Расходимся.

— Поработаем над захватами? — предлагаю я.

Маро не отвечает.

Прислушивается к чему-то за пределами площадки.

Я опускаю шест и понимаю, что в лесу кто-то есть. Сквозь шум листвы на ветру доносятся звуки человеческих голосов. Похоже, есть и другие любители восточных единоборств, тяготеющие к уединению...

Из леса начали выдвигаться фигуры.

Одна, вторая, третья...

Группа вооружённых бойцов. Рассыпаются, берут нас в кольцо. Я сразу узнаю головорезов, наблюдавших за моей капсулой с платформы «Фирия». Человек шесть. Все взрослые, крепко сбитые. Короткие стрижки, удобная обувь. Одежда неброская, такую не запомнишь. Джинсы, футболки. Две трети города в таком ходят.

Выставляю посох.

Моя спутница бросает взгляд на лежащую катану. До меча несколько шагов.

Головорезы оставили свои «рыбацкие» чехлы в лесу. И, естественно, не удочки они там хранили. Мечи, секиры, биты с шипами. Массивные ножи-бабочки.

— Кто вы такие? — отрывисто бросила Маро.

Ответил усатый тип со шрамом на щеке:

— Не важно. Ты можешь идти, нам нужен он.

Маро не сдвинулась с места.

— Нас наняли Ставрины, — сказал усатый. — Этот придурок убил их сына.

— У вас есть лицензия? — Маро изогнула бровь.

Усатый показал издалека зелёный документ с кучей подписей и тремя печатями.

— Действует на всей территории Фазиса, — гордо провозгласил наёмник.

Охренеть.

Клановцы могут привлекать бандитов с лицензией и вершить самосуд, если им вздумается. Великие Дома, я так понимаю, не возражают.

Прикидываю свои шансы.

Расклад хреновый.

Вперёд выдвинулись усатый с коротким мечом и плечистый бритоголой хмырь с битой. Справа заходит бородач с топором. По левую руку — ещё один говнюк с бабочками. На заднем фоне маячат худощавые троглодиты, держащие в руках... Метательные ножи? Да, у них чехлы на груди, бёдрах и предплечьях. Целый арсенал.

Мне бы и в прошлых инкарнациях пришлось нелегко. Бандюки явно умеют обращаться с оружием, хоть и не на уровне Маро. Зато их много. Действуют слаженно, роли чётко распределены. Никакой суеты, уверенность в каждом движении.

— Ты можешь уйти, — повторил усатый, обращаясь к моей спутнице. — Он виноват, пусть и отвечает.

— Вам заплатили, чтобы убить Сергея? — уточнила девушка.

— Нам заплатили за его голову, — ухмыльнулся главарь.

Маро покачала головой:

— Я остаюсь.

Усатый кивнул.

И полетели ножи.

Хмыри, казалось, только и ждали момента, когда им дадут отмашку. Я уловил едва заметные движения кистями — это и спасло мне жизнь. Сместившись в сторону, я ушёл с линии атаки. Маро поступила ещё проще — её шест вычертил две размашистые дуги, со звоном отбив летящие молнии.

Металл звякнул о камни.

Я действую на опережение. Делаю шаг к мужику с битой и резким выпадом вгоняю шест ему в глаз. Конец палки с хлюпаньем погружается в глазницу. Чувак истошно орёт. Я выдёргиваю шест, разбрызгивая кровь по плитам и, не оборачиваясь, заряжаю в живот усатому. Краем глаза замечаю Маро — она сцепилась с хозяином топора.

Усатому плохо, но он ухитряется выстоять.

Сверкающая стальная дуга едва не перерубает моё оружие — успеваю убрать шест, отступить влево с разворотом и на пределе возможностей отбить нож-бабочку.

Быстрая комбинация из трёх ударов.

Обладатель ножей уклоняется от первого и второго, но третий выпад прилетает в кадык.

Всё это время я держал обладателя бабочек на линии между собой и меченосцем.

Усатый заносит меч над головой и проводит классическую связку из двух ударов на уровне плеч. Мне приходится парировать под правильными углами, чтобы клинок не перерубил дерево. Оба раза отточенная сталь свистела рядом с ухом. Тут же контратакую в челюсть — с хрустом выбиваю у говнюка два зуба. Усатый открывается и получает рубящий по шее. Падаю в нижнюю стойку, выстреливаю убийце в колено. Когда чувака подкашивает с раздробленной чашечкой, делаю шаг в диагональ и добиваю главаря ударом в висок. Тут же закручиваю шест, рассчитывая отбить нож...

