– Все эти рассказы… Рискнувшие, что пропали без вести, так и не вернувшись из путешествий. Рискнувшие, что успешно вернулись, но не раскрыли ни одной тайны о самом дворце. Они привезли великие знания, они герои, Тари. Я восхищаюсь ими. Но что… что происходит в этом Запретном Дворце, что мы до сих пор ничего о нём не знаем? Стоят ли знания жертв, на которые идут путешественники?

Обхватив шею Тари руками, Шари зарылась пальцами в его перья. Его крепкая спина и лапы, твёрдо стоявшие на полу – крепость, которую не сломить сомнениями и страхами. Грифон помогал ей держаться.

– Ты же понимаешь меня. Ты знаешь меня и знаешь Сорина. Мы не можем оставить наш дом. Не можем уйти, – тихо говорила она. – Он… не может уйти, потому что я не могу отпустить его одного. Я не хочу этого.

Отодвинувшись, она всмотрелась в жёлтые глаза Тари. Он глядел на неё с каменным спокойствием и уверенностью, которой ей иногда недоставало. Его не поколебали новость и опасения Шари. Грифон верил.

Они поужинали и встретили ночь без происшествий. Под конец дня Тари без доли вины принёс ей серебряный кулон, принадлежавший одному из сборщиков податей в Стирданоре. Возвращать украшение хозяину Шари не решилась: не хватало ей только выслушивать лекции о поведении “её сумасшедшей курицы”, как не стесняются называть Тари недовольные ратты. Подумать только, самый уважаемый зверь, потомок бога, а такое отношение! Шари не могла этого понять.

Она легла спать с мыслью о том, что завтра придётся поговорить с дядей. Письмо до мамы не успеет дойти, так что на её поддержку рассчитывать не приходилось. Но капитан стражи мог повлиять на Сорина.

«Пять дней, Сорин, – думала Шари. – Как ты умудрился договориться? Пять дней отработки перед уходом, ты днём и ночью в мастерской. Что за занозу ты засадил себе в зад, что так резко срываешься навстречу приключениям?»

Становилось холоднее с каждым днём. Тари всё не мог найти положение для сна, поэтому ворочался и переминался на полу, тяжело дыша. Через открытое окно в дом залетали песни сверчков.

Шари не могла сказать точно, сколько она проспала, прежде чем невероятный грохот разбудил её. Подскочивший на месте Тари распахнул крылья так широко, что сбил примостившиеся у стенки швабру и грабли. Его глаза словно светились в темноте.

– Что это было, Тари? – испуганно спросила Шари.

Грифон напряжённо вслушивался. После единичного грохота никаких звуков больше не доносилось. Выглянув в окно, Шари увидела, что в соседнем доме зажёгся свет.

– Марим тоже проснулась. Может быть, это был гром далёкой грозы?

Тари не спешил расслабляться. Наконец, что-то обнаружив, он закачал головой в сторону двери, привлекая внимание Шари.

– Не гром? Ты думаешь, кто-то ворвался к нам?

«Если так, этот ратт нажил себе страшного врага», – она заранее сочувствовала тому, кому придётся спасаться от разъярённого грифона.

Тари вытянул одно крыло, чтобы она схватилась за него рукой, и повёл её в сторону выхода. Шари было прохладно босиком и в белой ночной рубашке, но одеваться было некогда. Держась за крыло, она медленно шагала рядом с другом, в ожидании чего-то страшного или глупого.

Они вышли из дома. Свет в окне старой соседки Марим всё ещё горел. Её морщинистое лицо выглянуло из открывшегося окна.

– Кто там идёт? – проскрипела она. – Сорин, ты, мальчик мой?

– Марим, это мы, – подала голос Шари. – Я и Тари.

– Золото моё, Шари, что это был за грохот? – заохала старушка. – Я думала, у меня сердце остановится! У вас что-то случилось?

– Не думаю, что что-то серьёзное, – пыталась успокоить её Шари. – Наверное, в сарае Сорина что-то старое и дряхлое наконец-то развалилось на части, вот и разбудило нас всех.

– Старое и дряхлое… – усмехнулась Марим, – это скорее я развалюсь, чем что-то из вещей Сорина. Этот паренёк умеет собирать по частям всё, даже других раттов. Эх, мальчик мой. Что ж он тебя-то отправил проверять, отчего сам не пошёл?

