— Пегас? — вновь спросила Елена.

— Дом моей матери. Я свожу тебя туда на днях, если захочешь.

Дом с садом находился в живописном месте. Должно быть, представители многих богатых семей города в конце рабочей недели приезжали сюда, в свои роскошные особняки.

— Елена, познакомься с Виолеттой. Виолетта самая важная персона в доме. Тут все только от нее и зависит, — шутливо проговорил Игорь.

— Елена, не слушайте его. Я всего лишь слежу за этим домом и за порядком в нем. Хотя Игорь частенько напрашивается на материнскую затрещину.

— Что вам мешает его осчастливить? — задорно поинтересовалась Елена, пожав мягкую и теплую руку Виолетты.

— Ну что вы, Елена! Как можно лупить ребенка?!

— Тетя Зоя дома? — спросил Игорь из-за плеча своей белокурой спутницы.

— Она пьет утренний чай с подругой, — проинформировала его Виолетта.

— Не беспокой ее. Мы здесь просто осмотримся. Хотя тоже не отказались бы от чая.

— Куда вам подать? — церемонно осведомилась Виолетта.

— На веранду, если можно.

— Предлагаю вариант поинтереснее, — высказалась она. — Чай и твои любимые свежеиспеченные ячменные лепешки, дружочек.

— Идет! Тащи, — радостно отозвался Игорь. — Мы пока прогуляемся. Пошли, Лена, — сказал он и повел спутницу осматривать окрестности. — Проведу для тебя маленькую ознакомительную экскурсию по дому и саду.

Игорь стремительно провел Елену по комнатам дома, задерживаясь у окон. Елена щедро сыпала восторгами по поводу видов, открывавшихся из этих окон.

— А кому теперь принадлежит этот дом в соответствии с новым завещанием Михаила? — поинтересовалась Елена.

— Максиму, — сообщил Игорь.

— Где только этот Максим? — риторически произнесла Елена и невольно усмехнулась. — Твой отец действительно полностью обделил Ольгу по своему завещанию? Я слышала, он даже драгоценности матери ей не оставил. Это так?

— Должен признаться, отец был не ласков с обоими своими отпрысками, — тоном стороннего наблюдателя сообщил Игорь. — И все-таки, ручаюсь, я добьюсь, чтобы Пегас принадлежал мне. Впрочем, так и случится, если за полгода не объявится Максим.

— Мне сложно понять такое отношение отца к детям. Если пренебрежение дочерью еще как-то объяснимо ее сотрудничеством с корпорацией Андрея Вострова, то как можно игнорировать твои интересы, учитывая, что ты честью и правдой служил ему все эти годы?

— Старые обиды, Лена. Для отца, однако, они были свежи. Он не мог простить мне того, что после бракосочетания Ольги я взбрыкнул и уехал в Англию из-за того, что он взял Уварова в совет директоров без учета моего мнения, — спокойно пояснил Игорь.

— Не слишком ли это мелочно — наказывать собственных детей наследством за былые разногласия?

Игорь рассмеялся на недоумение Елены.

— Отец считал себя правым во всем. Никто не смел ему перечить. Когда у тебя много денег и большая власть, ты очень ревностно относишься к своему авторитету среди челяди. Уваров никогда не ставил под сомнение могущество босса. А мы, дети, имели глупость раздражать его своими капризами. К Максиму он оказался гораздо более благосклонным именно по той причине, что Макс превратился в миф. Он не был капризным и неуправляемым отроком, не пытался вопреки всему отстаивать свое мнение. Он так и остался в представлениях отца младенцем-первенцем, в котором сосредоточились все его отцовские надежды и амбиции.

— Наверное, очень сложно так относиться к собственному отцу, — предположила Елена. — У меня бы тоже сердце разрывалось между гневом и обидой. И дело вовсе не в наследстве, а в пренебрежении.

— Вот по этой самой причине я не могу представить себя на его месте, да и не пытаюсь.

— Ни животных, ни детей, ни обязательств, ни колец, — отчеканила Елена.

— Ты еще помнишь?! — воскликнул Игорь, рассмеявшись.

— Еще бы! — подтвердила она. — Ведь именно с этого предостережения и начались наши с тобой отношения год назад. Но время идет, и жизнь меняется. Ты сам меняешься, Игорь.