Вот только ничего не прилетает.

Все наёмники мертвы.

Маро вихрем прошлась по периметру, вырубая врагов. Пока я разбирался со своей тройкой противников, бессмертная постелила оставшихся. Без катаны. Одним шестом.

— Надо проверить, — говорю я.

Девка быстро смекает.

Мы тратим пару минут на прощупывание пульса и анализ ущерба. Мои гаврики уже не встанут. У Маро два мертвяка и один еле живой — с перебитыми конечностями и сломанным ребром. К этому типу я и направляюсь. Передо мной один из метателей. Думаю, из Средней Азии. Лет тридцать, смуглый. Дышит тяжело, хрипит.

— Тебе целитель нужен, — говорю я.

— Отвали.

— Умрёшь.

— Пофигу.

— Я могу организовать неприятную смерть.

Молчание затянулось — пришлось двинуть в сломанное ребро.

— Сука!

— Кто именно тебе заплатил?

— Точно целителя вызовешь?

— Я же пообещал.

Маро с интересом наблюдала за диалогом.

— Ефим Ставрин. Глава рода.

— Где он сейчас?

— В имении Ставриных. Малая Артамоновская, четырнадцать.

— Кто там ещё?

— Без понятия, брат. Думаешь, мы по этой усадьбе бродили? Вася забрал аванс, получил задание. А мы ждали на парковке.

— Кто такой Вася?

— Усатый.

Задумчиво киваю.

— Где аванс?

— У Васи.

Выпрямившись, заношу для удара шест.

— Ты чего? — заорал узкоглазый. — Совсем офонарел? Ты же обещал целителя позвать!

— Смерть — лучший целитель, — глубокомысленно изрёк я, вгоняя шест в глазницу врага.

Метатель ножей дёрнулся и затих.

— У тебя есть право на самозащиту, — раздался спокойный голос Маро. — Как планируешь его реализовать?

Неспешно иду к главарю убийц. Присаживаюсь на корточки, обшариваю карманы, в одном из которых обнаруживается пачка перемотанных резинкой купюр. Снимаю резинку, пересчитываю. Тысяча двести рублей червонцами. Я так понимаю, по две сотни на каждого. Негусто за такую грязную работу.

Деньги прячу в карман.

Поворачиваюсь к бессмертной.

Моя одноклассница успела подобрать меч, приторочить его к рюкзаку и нацепить всё это на плечи. Я подумал о том, что арендованные шесты слегка утратили товарный вид. Надо бы почистить от крови.

— Нанесу визит Ставриным.

— Уверен?

— У меня нет выбора. Они не успокоятся, пока не закатают меня под землю.

— Тогда выслушай пару советов.

Мы направились к лесу.

Кодекс Эфы — весёлая штука. Как, впрочем, и всё законотворчество Российской империи. Я мещанин. безродный, пустое место. Ноль без палочки. Со мной можно делать что угодно, но до определённого момента. До той роковой черты, когда интересы отдельного рода не пересекутся с интересами клана. А интерес старейших родов очевиден — взрастить поколение одарённых, которых можно будет связать вассальными отношениями. Подмять под себя. Укрепиться, обрести ещё большее могущество. Однажды появится боец, которого Эфа выставит на Турнир, одержит победу и вернёт себе статус правящего дома.

Вывод?

Гимназия — это инвестиции в будущее.

А инвестиции нужно защищать.

Слабые отсеиваются, сильные выживают и повышают ранги. Политика Великого Дома навязывается рядовым клановцам. Так что не стоит удивляться закону, регламентирующему правила кровной мести. Ставрины могут расправиться с убийцей своего сына за пределами школы. Это их право. Своими силами либо с помощью наёмников. Вот только и объекту мести разрешено защищаться. Более того, в ходе резни я могу упаковать в гробы весь род, объявивший вендетту. Меня не посадят и не казнят... если я обучаюсь в гимназии.

Долго ржал над этим пунктом.

Соломоново решение. Клан вроде как позволяет своим реализовать право на месть и при этом не сесть в тюрьму за убийство человека. С другой стороны, если вы настолько слабы, что безродный выскочка может перебить ваш род, то хрен с вами — Дом Эфы возьмёт под крыло перспективного воина. Дарвинизм в чистом виде. Каждому лесу — своего санитара.