– Мы предлагали варианты прозвища, но вам все не нравится, – оскорбленно пробурчал Уиггинс. – А между прочим, я придумал очень хорошее прозвище! «Мисс Снеговик»!

– Нет, это чушь, – бросил Хатчинс. – Она же не сама снеговик, а только командует снеговиками. Если верить слухам, а мы им верим, потому что наша газета называется «Сплетня». Мое прозвище намного лучше. «Снежная Воровка»!

– Глупость несусветная, – поморщился Бенни Трилби. – Прозвище для мисс Гримм, которое находится у меня в разработке, намного лучше. Оно емкое, звучное и хлесткое, как… как…

– Как твое вранье, – вставил Уиггинс. – Все знают, что ничего ты не придумал и не придумываешь… И вообще, гляди-ка, чтобы этот сюжетец не упорхнул из-под твоего носа, как история Человека-из-Льотомна.

– Я тебя предупреждаю, Уиггинс, – зашипел Бенни Трилби, – еще слово об ограблении банка Человеком-из-Льотомна, и я за себя не ручаюсь!

Газетчика было легко вывести из себя упоминанием сенсационного и, по его мнению, лучшего в его жизни репортажа, который он написал и подготовил к выпуску, но который отклонили за мгновение до передачи в печать. По его собственному мнению, его бессовестно заткнули – банкиры не могли допустить, чтобы он во всех подробностях рассказал о том, как их унизили. И одна мысль об этом приводила его в ярость.

Уиггинс знал, чем поддеть коллегу, и Бенни Трилби пообещал себе утереть нос этому пройдохе. Когда он допишет статью, над которой сейчас работал, тому не останется ничего иного, как искусать себе все локти от досады…

Господин редактор и три его главных пираньи пера между тем поднялись в печатный зал, сразу же погрузившись в стук клавиш пишущих машинок и дым от дешевых папиреток. Их появления, вроде как, никто не заметил. Вроде как — поскольку каждый их шаг сопровождал прищуренный взгляд двух темных глаз.

– Вот я и говорю: бездари, – продолжил шеф. – Зои Гримм совершила уже четыре ограбления, влезла в ювелирную лавку «Марионн» и опустошила «Салон карманных часов Блюмма». И все это за один только день!

– Восхитительно! – поддакнул Хатчинс. – Для нас, разумеется…

– Флики в ярости, – поддержал Уиггинс. – Мой источник из Дома-с-синей-крышей сообщил, что на Полицейской площади все стоят на ушах. Зои Гримм ловко водит полицию за нос и, очевидно, не собирается останавливаться. Предполагаю, что прямо сейчас она готовит новое злодеяние.

– Предположений недостаточно, – отрезал шеф. – Нужны факты. Но в первую очередь мне нужно шикарное прозвище для Зои Гримм. Если ничтожества из «Габенской Крысы» нас опередят, я вас всех выгоню и не поморщусь, ясно вам? Именно в этих стенах были придуманы прозвища самых великолепных и ужасных преступных личностей в этом городе. «Человек-из-Льотомна», «Мистер Спичка», «Некромеханик», «Зубная Фея», «Пуговичник», «Блоха-из-крыш», «Мистер Тик-Так» и прочие…

Троица репортеров дружно повесила носы – даже никогда не унывающий Бенни Трилби. Шеф был прав.

Уиггинс открыл дверь кабинета господина редактора, и они вошли.

В кабинете у стола, напоминая отделившуюся от хозяина тень, стоял, сложив руки за спиной, человек в черном костюме и шляпе-котелке. Бледное, словно неживое, лицо застыло, вошедших встретил пустой, лишенный эмоций взгляд.

– Э-эй, вы же говорили, что его еще нет, – сквозь зубы процедил шеф, обращаясь к подчиненным.

– Видимо, прошмыгнул, пока мы вас встречали.

Человек господина Моргрейва (никто в редакции «Сплетни» не знал, как его зовут) коротко кивнул господину главному редактору.

– Все готово? У вас есть имя для Праздничной передовицы? – прошелестел он тихим голосом, от которого повеяло холодом и сыростью.

Бенни Трилби поморщился – этот тип ему крайне не нравился: во всей его тщедушной фигуре, в его ссутуленной позе и неподвижном лице ощущалось нечто недоброе. А еще Бенни испытывал профессиональную неприязнь к таинственности. Этот же мистер был ею пропитан.

