Одежда палача пропиталась кровью. Я могла без труда таскать его, будто у меня были огромные, всесильные руки, а он весил не больше тряпичной куклы. Я швырнула его в ту часть комнаты, где, судя по всему, лежало скопление редко используемых им инструментов. Что-то обрушилось. Несомненно, я сломала ему несколько костей. Позволить ему восстановить себя и подняться тоже было осознанным решением. Пламя Разора охватило его тело, стало так ярко, что мне даже пришлось защитить рукой глаза. Когда свет ослаб, и я повернулась, он уже бежал ко мне с кинжалом в руке. У меня не было цели соревноваться с ним в фехтовании, мне нужно было его жестоко убить. Поэтому я снова схватила кровь на фартуке магией и отшвырнула мужчину прочь, на этот раз сначала ударив его о потолок помещения.

Все эти эффектные пасы, конечно же, стоили мне немалых сил. Но больше всего я потратила на самый первый удар, ведь тогда у него еще не было открытого кровотечения. Мой враг оказался весьма прозорлив и, поднявшись в новой вспышке пламени, избавился от фартука, на котором так удобно для меня растеклись все свежие пятна.

Я достала собственный кинжал, и культист ухмыльнулся, видимо решил, что настало время для дуэли по его правилам. Но это было не так. Не сомневаясь ни на мгновение, я сделала широкий надрез на левой руке. Собственная кровь — самый лучший из моих инструментов, и я не пожалела сил для решающей атаки. Сразу несколько тонких потоков помчали ему на встречу. Он попытался воспламениться, но это было бессмысленно. Тонкие, красные змеи обвили его руки, развели в стороны и сломали в нескольких местах. Он закричал и искривился от боли. Я приблизилась, не отводя взгляда от его глаз, я отпустила на волю все самое худшее и черное, что было в моей душе, и моя кровь принялась превращать его конечности в лохмотья.

— Наигралась? — голос Клейтона мгновенно пробудил меня от кровавого безумия.

Я нанесла удар кинжалом, пронзив голову палача через подбородок, мгновенно закончив казнь. Сразу после этого силы покинули меня, и я упала на колени прямо напротив сраженного чудовища. Я тяжело дышала и пыталась остановить слезы. Пока безрезультатно.

— Ну же, девочка, — Вега обхватила меня за плечи и крепко прижала к себе. — Что сделано, то сделано. Нам нужно уходить.

— Пленники, — смогла произнести я.

— Ах, эти? — она обернулась. — Я дам им шанс.

Вега подскочила и быстро нашла в выброшенном фартуке необходимые ключи. Сперва освободила беднягу на столе, потом выпустила второго из клетки. Оказалось, на нем были сильные ожоги, которые я не заметила сначала. По себе знаю, они причиняют немало боли. Она сказала им что-то о том, что судьба теперь в их руках и напутственно посоветовала убираться отсюда как можно дальше и как можно скорее. К этому времени я смогла взять себя в руки, но схватка отняла очень много крови и сил. Снова убедилась — чтобы сразить пламеносца требовалось намного больше трат.

Уходя, я сделала две вещи — прихватила со стола увесистый кошель и столкнула одну из масляных ламп, чтобы устроить пожар. Вега даже похвалила меня, сказав, что это поможет замести следы. Мы покидали Коста Ломбарди в спешке, благо у моей спутницы был готов план и на этот случай.

Мы вернулись в Риос и распрощались в порту, договорившись о способе связи. Вега не стала меня ни в чем обвинять, но предупредила, что теперь ей нужно некоторое время для того, чтобы уладить шумиху, которая непременно поднимется. Мне было немного неловко перед ней, ведь то, что я сделала, было прямо противоположно ее напутствиям. Но это с лихвой компенсировалось уверенностью в том, что мой поступок сделал этот город немного чище и лучше.

Убитый мной палач оказался состоятельным человеком. В его кошеле были только золотые и серебряные монеты, ни одной медной. Некоторым жителям Риоса пришлось бы непрерывно работать около двух лет, чтобы собрать такую же сумму. Что ж, я считаю это боевым трофеем, а не воровством. Победу следовало отпраздновать, я поднялась в район повыше и поприличнее, где нашла уютное заведение с широко расставленными друг от друга столиками — то, что мне нужно. Никаких излишеств, ужин из телячьей вырезки, запеченной картошки с овощами и бокала вина. Еду принесли прямо на скворчащей сковородке, и я насладилась ею сполна. Где был один бокал, там оказался и второй, а к третьему ко мне присоединился Стяжатель. Я подняла бокал за него и сделала глоток.

