В общем, кто-то «закрысил», припрятал пайку, и его прирезали. Кровавый инцидент вызвал бешенство у Разора.

Он пронесся по кораблю как молния, и его громовой голос мог поднять даже мертвого из могилы! Все, кто не был прикован к своим местам, мигом оказались на верхней палубе и рассредоточились вдоль бортов. На лестнице, которая вела на кормовую надстройку, стоял Разор, рядом с ним — все те, кто был душой мятежа. Микке, Сухарь, Кирпич, Септимий, еще два матерых вояки-ортодокса — Марк и Латерн, гребец из бывших моряков — Жерар и еще некоторые из заговорщиков, кто участвовал в мятеже с самого начала. Рем пристроился тут же, на ступенечках — стоять сил не было, ребра его, принявшие на себя удар капитанского клинка, еще не зажили, и рана болела.

Разор дождался, пока шум поутихнет, прокашлялся и начал говорить короткими, рублеными фразами. Голос его гремел и впивался в мозг:

— Если мы хотим свободу свою сохранить, если до суши хотим добраться!.. То!!! Два слова — ПОРЯДОК и ДИСЦИПЛИНА должны стать нашим символом веры! Только так мы одолели пиратов! Готовились долго, упорно! И только так мы сможем выжить! Каждый знает, ЧТО я сделал для нашей свободы! Поэтому Я беру на себя право сейчас следить за ПОРЯДКОМ! Раз мы на корабле — предлагаю свою кандидатуру на должность боцмана. Кто против? — он обвел тяжелым взглядом всех присутствующих.

Рем вроде как знал, что на флоте боцман был старшим над всей командой. Все матросы слушались его и подчинялись его приказам. Правда, Аркан думал, что Разор предложит себя на роль капитана, но у старого ветерана на уме было что-то другое.

— Всем и так понятно что ты у нас главный, — пробормотал кто-то из задних рядов. — Мы не против, да, ребята?

— Да-а-а-а!!! — заорали бывшие гребцы.

Разор и правда внушал уважение одним своим видом. Привык командовать, сразу видно.

— А раз так, то-о-о…. — в глазах Разора мелькнуло довольное выражение, ему было приятно почувствовать свой авторитет! — То заткнулись все и продолжаем решать вопросы, ребята!

Все и вправду потихоньку заткнулись и Разор проговорил:

— На должность штурмана предлагаю вот этого малыша! — и он вытолкнул вперед Микке. — Он был лучшим рулевым на гонках Ублюдского фьорда Хренового острова где-то у черта на куличках и сумеет управлять этой посудиной лучше любого из нас!

— Да-а-а-а!!! — заорали ребята. — Микке!!! Ура!

— Фьорда Би-ивень Моржо-ового о-острова… — смущенно бормотал северянин. — Эт-то-о на Се-евере…

Он тоже был доволен. Его хлопали по плечу, поздравляли и выражали ему всяческое доверие.

— … умник, он же хреновый комит, да ребята? Пускай будет квартирмейстером, раз всё равно просиживает задницу в его каюте и пучит глаза в бумажки! А его чертовы идейки? То ли Боженька их вкладывает ему в голову, то ли черт нашептывает в ушко — всяко они чудесные, пока от них дохнут гёзы! А ещё этот парень прикончил Красного Дэна Беллами!!!

Аркан не сразу понял что Разор говорит о нем, только после того, как все заорали как полоумные «Да-а-а!!!», и «Пусть сдохнут гёзы!», и «Молодец, Рем!». Так он стал квартирмейстером, и теперь должен был следить, чтобы всем всего хватало и все были размещены как положено.

Кирпич начал исполнять обязанности корабельного доктора, пока не найдется кто-нибудь более знающий. Сухарь стал новым комитом, Септимий, Марк и Латерн как самые опытные вояки теперь руководили абордажной группой и должны были тренировать всю команду владеть оружием. Жерар, будучи умелым и грамотным моряком, стал шхиманом — ответственным за паруса… Все необходимые должности были укомплектованы, только должность капитана оказалась вакантной.

— Кто же будет капитаном, Разор? — спросил Татри.

— Нам и старого пока хватит! — хохотнул новоиспеченный боцман. — Его пока не до конца чайки сожрали.