— Вопрос, в какую сторону? — скептически проговорил он.

— Это же очевидно. Ты хочешь вернуть себе дом матери, ты снисходительно относишься к волеизъявлению своего отца, почти оправдываешь его, ты привез меня сюда. Тебе нужен толчок для окончательного решения. Тебе нужна жена, Игорь.

— Вовсе и не нужна.

— Нужна… И жена, и семья, и кольца, и свадебные колокола, и животные, и дети, — убежденно перечислила Елена. — Я не прошу себя на вакантное место. Я лишь констатирую факт.

— Какой еще факт, Лена? С чего ты все это взяла?

— У тебя же есть холостяцкий пентхаус. Есть прежняя твоя жизнь. Для чего тебе этот уютный семейный домик?

— Как память о матери.

— Не замечала прежде в тебе склонности к меланхолическим воспоминаниям, — недоверчиво заметила Елена.

— Ты можешь представить меня в роли отца семейства?! Брось, Лена! Чему-чему, а этому никогда не бывать! — продолжал непринужденно хохотать Игорь.

— В эту самую минуту мне действительно трудно представить тебя супругом и отцом. Но, повторяю, время идет, и все меняется. Ты уже не тот, кем был год назад. Уж в этом-то я могу поклясться.

— Лена, к чему этот разговор? Не пытайся меня убедить в том, что не соответствует действительности. Ты ведь помнишь те начала, на которых строились наши с тобой отношения. И они продержались год. Если ты изменила свое мнение относительно наших перспектив, это не означает, что и я сделал то же самое.

— Верно. Я приняла тогда твои условия. Но оказавшись здесь, я поняла, к чему ты ведешь, даже если и сам не осознаешь своих мотивов. И меня пугает это.

— Сначала какой-то шарлатан, якобы нанятый отцом для поисков Максима, внушает мне, как я должен поступить. Теперь ты мистифицируешь по поводу моих душевных терзаний, которых нет, уж поверь мне в этом. Я держусь за свои убеждения, возможно, даже крепче, чем год назад.

— Вот и чай. — Виолетта появилась на террасе с подносом в руках.

— Благодарю, — отозвался Игорь.

— Огромное спасибо, — прибавила Елена. — Мне никогда не представить, что пережили твои родители, когда трагедия, случившаяся с Максимом, постигла вашу семью, — сказала она, когда Виолетта удалилась.

— Это стало причиной душевного упадка моей матери и одержимости отца. Каждая неудача в поисках Максима приближала мать к отчаянию, в то время как отец не только не опускал руки, но и, казалось, полностью посвятил себя розыску сына. В конце концов, они разошлись в своем отношении к трагедии. Мать нуждалась в покое. Она придумала этот могильный камень на семейном кладбище. Это ей было необходимо, чтобы ощущать хоть какую-то связь с Максом. Отец же, наоборот, не желал принимать этого. Он как охотник на призраков делался тем более азартным, чем иллюзорнее становились шансы на успех. Мать не выдержала…

— Но у нее были еще двое детей.

— В этом они с отцом оказались похожи. Потеря стала для них дороже всего.

— Мария покончила с собой здесь? На территории особняка? — вкрадчиво спросила Елена.

— Нет… На нашей даче в Ялте. Мама, я и Оля поехали туда отдыхать на три недели. С нами была тетя Зоя…

— А где в это время находился твой отец?

— Работал, впрочем, как всегда, — горько усмехнувшись, ответил Игорь. — Он собирался прибыть накануне дня рождения матери. Но она утонула за две недели до своего праздника. У нее была тяжелая депрессия.

— А как именно это случилось?

— Как? Мама, как обычно по утрам, пошла поплавать и не вернулась. Конечно, сначала все подумали, что это несчастный случай. Но потом тетя Зоя нашла прощальную записку, которая снимала все вопросы. Отец сделал все возможное, чтобы правда не вышла наружу. Решено было официально считать причиной ее смерти несчастный случай. Но мы-то знаем, как это произошло.

— И сколько тебе тогда было?

— Три года. Я не помню подробностей. Все больше со слов очевидцев. Помню только, что, когда понял, что напрасно жду маму, пришло чувство беспросветного одиночества. А вообще та пора детства больше походит на яркие вспышки красок и звуков, отдельные лица и слова, бессвязная череда воспоминаний.