И тут мистера Томмса прорвало:

– Ненавижу Выдри, – прошипел он. – Ненавижу это проклятое место на Площади, с его темными этажами и проклятым лифтом. Там и прежде было мерзко, но с тех пор, как у штурвала встала новая госпожа управляющая, все стало намного хуже. Раньше мы просто присасывались к людям, как аптечные пиявки, а теперь нас заставляют выжимать их иссушенные тела.

Мистер Ти сочувственно покивал.

– Вы говорили, что давно ушли бы оттуда, если бы могли.

– Если бы мог! – воскликнул мистер Томмс. – Я уже не могу притворяться, что мне нравится то, чем я занимаюсь. Я уверен: кто-то из этих негодяев в цилиндрах уже догадывается, что я не один из них. Но пока никто не подает виду… Знаете, я мечтаю о том, чтобы все это оказалось просто затянувшимся дурным сном. Если бы я только мог однажды просто не явиться… Я уже не могу видеть эту самодовольную, разлазящуюся по швам рожу Выдри!

Поток жалоб мистера Томмса прервала бурная сцена за соседним столиком:

– А я хочу сливовый кофе со сливками! – возмущенно воскликнула молодая женщина с растрепанными светлыми волосами, в которые тут и там, видимо, в качестве украшения были вплетены карманные часы. – Я сюда за ним пришла! И я его получу!

Престарелый официант пробубнил:

– Мэм, я еще раз вынужден вам повторить, что у нас не подают такой кофе.

– А я знаю, что он у вас есть! – разгневанно ответствовала посетительница. – Мне сказали, что он у вас есть! И я его хочу! Я выбралась из дома только ради него!

– Позвольте узнать, кто вам сказал о том, что у нас есть такой кофе?

Женщина вскинула указательный палец и со значением заявила:

– Две вороны! Вы хотите сказать, что они соврали?!

Горбун окинул ее усталым взглядом – сумасшедшая, что тут скажешь – и буркнул:

– Я узнаю, что можно сделать, мэм. – После чего развернулся и направился к стойке.

– Да уж, узнайте! – крикнула она ему вслед. – И поскорее! Не хочу здесь состариться!

Женщина отвернулась и что-то забубнила себе под нос. Вскоре присутствующие забыли о ее существовании: в этом городе полно чудаков и безумцев – ничего примечательного.

Мистер Томмс и его собеседник вернулись к прерванному разговору.

– Знаете, Ти, – буркнул мистер Томмс, – скажу вам по секрету, но мне бы очень хотелось, чтобы к нам снова наведался… – он понизил голос: – Человек-из-Льотомна.

– Что?! – пораженно выдохнул приятель. – Вы понимаете, о чем говорите?

– Я понимаю, – раздраженно проговорил Томмс. – Но эти толстяки в цилиндрах… Они столько лет пользуются своей безнаказанностью: полиция работает на них, судьи – их лучшие клиенты. Они никого не боятся. Но Человек-из-Льотомна уже доказал, что они не всемогущи…

– Тише, – испуганно проговорил приятель, оглядевшись по сторонам: кажется, чудачка за соседним столиком слушала, о чем они говорят. – Это опасные разговоры… Не стоит привлекать внимание.

– А мне все равно – пусть бы кто-то и услышал и даже донес мои слова до Выдри. Если бы вы только знали, что там происходит… Кто-то должен наказать их за все их злодеяния. И если это по силам только… злодею, то так тому и быть. Для меня лучшим подарком на Новый год был бы заголовок в «Сплетне»: «Ригсберг-банк снова ограбили!»

Мистер Ти пристально поглядел на Томмса.

– Вам точно нужно что-то покрепче «Шерринс», друг мой.

– Он сказал, что, если я подведу его, меня уволят и… – Томмс запнулся – он не хотел рассказывать, что именно это значит.

– Вы ведь не можете просто уйти оттуда, так?

Мистер Томмс покачал головой.

– От них так просто не уходят. К тому же я слишком много знаю. Думаете мне не приходило в голову сбежать? Но в этом городе мне не спрятаться. Они меня найдут.

Он замолчал. Повисла тишина.

– И что вы будете делать? – спросил Ти. – Ведь, насколько я помню, даже одного безнадегу трудно заполучить.

