– Ладно, – вздохнул Бегемот. – По крайней мере, за лучшего друга спасибо. Ну, я пошел.

Покачав головой, он повернулся и вышел. Впрочем, когда он переступал порог кабинета, его походка стала обычно-жизнерадостной. Олег улыбнулся краем рта. У воды да не замочиться невозможно. Главное – чтобы чувства безнаказанности не появилось. Особенно у Бегемота. Чувствуется в нем в последнее время… как бы это сформулировать… самоуверенность? Нет. Бесшабашность? Нет. В общем, что-то такое…

– Можно? – дверь приоткрылась, и в щель просунулся длинный нос господина Кралички. – Павел Оттович сказал, что…

– Проходите, Герман Иосифович, – пригласил его Олег, стараясь, чтобы голос звучал как можно более радушно. Директор МАЗа почему-то внушал ему инстинктивное отвращение. Может, из-за бегающего взгляда или из-за вороватых повадок. Или из-за чего-то еще?

Гость, озираясь по сторонам, осторожно прокрался по ковру и аккуратно присел на краешек кресла. Было похоже, что в столь высоком кабинете ему довелось оказаться впервые.

– Итак, Герман Иосифович… – Олег сделал вид, что роется в бумагах, разыскивая документ. На самом деле письмо Кралички он заранее положил на удобное место, но не следовало показывать этому уроду, что его воспринимают слишком серьезно. – Да где же оно?.. А, вот! Итак, мне в руки попала копия вашей докладной записки в канцелярию Комитета легкого машиностроения. Посмотрите, пожалуйста, это вы писали?

Он протянул бумагу в сторону Кралички. Тот, вглядевшись, часто и мелко закивал.

Интересно, соглашается он или же просто трясется от страха? Ладно, предположим, что молчание в любом случае является знаком согласия.

– Прекрасно. Значит, вы пишете, что – цитирую – "проблемы с качеством выпускаемых нами легковых автомобилей марок "Агата" и "Кумбари" обусловлены временными трудностями с поставками запчастей от смежников, а также с падающим качеством этих запчастей". И именно поэтому вы не способны выполнять план. Это так?

Директор Мусельского автозавода снова мелко закивал. Олегу стало немного жаль его. Этот крупный, с благородной сединой в волосах мужчина наверняка сам умеет орать на подчиненных так, что стекла в окнах дребезжат. Но процедура получения пистона от вышестоящего начальника по канонам бюрократических игр предписывала полную покорность независимо от степени вины, и именно эту покорность он сейчас так старательно демонстрировал.

– Понятно. А вот у меня есть еще одна статистика, – Олег потряс в воздухе другой бумажкой. – Отделения моей канцелярии в пятидесяти крупных городах нашей необъятной Родины запросили информацию у государственных автомобильных мастерских на предмет причин выходов ваших автомобилей из строя. Запросить информацию у тьмы мелких частников, подрабатывающих тем же, по понятным причинам нам не удалось, ну да нам хватит и этого.

Он придал голосу вкрадчивости.

– Смотрите, что получается. Если свести воедино и обобщить разные категории причин, то примерно семьдесят процентов всех поломок обусловлены именно некачественной заводской работой. Например, это проблемы с технологическими допусками, отклонения в рамках которых у вас почему-то накапливаются так однонаправленно, что винты в совмещенные отверстия приходится забивать молотками, а подвеска выходит из строя уже через пару месяцев эксплуатации. Это скверная сборка – те же гайки просто не затягивают до конца, если вообще удосуживаются их накрутить. Это, в конце концов, банальное воровство комплектующих – значительную часть машин владельцам приходится доукомплектовывать самостоятельно, покупая украденные запчасти на черном рынке, куда они попадают прямиком с вашего завода!

Олег многозначительно наклонился вперед.

– Откуда на черном рынке берутся эти запчасти, кстати, – зловеще проговорил он, – это отдельный вопрос, которым еще займутся компетентные органы. И, сдается мне, Герман Иосифович, вы знаете об этих материях куда больше, чем изображаете.

Но пока отставим эту проблему в сторону. Сейчас меня больше волнует, почему наши отечественные автомобили, в первую очередь вашего производства, – слово "вашего" он произнес с нажимом, – в народе не называют иначе, чем "ведрами с болтами"?

Директор МАЗа вытер вспотевший лоб рукавом пиджака.

