Девушка вздрагивает от неожиданности, малышка отрывается от кастрюль и поднимает на меня глаза. Как мне привыкнуть к этому сходству и не сойти с ума?

- Простите. Мне показалось, что эти кастрюли прочные, Надюша их не испортит. Я поняла вас… Прошу прощения.

Она наклоняется и пытается отобрать у дочери “игрушку”. Но та громко протестует…

- Бельчонок, отдай, пожалуйста. А я тебе дам что-нибудь другое, – обводит взглядом помещение в поиске безопасных предметов, но, видимо, ничего не находит. – Хочешь мультик?

Девочка соглашается, сирена затихает. А я делаю себе мысленно заметку, что надо купить ей набор игрушечной посуды. Новый год на носу – как раз будет кстати. И о ёлке не забыть бы.

Ухожу по-английски, пока Полина отвлекает дочь.

* * *

- Анжела, сделай мне кофе, – кричу секретарше. – И таблетку от головы принеси.

Башка разрывается. Ночь была бессонная. Едва выстоял перед шквалом болезненных воспоминаний, которые разбередила маленькая девочка.

В ответ – тишина. Рявкаю ещё раз, но ничего не происходит.

Вскакиваю, хватаясь за виски, и выглядываю в приёмную. Пусто! Куда она делась? Уволю к чёртовой матери!

Выглядываю на улицу и обнаруживаю рядом с вагончиком прораба свою секретаршу. Она крутится возле коляски и разговаривает с обладательницей розовой шапки, которая не в восторге от сидения на месте и, вероятно, волнуется из-за отсутствия мамы, а потому хнычет. Пока ещё тихо, но уже довольно истерично. Нет сомнений, что через непродолжительное время эти звуки сменятся сиреной, и шапка, вероятно, снова рискует оказаться на земле. Настойчивая белка. Вся… в меня.

Уму непостижимо, какие глупости лезут в голову! Быстро преодолеваю расстояние до коляски.

- Привет, скандалистка! – здороваюсь с уже прилично разошедшейся девочкой.

Малышка затихает и заинтересованно рассматривает меня. Вытаскиваю из кармана платок и вытираю ей личико. Ещё не хватало, чтобы обветрилось. Да и кричать на морозе ей вряд ли полезно.

- Анжела, я вообще-то уже минут пять жду кофе. И таблетку от головы, – вспоминаю, зачем я искал секретаршу.

- А… за девочкой вы посмотрите? – робко спрашивает она, не решаясь оставить ребёнка без присмотра.

Обалдеть… Это, конечно, неслыханная наглость. Но вынужден кивнуть. Кофе и таблетка – сейчас приоритет номер один.

Анжела исчезает, и вскоре из вагончика выходит Полина.

- Что за цирк ты тут устроила? – злюсь на нерадивую мамашу. – Моя секретарша к тебе в няньки не нанималась! Сколько она может вместо своей работы заниматься твоей дочерью?

Девушка сразу втягивает голову в плечи – чувствует свою вину. Бесит она меня. Договорился же, что батя будет присматривать за ребёнком, а Полина – спокойно работать.

- Почему не оставила с отцом? – озвучиваю недовольство на повышенных тонах.

- Я не знала, справится ли он, – начинает бормотать, оправдываясь. – Я надолго уехала, мне после вас ещё на один объект нужно.

По правде говоря, я и сам не до конца уверен в бате. Как ни крути, а физически он очень слаб, да и рука хорошо работает только одна. Так что надолго я бы и сам, наверное, не рискнул оставить с ним малышку.

- С прорабом все вопросы уладили?

- Да.

- Посмотрела, что привезли на замену?

- Да, всё в порядке.

Она отвечает спокойно, а меня опять заедает злость. Столько времени пришлось потратить, чтобы добиться от магазина замены. И этим она должна была заниматься, а не мои строители.

- Мы уже выбиваемся из графика. Так что напрягись, надо наверстать задержку из-за твоего отсутствия как можно быстрее.

Кивает.

Она уходит, а я смотрю вслед и пытаюсь понять, зачем опять на неё накричал…

Вечером, вместо того чтобы лечь спать в вагончике, сажусь в машину и еду к отцу. Убеждаю себя, что мне просто необходимо убедиться, что у них там всё в порядке. И зачем-то заезжаю в кондитерскую неподалёку от батиного дома. Чёрт его знает, едят ли они сладкое…

Дверь мне открывает отец.

