Старик устало задрал лысую голову вверх, прикрыл единственный зрячий глаз и умолк.

– Э-э-э… Что это у тебя там? – вдруг встревожился он, выдергивая меня из задумчивой дремы, и, зашмыгав носом, ткнул пальцем в угол, куда я задвинул миску с ужином. – Гляжу, ты особо не голоден?

Я молча подтолкнул емкость с застывшей белесой массой ближе к проходу. Думитур тут же подхватил плошку и в несколько жадных глотков опустошил ее. Закончив трапезу, он вытер исполосованный рубцами рот полой ветхого тряпья, служившего ему одеждой, и довольно крякнул.

– Уж не знаю, кто этот маг на самом деле, – вновь заговорил он, – но прихвостни Люто судачат, мол, когда-то лакан был одним из Поборников суда.

– Поборники суда? – живо заинтересовался поэт. – Должно быть этот Генэди куда опаснее, чем ты про него рассказываешь.

– Не то слово, – ответил Думитур. – Отголосок смутного времени, как-никак. Хоть и остались от прежнего величия только легенды, да крепко сдобренные вымыслом истории, что куда скорее приживаются в хмельном воздухе захудалых таверн, чем в умах летописцев, а нутро воротит по-прежнему. Мне еще дед мой говаривал, что при заключении первых пактов о перемирии, после той пресловутой войны, был создан некий альянс, который теперь известен миру как Совет магических изысканий семи рас. А в подчинении сборища доморощенных монархов и ученых-выскочек располагался самый что ни на есть орден защитников. Эдакие сторожевые псы в регалиях. Так вот, орден этот и носил звание Поборников. Состоял он из нескольких десятков боевых ведунов, что поклялись бдительно охранять рубежи нового закона и его создателей. Могущественные, видать, были разумные. Ибо, вроде как, только членам ордена разрешалось изучать древнее колдовство, доставшееся смертным от младших богов. Охранные аспекты всякие да заклятья боевые, дюже опасные… Вот только порука владения тайными знаниями такой силы доверялась далеко не каждому. Оттого ряды Поборников были малы числом, а каждый член братства ценился гораздо больше, чем могла бы стоить, к примеру, статуя из чистого золота во весь его рост.

Сказав так, Думитур запнулся и охнул в унисон с эльфом, видимо представляя количество звонких монет, что могло бы получиться, попади такое сокровище кому-то из них в руки.

– Затем круг правящих разделился, – продолжил старик. – Ученые маги Висмутовых столпов пошли своим путем, а их охранители растворились в трясине политических топей. После чего и вовсе прекратили привычное существование.

Он помолчал.

– Откуда все это знал мой старый безумный пьяница? Не ведаю. Но взирая на силы, подвластные Генэди, я невольно начинаю верить, что он и впрямь один из Поборников.

– Интересная догадка, – задумчиво процедил я. – Скажи, Думитур, когда мы сюда прибыли, я приметил, что бухта накрыта мерцающим сводом. Купол простирался докуда хватало глаз. Что это такое? Это тоже дело рук того волшебника? – я пристально уставился на старика.

– А как же! – отозвался он. – Самое заковыристое из чудес, что создал ученый лакан. И сотворил он его вовсе не для красоты. Свод скрывает твердыню Крактан от лишних глаз, а вместе с ней и половину всего острова. Магическая завеса исполняет роль крепостной стены для незваных гостей извне или для тех, кто решил уйти не попрощавшись. Даже свитки перемещений превращаются здесь в не более чем исписанные каракулями бумажки. Колдовство надежно ограничивает единственный выход – залив на северо-западе. А большего и не требуется. С другой стороны, все равно не пробраться. Там, где кончается барьер, сплошь высокие пики непроходимых хребтов. Н-е-е-е-т. Заруби себе на носу, малыш, побег отсюда – дело наверняка гиблое. Даже через завалы каменюк, из-за которых этот проклятущий кусок суши и получил свое название, и то сложно пролезть. Что уж говорить о крутых скалах на пути к противоположному берегу. Проклятущие каменюки, – раздраженно повторил Думитур.

– Не понимаю, – возразил я, – в бухте нам попалось множество кораблей. И все они принадлежали разным народам. Выходит, кто-то помимо обитателей арены все же способен проникать внутрь свода? Да и сам Люто ведь как-то выходит в море, чтобы со своими головорезами совершить очередной набег на какой-нибудь невезучий прибрежный городишко. Обратно, полагаю, его судно тоже без труда находит дорогу. Значит, лазейка есть?