Тари нетерпеливо ворошил землю когтями. Он не рвался вперёд, дожидаясь, пока закончится беседа. Шари готова была поспорить, в его голове проносилось что-то вроде «Ох уж мне эти двуногие, им лишь бы языками молоть». С благодарностью она тепло сжала крыло, за которое держалась.

– Он на работе ночует, его оттуда за хвост не вытащишь, – объясняла она Марим. – Да и чего тут проверять, быстренько загляну посмотреть, что именно сломано, и пойду обратно спать. Вы бы тоже шли, завтра рано вставать.

– Это верно, – согласилась соседка. – Шари, детка, не задерживайся допоздна. И другу своему крылатому передай, чтобы зашёл ко мне. Я приготовила такие острые заячьи лапки, а есть некому.

Тари вмиг перестал порицать двуногих и воодушевился. Шари удивилась, как это Марим не разглядела его. Ночь была ясной, луна ярко светила, проникая сквозь облачные ямы на земли Среднего мира. Шари хорошо видела перед собой весь путь до сарая, могла точно сказать, что различает проломленную крышу.

«Должно быть, Марим совсем начала сдавать, – сочувственно смотрела она на уже закрытое окно. Свет погас. – Шестьдесят второй год даётся ей не так уж легко».

Не было времени для сентиментальных мыслей. Пробитая крыша сарая напрягала её, Тари тоже не расслаблялся, победив соблазн заячьих лапок. Они продвигались дальше, приближаясь к покосившейся двери.

Смазанные петли не позволили ни единому скрипу ворваться в тишину ночи. Тари стремился вперёд, чтобы принять удар на себя, но Шари не отставала ни на шаг. Пока что не было ничего странного. В сарае располагались частные владения Сорина, которые он называл своим спасительным местом от всех миров. Здесь он вырезал фигурки из дерева, которыми торговал на редких ярмарках, здесь же делал работу, взятую из мастерской на дом. Все его инструменты, все вещи, что не помещались в доме, хранились в сарае.

«И почему, чтобы зажечь свет, нужно обязательно проходить к твоему рабочему столу, Сорин?» – недоумевала про себя Шари.

Внезапно Тари замер. Шари вышла из-за его спины и обомлела. В углу под проломом в крыше лежало тело. Сначала она не разобрала, что где находится, но, сосредоточив взгляд, в изумлении раскрыла рот.

На полу их сарая лежал геран. Тёмная кожа казалась чёрной в мраке ночи, подсвеченные лунным светом волосы серебрились. Шари разглядела кольцо, вставленное в левую бровь, и предусмотрительно покачала головой, обращаясь к Тари. Тот закатил глаза, давая понять, что и не собирался ничего делать с чужим добром.

Потом Шари обратила внимание на то, что должно было зачаровать её с самого начала. Крылья незнакомца. Полураскрытые белые крылья, испачканные в грязи и крови. Одно крыло упиралось в стену.

– Он ранен, Тари.

Шари приблизилась. Она никогда не видела раньше представителей других рас вживую. В школе им рассказывали о геранах и альдах, показывали картинки, но Стирданор – слишком мелкий городок, чтобы заинтересовать представителей Верхнего и Нижнего миров. А теперь словно сам Дарис дарит ей возможность увидеть настоящего, живого герана!

– Он жив? – внезапно озаботилась этим вопросом она.

Шари подошла ещё ближе и склонилась над телом. Геран был без сознания, но его грудь вздымалась от глубокого дыхания. На плече порез, будто его задело чем-то очень острым. Не удержавшись, Шари дотронулась до головы незнакомца и нащупала образовывавшуюся шишку.

– Ему нужно помочь, – сказала она Тари.

Грифон фыркнул.

– Мы не можем просто оставить его валяться здесь, Тари, – возмутилась она. – Посмотри, это же живой геран! Я никогда их не видела. Я не такая старая, как ты!

Тари опешил от неожиданности. Он с шумом вдыхал и выдыхал, стараясь сдержать крик негодования. Шари взмахнула рукой.

– Не злись, пожалуйста. Но я серьёзно, ты посмотри на него. Он ранен.

Он был таким, какими их описывают в учебниках Среднего мира. Острый прямой нос. Вокруг глаз кожа красная, будто маска. Значит, это геран, а не геранка. Впрочем, Шари и без этого поняла половую принадлежность ночного гостя, хотя была рада вспомнить, как изучала другие расы.