Даже шеф держался с человеком господина Моргрейва настороженно.

– Имени еще нет. Будет, – он сглотнул, – с минуты на минуту…

– Какое странное выражение, – сказал человек господина Моргрейва. – Я не понимаю его. Почему бы нам не узнать имя прямо сейчас?

Господин главный редактор кивнул и направился к своему столу. Перещелкнул рычажок в столешнице и склонился к переговорному рожку:

– Внимание! Внимание! Сплетники, всем внимание! Сейчас мы узнаем имя!

Даже из кабинета было слышно, как редакция затихла. Трилби переглянулся с Хатчинсом и Уиггинсом. Репортеры замерли в ожидании.

Шеф подошел к большой овальной двери, к которой вела толстая проклепанная труба. Повернув штурвальное колесо, он открыл дверь и в следующий же миг отскочил на пару шагов назад с невиданной для его комплекции прытью.

И вовремя! Если бы он остался стоять на месте, его непременно завалило бы вывалившейся из-за двери горой писем.

– Их еще больше, чем в прошлом году! – восторженно воскликнул Хатчинс.

Это была правда. Прилегавшая к кабинету господина редактора комнатка была до самого потолка заполнена письмами. Там были сотни, тысячи конвертов: дорогих, с дирижабельными марками, и простеньких, совсем без марок.

– Радует, что так много людей в Тремпл-Толл поддерживают Новогоднюю традицию поздравлений, – довольно хмыкнул господин редактор. – Вы счастливы? – он повернулся к человеку господина Моргрейва.

Выражение лица человека Моргрейва говорило о том, что он в одном шаге от потери чувств от восторга. В одном шаге, где этот шаг – перестать быть безразличным человеком и бездушным исполнителем воли своего хозяина.

– Можно побыстрее? – проскрипел он. – Мне еще нужно вернуться в Сонн и сообщить господину Моргрейву имя.

Шеф кивнул: он знал, что Моргрейв не читает письма и всегда ждет личного доклада от своего человека. В первый раз, около десяти лет назад, его это удивило, но сейчас он лишь пожал плечами, после чего склонился к выпавшим из комнаты письмам и, засунув руку в кучу поглубже, выбрал одно.

Господин редактор подошел к переговорному рожку.

– Сплетники! У нас есть имя!

Шеф набрал в легкие побольше воздуха и торжественно проговорил:

– В этом году на шикарный Новогодний ужин в особняке нашего благодетеля, господина Моргрейва, приглашается… Тилли Беррике из квартала Странные Окна.

Печатный зал, бандерольная и линотипная взорвались аплодисментами. Зазвучали поздравления для Тилли Беррике.

– Тише-тише! – шеф призвал редакцию к порядку. – Нам нужно прочитать поздравление!

Он открыл конверт и, дождавшись, когда страсти улягутся, прочитал:

– «Я хачу пасдравить с Новым годом маму, папу и сваего песика Быдля и всех добрых людей Тримплтол. Тилли Беррике, семь лет». Что ж, у нас есть поздравление для Праздничной передовицы. Мистер Бойд, перепечатайте с сохранением грамматики и пунктуации. Здесь… гм… пять ошибок, но мы не правим праздничные поздравления. В номер! В номер!

Господин редактор передал письмо Уиггинсу, и тот опрометью бросился к выходу из кабинета. Шеф снял пальто и цилиндр и повесил их на вешалку.

– Господа. – Человек Моргрейва кивнул и без лишних слов покинул кабинет. Но неприятное ощущение от его присутствия никуда не делось.

– Какая хорошая традиция, – сказал шеф, опускаясь в свое кресло и оглядывая стол в поисках портсигара. – Остается надеяться, что господин Моргрейв хоть чуточку более душевный, чем его помощник.

Бенни Трилби и Хатчинс, не сговариваясь, кивнули.

Традиция Праздничной передовицы принесла в угрюмый и хмурый Тремпл-Толл немного добра и надежды. Поздравление на главной странице «Сплетни»! Об этом мечтали все в Саквояжном районе: от мальчишки – чистильщика обуви до грубияна-констебля. Ведь к нему прилагался настоящий праздничный ужин! И не где-нибудь, а в благополучном районе Сонн, в особняке богача!

Нужно было только написать поздравление в письме, а указанное письмо отправить в редакцию до полудня в канун Нового года. И тогда судьба, или, вернее, рука господина редактора выберет счастливчика…