– Нетрудно. Но это длительный процесс. За один день провернуть подобное практически невозможно, ну а шесть имен… это… это…

– Я вам сочувствую, дружище.

Томмс скрипнул зубами.

– Есть небольшой шанс. Но это опасно. Мне придется привлечь этого ужасного человека.

Мистер Ти ахнул и прошептал:

– Вы говорите о том, о ком я думаю?

Томмс кивнул.

– Я очень не хочу этого делать, но Выдри… он просто не оставил мне выбора, понимаете? И теперь мне нужно… – Роберт Томмс запнулся, – нужно запастись лимонными леденцами…

Мистер Ти побледнел и взялся за свою чашку. Пальцы его дрожали.

***

8 часов до Нового года.

Несмотря на то, что до Нового года оставались считанные часы, в Тремпл-Толл в какой-то момент начали происходить очень недобрые дела.

Темные личности с дурными намерениями и официальными документами, позволяющими воплощать эти самые намерения в жизнь, прилежно и аккуратно выполняли свою работу.

На улице Сверчков на краю крыши замер человек в длинном черном пальто, котелке и круглых конторских очках на носу. Он спрятал узкую короткую пилу в стоящий на карнизе саквояж и достал жилетные часы, при этом не спуская пристального взгляда с улицы внизу.

В какой-то момент часы издали нервный перезвон, и человек в очках подобрался. Мистер Будущий Несчастный Случай должен был вот-вот появиться.

Из-за угла, ни о чем не подозревая, вышел престарелый джентльмен в кашлатом ношенном пальто и шапокляке ему под стать, и человек на крыше приготовился.

Спрятав часы, он присел и прикоснулся рукой в черной кожаной перчатке к большой сосульке, растущей из карниза.

Сосулька эта держалась на одном не очень-то честном слове – почти у самого основания она была подпилена.

Престарелый джентльмен, пока еще беззаботный и живенький, все приближается, а человек на крыше начинает обратный отсчет…

В какой-то момент раздается едва слышный треск льда, за ним следуют свист и глухой удар. А затем улицу наполняют крики. Кровь багровыми пятнами брызжет на снег, а человек в черном исчезает, словно на крыше его никогда и не было.

А между тем в другой части Тремпл-Толл, на улице Граббс, в лавку «Семейное дело Труффель», продающую спички и химрастопку, вошел человек в низко надвинутом на лицо котелке, с замотанным бурыми бинтами лицом. В заплечном мешке у него позвякивали железные банки, в которых что-то плескалось, а между пальцами плясала тонкая длинная спичка с синей головкой.

Вскоре из лавки послышался короткий женский вскрик, раздался железный лязг, а затем что-то упало на пол.

Через какое-то время человек с забинтованным лицом вышел на улицу и, размотав бинты, слился с толпой прохожих. Ну а тем временем из лавки «Семейное дело Труффель» повалил зловонный багровый дым, в засаленных окнах появились рыжие отблески. Начинался пожар…

На другой стороне улицы, у тротуара, стоял неприметный экипаж. Внутри сидел человек в черном, похожий точь-в-точь на человека с крыши на улице Сверчков. Увидев, разгорающееся зарево в лавке химрастопки, он пару раз стукнул в крышу экипажа, и тот тронулся с места под крики заметивших пожар похожих.

На Чемоданной площади дела обстояли не лучше.

В здание важного и мрачного Паровозного ведомства поспешно зашел молодой служащий с раздутым от официальных бумаг портфелем. Шаги клерка эхом отдавались от мраморных плит пола и тонули в жужжании вестибюля.

Молодой человек поздоровался с парой спешащих по своим делам коллег и прошел к лифту. Дернув за рычаг вызова, он задрал голову и уставился на латунный полукруг с отметками этажей и на медленно ползущую по нему стрелку. Это размеренное зрелище так его поглотило, что он не заметил, как качнулся стебель растущей в нише возле лифта гигантской мухоловки по имени Гораций. Гораций прежде никогда не проявлял признаков враждебности ни к служащим ведомства, ни к посетителям, но сегодня в него будто что-то вселилось. Он раскрыл пасть-бутон и, изогнув стебель, дернулся к клерку.