– Это… это преувеличение… – быстро забормотал он. – Издержки технологического процесса… Мы только пять лет как закончили перевод конвейеров на сборку гравишасси…

– Только? – гаркнул Олег во все горло. Краличка испуганно отпрянул и сжался в своем кресле. – Только пять лет? А что вы занимались этим переводом еще десять лет до того, это вы забыли? А что до перевода к вашим машинам относились точно так же, забыли? Почему когда на ваших заводах работали иностранные инженеры, их построившие, с машинами все было в порядке, а после того, как они уехали, весь порядок пошел в жопу? Вы будете мне рассказывать, что самовольное изменение техпроцесса, подмена одних материалов другими, подешевле, раздолбайство рабочих на производстве вплоть до неприкрытого пьянства на рабочем месте – это из-за того, что вы не успели толком внедрить новые технологии? Не рассказывайте мне сказки!

Он грохнул кулаком по столу.

– Переваливать свою вину на других все мастера! А вот как самим что-то правильно сделать…

– Но наше конструкторское бюро… – испуганно пискнул Краличка.

– Ах, ваше конструкторское бюро? – зловеще протянул Олег. – Сейчас вы расскажете мне, как они доказали, что замена материалов вполне обоснованна? Что тридцатипроцентный разброс мощности гравиэмиттеров в рамках одной матрицы – это допустимые рамки? Что развал этих эмиттеров, в течение первого месяца эксплуатации матрицы увеличивающийся на семь-десять градусов – это нормально?

Что треть ДТП, причиной которых являются неисправности системы управления – это такая херня, на которую можно наплевать с высокой башни? Что через пень-колоду оцинковка корпусов, из-за которой они через год сгнивают, в пределах допусков?

Оч-чень интересно. Знаете что, Герман Иосифович, мне тут в голову пришла одна небольшая идейка. Знаете, какая?

Он посмотрел на директора немигающим взглядом, словно удав на кролика. Потом медленно протянул руку к телефону, не отрывая от директора взгляда, снял трубку и нажал на кнопку вызова Безобразова. После нескольких гудков в динамике щелкнуло.

– Да, Олег Захарович? – осведомился без пяти минут генерал.

– Жоэль Иванович, тут у меня возникло желание проветриться, – спокойным тоном произнес Народный Председатель. – Нет, недалеко – в область. В Мусельск. Да, на автозавод. Обеспечьте машину с двумя охранниками к третьему подъезду. Серую. Да, прямо сейчас. Спасибо.

Он аккуратно положил трубку и растянул губы в ледяной улыбке, больше смахивающей на оскал.

– Сейчас, Герман Иосифович, мы с вами просто проедем на вверенное вашим заботам предприятие и посмотрим, как там обстоят дела на самом деле. В том числе и в вашем хваленом КБ.

Когда Краличка увидел, на чем им предстоит ехать, у него округлились глаза.

Кажется, даже коленки от изумления трястись перестали. Кодовое слово "серая", мимоходом брошенное в разговоре, означало вовсе не цвет машины. Когда в свое время Олег настаивал на том, чтобы ему оставили возможность передвигаться незаметно, не в огромном официозном гробу с эскортом и музыкой, а на одиноком авто, он довел Безобразова чуть ли не до инфаркта. Начальник охраны выдал продолжительную речь на тему того, что не видит возможности обеспечивать безопасность высшего лица государства в таких обстоятельствах, и заткнулся только после того, как Олег мягко намекнул ему, что здесь никого насильно не держат. Месяц после этого Безобразов ходил мрачнее тучи, пока канцелярия, наконец, не получила переделанный по спецзаказу подходящий автомобиль.

Невзрачная "молния-22", более подходящая какому-нибудь чиновнику средней руки, на деле представляла собой шедевр автомобильных технологий. Фактически внутри уже не осталось практически ничего от оригинальной начинки. Стандартную маломощную гравитационную подушку заменили на комбинированную колесно-гравитационную схему – пойдя на повышение, Безобразов скорешился с Полозковым, и тот слил ему данные о новейших сахарских разработках, позволявших с помощью дистанционно наведенных флуктуаций в гравиподушке делать автомобиль совершенно неуправляемым. И на колесах, и в парении двигатель мог работать и от аккумуляторов, и на дизельном топливе, и в любом варианте разгонялся на шоссе до ста пятидесяти за восемь секунд. И это несмотря на корпус и стекла, которые не пробивались пулей из тяжелого армейского пулемета даже с расстояния в три метра.