Это конец всему…

Сергей женился на мне ради малыша. Очевидно, он не простит мне его потерю и выгонит. И как я буду без него жить? Как вообще можно жить с грузом предательства и убийства на душе?

Долинский продолжает кричать на меня, толкает шкаф, за ним что-то ещё падает. Стоит жуткий грохот и звон бьющегося стекла. Подтягиваю повыше одеяло, опасаясь осколков.

Сергей взмахивает рукой, задевает стойку для капельницы, она валится на пол, вырывая трубку и больно дёргая закреплённый на руке катетер.

Это оказывается последней каплей. Отключаюсь.

Прихожу в себя в другой палате. Рядом сидит Мирослав Данилович. Губы стянуты в тонкую нитку. Он очень недоволен или даже зол. На меня?

- Где Сергей? Он уже уехал? – осторожно спрашиваю, вспоминая о суде и о том, в каком состоянии был муж, когда я его видела в последний раз.

- В СИЗО, – зло отвечает свёкор. – Пусть отдохнёт немного, подумает о жизни и своём поведении. Надоело.

Если бы я не знала, о ком он говорит, то подумала бы, что о трудном подростке, который назло родителям творит всякую дикость.

Папа на глазах изменился. Всё время, что я прожила в его квартире, он казался сломленным стариком, полностью зависимым от Сергея и не имеющим права даже на собственное мнение.

Теперь я вижу перед собой сильного, властного, жёсткого человека, готового вершить судьбы людей, а может быть, даже идти по головам. Не сомневаюсь, что решение упечь сына за решётку было принято им самим.

Даже если Сергей устроил погром и нанёс больнице ущерб, наверняка можно было компенсировать испорченное имущество и закрыть вопрос без привлечения правоохранительных органов. Но Долинский-старший не захотел и не позволил.

Преображение свёкра меня пугает и в то же время необъяснимо восхищает. Я не готова к такой метаморфозе и даже не знаю, как с ним таким разговаривать. Поэтому предпочитаю молчать.

- Слишком долго я закрывал глаза на его психозы. Но сегодня он превзошёл самого себя. Мало того что разгромил палату и угробил дорогостоящее оборудование, так ещё и тебя чуть не покалечил.

Слушаю с ужасом. Я помню, как муж всё крушил и как мне было страшно, но не знаю масштабов…

Телефон свёкра звонит, он отвечает будто не своим голосом:

- Да, Маргарита Петровна, девочку привезите в больницу. Водитель будет ждать возле садика, номер машины сейчас скину. Нет… Просто делайте, что я сказал. И без самодеятельности!

Отключается. Тон, манера говорить так не похожи на того старика, к которому я привыкла… Будто другой человек. Да он и выглядит иначе! Спина ровнее, подтянутее. Даже морщины куда-то исчезли.

- Я поручил помощнику подыскать пока Надюше круглосуточную няню, – объясняет мне немного мягче и спокойнее. – Сейчас она приедет с малышкой. Поговори с ней. Если подходит, то дай указания насчёт режима дня, питания и всего остального. Если нет, подыщем другую. В ближайшее время мне придётся заменить Сергея. Вернее, вернуться к работе, пока он загорает в СИЗО.

Он всерьёз намерен упечь сына за решётку? Его бы к хорошему психологу, а не в тюрьму.

Что-то происходит… Что-то нехорошее. Слишком тяжёлым становится воздух вокруг меня. Слишком сильно напряжён и зол Долинский-старший. Когда ему звонят, буквально гавкает короткие команды.

- А как же суд? – спохватываюсь. – Сергей туда не попал?

- Решим, не волнуйся, – отрезает уверенно.

В палату заглядывает молодой мужчина.

- Проходи, – машет ему здоровой рукой Мирослав Данилович. – Знакомься, Полина. Богдан – твой охранник, телохранитель, бодигард – выбери любое название, которое нравится. Он будет тебя сопровождать абсолютно всегда. Здесь, пока ты в больнице, дома, в поездках по объектам. Больше никакого общественного транспорта и никаких прогулок в одиночку! Только круглосуточный контроль.

- Но зачем? – искренне удивляюсь.

Хотя догадываюсь – я заварила кашу, в этой семье мне больше не доверяют.

- Затем, что мы недооценили противника, – отвечает загадками, но не торопится разъяснять свои слова.

Ничего не понимаю. Это как-то связано с судом? Или со лже-Сашей тоже?

