Отец получал живые деньги, коробейники — уникальные товары, Гавор — должность старшины новообразованного цеха, а Рем — глаза и уши по всему герцогству, а может и за его пределами — кто знает? Они все должны были купиться на это дело: проснувшаяся в ходе приключений квартирмейстерская жилка просто вопила, указывая на возможность огромных прибылей!

Сервий Тиберий Аркан покинул шатер довольно скалясь и похлопывая себя по бедру перчатками.

— Эдгар! Мы едем к Каюзаку!

— Да, маэстру! — дю Валье еще раз подозрительно глянул на Рема, взлетел в седло и, свистнул, привлекая внимание дружинников.

Копыта выбили дробь по пожухлой траве, и люди Аркана, показывая неприличные жесты воинам дю Сенье и дю Кервана, умчались за своим неистовым сеньором. А Рем с неудовольствием подумал, что папаша опять расплевался с двумя самыми могущественными оптиматскими семьями округа. Чертов забияка!

Варнифы, Инграм, Орбаны и оба оптиматских клана ввалились в посольский шатер гурьбой. Этих интересовала в первую очередь светская составляющая визита — они мечтали увидеть эльфов в свои замках, на торжественных мероприятиях. Милостивый государь Эадор Нилэндэйл соглашался на все предложения и заверял всех в своем искреннем желании навести как можно больше мостов и заручиться дружбой таких замечательных людей.

Оптиматы покидали шатер с мечтательными выражениями лиц — как будто ангелов небесных лицезрели, остальные поспокойнее, но тоже в явно восторженном состоянии духа. Может быть, кроме Энтина Инграма — он кусал губы и хмурил брови, раздумывая о чем-то явно не таком веселом как балы и мероприятия.

Рем взял это на заметку: Инграм был парень что надо, хоть и популяр, и если он пришел со своей бедой к эльфам — значит у него были резоны предполагать, что им известно от нее средство…

— Ка-ажется, на сегодня всё! — Микке уселся прямо на землю. — Пойдем, пивка бахнем?

— Пойдем, — Рем тоже позволил себе расслабиться. — Надо только шаперон у ребят Оливьера одолжить, чтоб рожей своей не светить раньше времени. Эй, эй, ты секиру не бросай — без оружия никуда!

— Я-а возьму фальчио-он! — северный акцент снова стал слишком явным — видимо, Микке действительно перенервничал.

— А! Ну, фальчион так фальчион.

В кожаном доспехе, с шапероном на башке, надвинутом на самые брови, и с палашом у пояса Рем смотрелся довольно злодейски. Длинный хвост капюшона он оставил свисать между лопатками — такие детали отвлекают окружающих, мешают им сконцентрироваться на лице. Ну а Микке из толстяка-увальня давно уже превратился в могучего светлобородого великана, и теперь своим разлетом плечей и гигантским ростом внушал самые теплые чувства каждому встречному.

Предупредив Разора, который оставался в лагере, они зашагали к Заводи, откуда слышались звуки стихийно организовавшейся ярмарки. Местные торговцы скупали трофеи у наемников, в обмен организуя им все нехитрые удовольствия, нужные солдату после долгого похода.

— Я присмотрел там отличное месте-ечко, — сказал Микке. — Под таким бо-ольшим, то-олстым деревом — можно присесть в тенечке и послушать музыку.

Рем глянул на небо и хмыкнул: смеркалось, какой, к черту, тенечек? Огромную липу на окраине Заводи он хорошо помнил, но никаких питейных заведений там раньше точно не было. А теперь — появилось! Местные трактирщики в складчину наняли рабочих, огородили помещение, поставили столики из пустых бочек, табуретки из чурбаков, соорудили навес, под которым готовили еду и разливали напитки, и даже помост для музыкантов предусмотрели. Поварихами и разносчицами набрали тех самых вдовушек — они понимали, в чем состоит выгода работы с вернувшимися из далеких странствий героическими вояками.

Кое-кто из разбитных бабенок мечтал просто поразвлечься и подзаработать, другие — рассчитывали на нечто большее. Рема бабенки не интересовали в силу природной разборчивости и брезгливости, а Микке — по причине катастрофической застенчивости. Они устроились у самой ограды, в углу, чтобы не привлекать особенного внимания. Дождавшись вихлявшей бедрами веснушчатой молодки с подносом, за монету малую оказались обладателями двух огромных кружек портера и тарелки с жареной картошкой, ломтиками копченого мяса и парой зубастых вилок.