— Вижу, ты собой довольна.

— Именно! — я широко улыбалась.

— Мерзавец получил по заслугам?

— Да, Клей, — тут я вспомнила важную деталь, — и, кстати, спасибо, что остановил меня.

Стяжатель загадочно ухмыльнулся в присущей ему одному манере.

— Не понимаю, о чем ты.

— Но как же? В тот момент… — по его взгляду я поняла, что эта тема исчерпала себя, не стоит ее развивать. — Впрочем, как скажешь.

Он согласился, утвердительно кивнув, и, будто зеркальное отражение меня, принялся любоваться своей рукой, вот только вместо бокала красного вина на ней была свежая кровь.

— Уже сделала свои выводы?

— Я увидела достаточно. Мне и таким мерзавцам слишком тесно на этом свете. Кому-то придется уйти.

— Неужели приговор уже вынесен? — я пригубила бокал, одновременно кивая, соглашаясь. — И суд присяжных, состоящий из одной лишь Кайли Данн не выслушает вторую сторону?

— Ты думаешь, им найдется, что сказать на такое?!

— Я думаю лишь то, что эта ведьма разыграла для тебя неплохой спектакль. Жестокий и драматичный, как ты любишь. А еще, что ей куда меньше дела до тебя, чем ты думаешь.

Эта идея вызвала во мне раздражение. Первым желанием было вступиться за Вегу Ромеро, но, если подумать, Клейтон всегда говорил мне мыслить критично и часто оказывался прав. Видел ситуацию с другой стороны, в прямом и фигуральном смысле. Правда всех своих мыслей он сразу не выдаст. Он любит, когда я сама прихожу к ответам на собственные вопросы.

— Она показала то, что я хотела увидеть?

— А ты показала, на что способна, как это делаешь и предел своих возможностей.

Стяжатель уже говорил о том, что мой союз с ведьмами временный, до тех пор, пока у нас есть общий враг — пламеносцы. Сейчас он явно указал на то, что я выдала о себе куда больше, чем следовало бы. Что ж, мой просчет. Во время схватки, что в Агиларе, что в Коста Ломбарди, Вега внимательно наблюдала за мной, и наверняка поняла уже очень многое. Я же при этом не могу похвастаться тем же.

Мне по-прежнему неизвестно, за что именно так сильно боятся ведьм, каковы их сверхъестественные способности, и чем Вега может удивить в схватке, кроме молниеносных рефлексов. Я даже не могла припомнить, чтобы Вега демонстрировала какое-либо оружие. Выходит, что она для меня была куда большей загадкой, чем я для нее.

И все же мне не хотелось думать об этой женщине как о враге, даже потенциальном. Мне нравилось проводить с ней время, слушать ее наставления или даже просто быть рядом. Я призналась себе, что она вызывает у меня восхищение. Умная, сильная, хоть своеобразно, но красивая, всегда невозмутима и знает, что делать. Будто у нее на все случаи есть запасной план. Повторюсь, не хотелось считать ее врагом.

Тяжелые мысли затуманили мое настроение. Расслабленность сменилась задумчивостью, а опьянение теперь скорее мешало, чем доставляло удовольствие.

— Спасибо, Клейтон, — я опустила глаза. — Я подумаю над тем, что ты сказал.

Когда я подняла взгляд, его уже не было. Я расплатилась по счету и пошла гулять по улицам, чтобы привести мысли в порядок.

Вечерело. Я окинула взглядом спускающуюся вниз широкую улицу с видом на залив. Снизу облака уже окрасились в пастельно-желтый, закат был на горизонте. В таком свете улицы были синими. Кое-где горел свет в окнах, мимо меня проехала кабина фуникулера, загорелись вечерние огни. Лицо обдало вечерним бризом, и меня охватило необычное вдохновенное чувство. Настроение сменилось на умиротворенное, и ноги сами понесли меня в тот сквер, где я спала на скамейке, когда встретила пламеносца, излечившего мои ожоги. Сама не знаю, что влекло меня туда, но оказавшись на месте я остановилась, села на ту скамейку, откуда видно прохожих получше, и время для меня замерло.