- Сергей прокололся, это следовало сделать давно. Все уважающие себя бизнесмены нанимают близким охрану.

- Но… – пытаюсь возразить.

- Никаких “но”. Надеюсь, я просто перестраховываюсь. Но, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть.

Рассматриваю своего надзирателя. Высокий, стройный, спортивный, приятный. Не похоже, что из тех, кто голову использует только для того, чтобы в неё есть. Богдан. Строгое имя, ему подходит. Придётся смириться.

Пока обдумываю своё новое положение, в палате появляется Павел с женщиной врачом средних лет.

- Ну как ты, милая? – обращается ко мне. Голос приятный, мелодичный, успокаивающий. – Не могла прийти к тебе раньше, была экстренная операция, – говорит она.

- Полина, это – Таисия Андреевна. Она будет тебя лечить, – представляет женщину Павел.

- Здравствуйте. Что с моим ребёнком? – сразу задаю вопрос, который терроризирует мою душу.

Не знаю, к чему готовлю себя, ожидая ответа. Я слышу его сразу, но от ушей к мозгу он ползёт очень медленно. То ли так проявляется результат стресса, то ли это – начальная стадия безумия.

- Кровотечение остановили. Сохраняем. Доктор Доценко говорит, что у тебя и раньше был тонус? Плюс стресс наложился – и вот результат. Теперь капельницы, постельный режим и никаких подвигов и волнений, – смотрит на Павла.

- С этим я решу, – заверяет её.

Таисия Андреевна уходит в сопровождении свёкра, а у меня в голове стучат её слова. Сохраняем. Сохраняем. Сохраняем!

Окидываю глазами палату в поисках телефона. Нужно позвонить мужу и сказать ему, что он ошибся. Мы сохраняем малыша!

- Павел, ты не видишь мой смартфон? – прошу помощи с поисками.

- Зачем он тебе? – спрашивает спокойно и немного удивлённо, будто я прошу что-то, что мне совершенно не нужно.

- Хочу Серёже позвонить и передать слова врача. Он обрадуется.

У меня – неимоверный подъём сил. Если бы не капельница, вскочила бы и побежала.

- Нет. Он сейчас вне зоны доступа, ты не дозвонишься. И, пожалуйста, без согласования с Мирославом Даниловичем никаких телефонных звонков или сообщений.

Последняя фраза напоминает мне о беспокойстве, которое не давало покоя до прихода врача.

- А в чём дело? Павел, что происходит?

Нет уверенности, что он в курсе, но он – близкий друг Сергея, совладелец отеля. Если что-то случилось, у него должна быть информация.

- Полина, я точно не знаю. Долинский-старший велел свести сейчас твои контакты с Сергеем и другими посторонними к минимуму. Да и лечение требует этих ограничений.

- Это из-за мужчины, который притворился моим покойным мужем? – выдвигаю предположение.

- Причин не знаю. У него – свои мотивы, и наверняка очень серьёзные.

Звучит как обвинение и выражение недоверия мне.

- Я не пила эти таблетки! Я клянусь, что не пила! – начинаю нервничать и повышать голос. – Это ошибка!

- Знаю, анализ не показал в твоей крови ничего постороннего.

- Но Сергей решил…

- Ему лечиться надо. Разве ты не видишь, что с ним происходит? Мы все – потенциальные клиенты психотерапевтов, но у него идёт по нарастающей. Он не вывозит проблем и стресса. Думать не хочет, мозг отключает в угоду эмоциям, причём далеко не положительным.

Мне остаётся только кивать. Одно время мне казалось, что Сергей стал спокойнее, но сегодняшний срыв меня шокировал и перечеркнул все надежды.

- И что делать? – я интуитивно доверяю Павлу. Необъяснимо, на уровне интуиции, и готова выполнять все его рекомендации.

- Сейчас – лежать, следовать назначениям Таисии Андреевны, слушаться Мирослава Даниловича и думать о чём-то приятном.

- Это трудно. После всего, – вздыхаю.

- Ты – сильная девочка.

- Я – дура, – всхлипываю.

- Не думай даже. Ты – молодец, – берёт мою ладонь и гладит её. – Мошенники к любому человеку могут втереться в доверие. Но ты не пошла у него на поводу, не совершила глупость, быстро раскусила его. Не каждая бы справилась с ситуацией на твоём месте.