— Никто не подаст даме стул? — поинтересовался над ухом Рема какой-то смутно знакомый женский голос.

— Какого… Сибилла? — Аркан вскочил со своего места, хватаясь за палаш, а потом, рассмотрев ироничный прищур волшебницы и легкую улыбку на губах, как-то разом сдулся и указал на свой чурбак: — Присаживайтесь, ваше магейшество… Или как там правильно к вам обращаться?

— Правильно было бы принести третий табурет, милый Тиберий, — обворожительно улыбнулась волшебница.

Ее легкое, простое платье с корсетом а-ля пастушка, полевые цветы в медных волосах и простые стеклянные зеленые бусы смотрелись ничуть не хуже парчи, самоцветов и бархата, в которых Аркан видел ее раньше. Впечатление Сибилла производить умела — тембром голоса, позой, взглядом. Микке так и вовсе сидел как громом пораженный, и хватал ртом воздух, и ужасно краснел.

Аркан сходил за табуретом и заодно принес еще одну пинту портера.

— Благодарю! — сказала волшебница и вдруг уверенно взялась за кружку.

Микке и Рем завороженно смотрели, как Сибилла в несколько больших глотков отпила половину, и предательская струйка пенного напитка убежала по изящной, смуглой шее прямо за корсаж, в ложбинку между… между тем, что полагается иметь потрясающе красивой женщине.

— Ох, спасибо, мальчики, — сказала она. — Эти порталы чудовищно выматывают, да и обезвоживание заполучить — перспектива непривлекательная.

— Так! — взял себя в руки Аркан. — Откуда вы здесь, и каким образом меня нашли?

Волшебница закинула ногу на ногу, и свободная юбка задралась до середины бедер. Микке сглотнул.

— А я не тебя нашла. А его, — Сибилла ткнула наманикюренным пальчиком в мощную грудь северянина и заставила его покраснеть еще больше. — Это вообще был огромный сюрприз, что вы все оказались в одном трюме. Просто как в сказке, честное слово!

Рем поймал взгляд волшебницы и нахмурился. Это было черт знает что такое: Сибилла только что призналась, что прекрасно знала о злоключениях гребцов Дэна Беллами, и ничего не сделала, чтобы исправить ситуацию! Она могла просто сообщить Дециму, или Аркану Старшему…

— Ма-а-ть моя магия, не сверли меня взглядом, знаешь ведь, как это действует на нервы… — внезапно отвела глаза волшебница. — Если бы случилось что-то непоправимое — я бы оказалась на корабле, и маэстру Стросс тоже. Но вы отлично справились и без нас! А ваша авантюра с разграблением Малой Гряды Низац Роск — ну, это уже вошло в учебники, так и знайте!

— Я повторю вопрос: как ты нас нашла? Можно его расширить: откуда ты знаешь, что с нами происходило?

— Микке, солнышко, можно я… — Сибилла не договорила и впилась в губы северянина чувственным поцелуем.

Оторвавшись от него, она с некоторым сожалением сказала:

— Всё, я сняла метку, можете больше не дергаться.

— Та-а-ак эт-то была ты-ы! — растягивая слова больше чем обычно, ошарашенно проговорил Микке. — Я ничего-о не приду-умал!

Сибилла заложила выбившуюся прядь волос за ухо:

— Да-да, я была в той таверне. Ты напился вусмерть и пошел ко мне — знакомиться. Такой милый толстенький медвежонок… Я поставила тебе метку и отпустила… А сейчас ты ничего, заматерел! — она по-хозяйски потрогала мощный бицепс северянина и ткнула его кулачком в каменный пресс.

— Почему Микке? — снова спросил Аркан.

— Хиромантия.

— Херо-что?

— Я видела его руку. Его линия судьбы ведет в самую гущу событий, наблюдая за ним можно было попытаться выявить причины и предпосылки ждущей нас катастрофы — по крайней мере магистр Стросс так говорит.

— Мою руку тоже смотрела? Тогда, под дождем?

— Пф-ф-ф! — фыркнула Сибилла. — Я не самоубийца- копаться в твоей судьбе! Ты же ортодокс!