И мятежники дружно захохотали. А Рем, например, не видел в этом ничего смешного.

А потом они вышли в открытое море.

Ветер был попутный. Ну, то есть, он направлял корабль в сторону Низац Роск, и это было пока единственным местом, курс к которому был известен Микке. Теплилась надежда захватить какое-нибудь небольшое суденышко, ну или первую попавшуюся галеру гёзов, взять в плен капитана или штурмана и выяснить направление к цивилизованным землям. По большому счёту — дерьмо, а не план. Но ведь нужно было еще запастись провиантом, так что другого выхода у мятежников не просматривалось.

Команда тщательно готовилась к встрече с пиратами: все переоделись в трофейные доспехи, до изнеможения тренировались слаженно идти на абордаж и использовать все особенности палубы при вражеской атаке. Ну и владеть оружием многие учились почти с нуля. Огромным преимуществом бывших гребцов была хорошая физическая форма, приобретенная благодаря месяцам изнурительной гребли и беготне в колесе-движителе. Еще одним благоприятным фактором была внезапность: ни один гёз ни в жизнь бы не подумал что красный корабль Дэна Беллами захвачен гребцами и голова капитана сейчас торчит на мачте. Что угодно, но только не это. Так что мятежники могли рассчитывать на то, что одолеют противника в первом бою.

И проверить свои силы им пришлось раньше, чем предполагалось. В команде было мало таких опытных мореходов как гёзы Дэна Беллами, и поэтому вместо недели красный корабль уже девять суток бороздил морские волны. Микке рассчитывал только через пару дней увидеть пиратский архипелаг на горизонте.

Разор хотел лечь в дрейф и подкараулить галеру, идущую из рейда. У такого корабля команда наверняка будет потрёпанной и израненной, а гребцы — уставшими. Но всё снова пошло не совсем по плану. А точнее — совсем не по плану!

Два корабля двигались по морской глади параллельным курсом. Их заметил Татри, который теперь был впередсмотрящим и сидел в «вороньем гнезде» на вершине мачты.

— Вижу два паруса!!! — заорал он.

— К бою!!! — тут же откликнулся Разор.

Понадобилось около часа, чтобы разобраться в ситуации. Небольшая юркая галера с двумя рядами весел преследовала пузатую каравеллу. В целом всё было понятно: команда каравеллы правила по ветру, ведь весел у нее не было. А гёзы на галере пытались зацепиться абордажными крюками или поджечь паруса беглянки зажигательными стрелами. Галера заходила то с одного борта, то с другого, пираты обстреливали палубу парусника, но без видимого успеха. Под таранный удар та не подставлялась, а удачно пущенные стрелы команда каравеллы успевала тушить, пока они не наделали беды.

Красный корабль заметили, но особой радости не проявили. На паруснике не представляли, является ли он спасителем или предвестником скорой погибели, а пираты на галере были обескуражены необходимостью делиться с кем-то возможной добычей. Наверняка они узнали характерный цвет корабля Дэна Беллами.

С гребной палубы поднялся Сухарь, и, глянув на вражескую галеру, спросил:

— Микке, ты сможешь провести корабль борт о борт?

— Сломать весла? — хмыкнул Разор. — Думаешь, получится?

Жерар глянул на паруса, полные ветра, и сказал:

— Мы можем убрать весла заранее, чтобы не рисковать. Скорости хватит.

Северянин у штурвала кивнул, и после команды Разора все кинулись по своим местам. Рему ничего не оставалось как сходить в свою клетушку за арбалетом — рана еще беспокоила и участвовать в намечающемся абордаже он бы не смог.

Микке не даром был у себя на родине лучшим кормчим. На максимальной скорости они нагнали галеру. За четверть версты до цели гребцы втянули весла и взяли в руки оружие. Все, кроме тех, кто был прикован к скамьям.

На галере всё еще думали, что Дэн Беллами собирается отнять у них добычу, и гневно завопили, когда поняли, что следуя прежним курсом красный корабль вклинится между ними и каравеллой. На каравелле приготовились к смерти.

Рем видел, как мятежники злорадно улыбались, сжимая в руках оружие и абордажные крюки. Это было для них в новинку, но никто не сомневался в успехе — галера была значительно меньше и численное превосходство должно было стать определяющим фактором.