- Сергей, что случилось? – спрашивает встревоженным тоном.

- В смысле? – не понимаю, о чём речь.

- Я тебя раньше воскресенья не ждал, а сегодня только вторник.

Звучит как упрёк. Я и вправду в последнее время заезжал к нему не чаще раза в неделю. В ванне отмокнуть, пообщаться, домашней стряпни поесть.

- Устал зверски, освободился пораньше, решил проведать. Как ты? Как вы тут вообще? Ладите? – снимаю пальто, разуваюсь, оглядываюсь по сторонам.

Всё, как обычно. Но чего-то не хватает.

- А где девочки? – спрашиваю, заметив отсутствие в шкафу их верхней одежды и обуви.

- В магазин пошли. Полина сказала, что хочет что-то там приготовить, я не вникал в подробности.

- Батя, они тебя сильно напрягают? – всматриваюсь в его лицо. – Я бы хотел, чтобы ты всё-таки попробовал оставаться с ребёнком. Я могу помочь продумать какую-то безопасную территорию, где вы можете несколько часов подряд с ней играть. Не дело, что Полина таскает ребёнка в общественном транспорте. Да и работа страдает.

Считаю, что это было бы неплохим шансом встряхнуть отца. Он ещё совсем не стар. Если выкарабкается, то ему ещё жить и жить. Мог бы вернуться в отель, а я бы занялся своим делом.

- Думаешь, она мне доверит? – в голосе слышится горечь.

- Можно начать с коротких проб, пока Полина работает дома, – предлагаю самый безопасный вариант.

- Нашёл няньку, – ворчит отец. Но не злится. Значит, не против.

- Ладно, бать, я в ванну. Отмокну немного. Потом перекушу что-то и спать. Завтра опять напряжённый день.

Ненавижу тратить время впустую. Принятие ванны с пеной всегда казалось мне бесполезной данью моде. Но как-то я сильно замёрз и впервые попробовал. Согрелся, расслабился. И стал злоупотреблять.

Полежав минут пятнадцать, по привычке обматываю бёдра полотенцем и выхожу, направляясь в свою комнату.

Полина

Я не сразу замечаю в квартире присутствие постороннего запаха. Лишь когда натыкаюсь в шкафу на знакомую чёрную куртку, понимаю, что мы с Мирославом Даниловичем не одни.

Долинский! Он… тут? Приехал проконтролировать меня? Лихорадочно перебираю в памяти, всё ли сложила по местам… Боюсь, что он всё равно найдёт, к чему придраться.

Быстро протираю полы возле входа, где остались следы от наших с дочкой сапог.

Пока Надюша копошится в коридоре, тороплюсь в ванную. Я не помню, сняла ли с горячей трубы свои трусики, которые постирала и повесила утром сушиться… Хозяина почему-то не постеснялась. А от мысли, что моё бельё увидит Долинский, жаром окатывает щёки. Как стыдно…

Дёргаю на себя дверь и почти врезаюсь в обнажённое мужское тело. Мозг генерирует сигнал SOS. Сердце проваливается куда-то вниз. От неожиданности отскакиваю назад. И смотрю, смотрю, смотрю…

Он – в одном полотенце. И хотя все стратегические места надёжно прикрыты, воспринимаю эту сцену как кадр из фильма для взрослых. На пляже мужчины куда больше оголены. Но почему-то там это кажется естественным и не вызывает столь бурной реакции. А здесь… Запредельно неприлично. И… волнующе.

Он шикарно сложён. Широченные плечи, накачанные мышцы, умеренная растительность. Если бы не шрамы, его тело можно было бы назвать идеальным.

Боже, надо немедленно отвернуться и срочно убежать. Разум требует от меня решительных действий. Но вместо этого я продолжаю стоять как приклеенная и смотреть, смотреть.

И он тоже замирает, стоит и смотрит! Я полностью одета. Водолазка под горло и джинсы. Но чувствую себя перед ним обнажённой. Он будто сканирует меня. Жадно… Совсем не так, как смотрят на подчинённых. Боже. Как стыдно…

- Нравится? – лицо из серьёзного становится насмешливым.

Вся имеющаяся в организме кровь приливает к лицу. Бормочу что-то бессвязное и убегаю наконец, напрочь забывая, зачем шла в ванную.

Закрываюсь с дочкой на кухне. Умываюсь ледяной водой, пытаясь унять жар… Что это сейчас было?