– Ты слишком наблюдателен для простого узника, Варанта, – с подозрением заметил Думитур. – И чересчур любопытен. Но, возможно, это даже к лучшему. Дольше проживешь. Что же до твоих сомнений… Да, способ-то, конечно, есть. Вот только не для нашего брата, – медленно протянул он. – Существует ключевое заклинание. Владеет им сам Генэди. Лишь он в силах поднять непроницаемую завесу. И делает маг это только тогда, когда на то возникает воля хозяина. Но можно и по-другому. Со смертью чародея купол тоже исчезнет. Нет мага – нет волшебства, им созданного. Кажись, так все устроено. Если мне, старой развалине, не изменяет рассудок, – старик хохотнул. – Как видишь, малыш, многое здесь держится не на самом Люто, а на плечах его ручного волшебника.

– Х-м-м… Гожие сведения, – я поскреб подбородок. – Даже не буду спрашивать, откуда старый калека все это знает.

– Вот и не спрашивай, малыш, – подытожил Думитур. – Крепче спать будешь.

– Уверен, что тебе известно и то, где обитает этот всемогущий прихлебатель Люто, – сощурившись, буркнул я. – Нам бы не помешало познакомиться с ним поближе.

– Познакомиться, говоришь? Х-а-х! – сморщенный вояка зашелся сиплым старческим хохотом. – Теперь ваш удел – проливать кровь на радость толпе. Да выживать, если вас, конечно, устраивает такое бытование. А не заводить новых приятелей.

– Хех… Хе… Х-е-х…

– Но я все же отвечу, – наконец отсмеявшись и понизив голос, зашептал старец. – Главарь держит лакана где-то в восточном крыле крепости, поближе к хозяйским покоям. Так чародей находится под беспрестанным надзором. Ведь Люто хоть и слывет безрассудным дикарем даже среди некоторых своих подданных, однако хорошо понимает, что многое в его сытой жизни зависит именно от Генэди.

– Значит, как раз его стоит навестить в первую очередь, – процедил я.

– Что, малыш, все же решил избавить несчастного мага от забот бренного мира? – с веселой издевкой хмыкнул Думитур. – План-то, оно, конечно, разумный. Но не торопись с намерениями, драконий лоб. Все не так-то уж и просто, как кажется на первый взгляд. Участь Генэди немногим отличается от участи любого из нас. Лакан тоже узник в этих пропитанных кровью стенах. Возможно, чародей спит на кровати помягче, ест отбросы посвежее и имеет более просторную клетку, однако… Он такой же раб, как и все остальные.

– Могучий чародей, Поборник суда и раб в одном лице, – снова встрял в беседу Давинти. – Завораживающе странное сочетание, не находите? Зачем же тогда магистр Генэди, если, конечно, он действительно так искусен, не воспользуется своими талантами и не покинет проклятый остров? Я бы поступил именно так.

– Не сомневаюсь, – резким тоном ответил Думитур. – Только прежде давай-ка пораскинем мыслишками, эльф. Представим, что некий мятежник осмелился на побег, – многозначительно произнес он, хитро и искоса посматривая в мою сторону. – Единственный выход к берегу – это врата крепости, путь к которым пролегает через плато арены. Лучники, на смотровых вышках, не оставляют свои посты ни днем, ни ночью. Даже если беглецу удастся миновать град метких стрел и приблизиться к заветной цели, проход откроется только по личному приказу хозяина Крактан. А преодолеть такие двери силой способен разве что разъяренный гролль. Да и тот должен быть раза в два крупнее обычного.

При упоминании гигантского монстра поэт взволнованно охнул, обнял ладонями впалые щеки и опер локти о колени, точно юнец, вслушивающийся в строки жуткой побасенки с замиранием сердца.

– Так вот, – продолжил старик. – К выдумке можно быть и помилосерднее, а потому нашему пленнику сопутствует невероятная удача, и он все же проникает за стены. А дальше… Дальше любого отступника ждут холодные волны Спешного моря. С таким противником вряд ли получится договориться, – устало процедил он. – Я не слишком разбираюсь в судоходном ремесле, но твердо знаю, что с любым кораблем никому не совладать в одиночку.