джейн. — А у меня и не начиналось. И не начнется.

— Эх ты, милитаристка! Ну признайся, что в твоем замке никогда не было такого уюта и благолепия, как в этой избе? Поскольку все твои силы, время и деньги уходили на прокачку, войны и турниры. Спала, поди, под плохо выделанными волчьими шкурами, а Варос мерз в конюшне с протекающей крышей.

— Ну нет, Варос не мерз! За конюшней я всегда следила…

Ночью, хоть нас никто не беспокоил, мы несколько раз пробуждались по укоренившейся привычке подниматься на дежурства. Утром я стал готовиться к последнему переходу до некрополя. Он находился близко, но ведь покинув деревню, я сразу выйду из зоны безопасности. Мы заранее договорились, что я буду воскрешать вождя варваров один. Джейн ситуацию понимала: подобными заданиями не делятся со случайными попутчицами, даже если спят с ними. Да и само задание такое, что хорошо подумаешь, прежде чем просить долю в нем. И, скорее всего, не станешь.

На всякий случай попрощались. Слишком высока была вероятность того, что мы с Люцифером не вернемся. И Джейн все же придется идти в Зальм одной. Или в самом деле становиться крестьянкой.

— Посоветовала бы тебе перед выходом принять рыцарство, — сказала она. — Если хочешь, могу провести обряд.

Шо, опять?!..

— И кем я стану после посвящения от тебя? — усмехнулся я. — Шевальерессой Кленового листа? Извини, но на такой подвиг у меня героизма не хватит.

— Не смей принижать мой орден даже в шутку! — возмутилась Джейн. — Нашел чем гордиться — ты мужчина! Ну и что? Кленовый лист был ничуть не хуже мужских орденов! И кто бы, кстати, тебя к нам пустил?

— Ну извини. Не думал тебя оскорбить. Я давно убедился, что ты крутая девчонка. И охотно верю, что остальные ваши были такие же. Но ты, кажется, уже должна понимать мое отношение к рыцарству, вассальной зависимости и прочей вашей канители. Я своих взглядов не скрывал. Если не шевальерессой, так я твоим вассалом стану — так?

— Да нет же! Как ты правильно сказал, я тебя успела понять. И не предложила бы заведомо неприемлемое. Ты станешь свободным рыцарем. Не принадлежащим к какому-либо ордену. Независимым от сеньора.

— Что-то я не слышал о таких.

— Потому что это очень древний обычай, давно преданный забвению. Провести обряд могут лишь те, в чьи времена он еще существовал. Например я. А много ли таких? Сейчас никто не помнит даже, сколько именно веков прошло с момента исчезновения Гинкмарского королевства. Ты знаешь это?

— Нет конечно. Быть может, книжники…

— Вот именно. Быть может. А я жила при шестнадцатом по счету короле этого государства. Наверняка он правил не последним.

— Точно. Я что-то читал в преданиях о восемнадцатом. И двадцать четвертом.

— Вот видишь? Современные обычаи посвящения укоренились позже. А изначально все рыцари были свободными и могли без нарушения обетов вставать под любые знамена. Посвятить в воина рыцари мог любой другой рыцарь, причем после достижения кандидатом двадцатого уровня, а не сорокового. Также правами посвящения обладали отцы по отношению к детям, общины по отношению к своим членам… Впрочем, подробности не важны. Для тебя имеет значение лишь одно: если ты погибнешь сегодня, то рыцарство даст тебе некоторое преимущество в Мире Теней, как его дает любое звание, любой статус превосходства. А если останешься жив, ничем не помешает. Смотри сам.

Джейн открыла мне соответствующий раздел своей базы знаний для просмотра. И я лично смог убедиться в правдивости ее слов. Пора сдаваться. Не стоит соблюдать принципы только ради них самих.

— Тогда приступаем, — сказал я. — Надеюсь, обряд не слишком длинный и заумный?

— Ну что ты! В древности все было гораздо проще, чем сейчас. В том числе обряды.

Изучив туториал, я преклонил колено и вручил Джейн меч, а она мне его вернула, произнеся формулу посвящения и влепив напоследок оплеуху, от которой закружилась голова. Это был тот самый единственный удар, на который рыцарь не обязан отвечать. Хотя, если честно, желание у меня возникло. Какого хрена так лупить? Руки-то у Джейн сильные, ладони как железные, и огрела она меня от души. Видно, еще не простила хохму про шевальерессу. А я ведь правда не хотел ее обидеть. Просто на секунду забыл, что девушка не из моего мира, и ко многим вещам относится иначе. И тоже может забыть, что я не из ее мира.

— Пойду-ка восвояси, пока ты меня не искалечила, — сказал я, отметив, как необычно звучит мой голос сквозь звон в ушах.

Джейн сердито поджала губы и отвернулась, не желая извиняться за неловкость.

«Поздравляем! Отныне вы свободный рыцарь!» — порадовалась за меня система.

Радуйся. Добилась своего? Это нетрудно, если дать человеку то, что он хочет. Я и в дворяне подамся без сопротивления, коль обнаружу способ стать бароном, над которым нет графа, или графом, над которым нет герцога. И крестьянином стал бы — разве это позорно? Однако мирный созидательный труд хорош лишь до тех пор, пока у тебя не начинают отбирать его плоды. С каждым разом все больше. И что ты сможешь противопоставить какому-нибудь агрессивному мудиле с оружием, который сел тебе на шею и требует дани? Ткацкий станок с волшебным приводом? Скворечник на шесте?