Странная история. Разве не должны были его опознать, когда он только в госпиталь попал? Но разве это имеет значение, если он здесь, почти со мной.
Мы сидим не меньше часа. Общаемся в странной манере перепиской…
Парю в эйфории. Счастье настолько яркое, что я не способна видеть и чувствовать ничего, кроме него. Единственное, чего хочу, – скорее оказаться вместе с любимым.
Я одержима этой идеей. Все мысли крутятся только вокруг Саши. Что и как сказать мужу, чтобы он меня отпустил? В конце концов, он должен меня понять!
Несмотря на волнения, засыпаю быстро и сплю крепко. Это сигнал, что я – на верном пути. Мне нужны силы и спокойствие для разговора с Сергеем.
Утром не хожу, а порхаю. Свёкор замечает моё состояние и одобряет.
- Радостная мама – счастливый малыш, – говорит с улыбкой, когда мы с Надюшей собираемся в садик.
Мне очень хочется поделиться с ним новостью, но сначала я должна мужу рассказать о Саше.
Мы снова встречаемся в парке. Как и накануне, устраиваемся на разных лавочках и издали наблюдаем друг за другом. Я рассказываю о своей работе, о дочке, о её садике. О нашей жизни за эти два года, о знакомстве с Долинским.
Много спрашиваю, но о себе Саша рассказывает неохотно. Возможно, постепенно мне удастся вытянуть из него подробности.
“Кнопка, я всё придумал. Я купил таблетки. Выпьешь их. Я проконсультировался с врачом, она скорректировала дозу в соответствии с твоим сроком. У тебя просто начнутся месячные, и ты будешь свободна”.
Я даже не сразу понимаю, о чём он говорит.
“Срок уже слишком большой”, – отбиваюсь логичным аргументом, пытаюсь отодвинуть навалившиеся эмоции.
“Врач сказала, что ещё можно, мы успеваем”.
“А если возникнут осложнения? Это может быть небезопасно”, – продолжаю сомневаться.
“Это хороший препарат, я его купил по назначению врача. Всё будет хорошо”, – настаивает на своей правоте.
“Я не уверена, мне страшно”, – привожу два самых главных аргумента.
“Поля, подумай спокойно. Срок уже сильно впритык, тянуть нельзя, нужно срочно решаться. Я уверен, что всё будет отлично. Неужели ты мне не доверяешь?”
“Доверяю, но”… – не знаю, как продолжить фразу и не обидеть Сашу.
“Прямо сейчас вернись домой и сразу выпей”, – командует как раньше.
Я пытаюсь достучаться до него и объяснить, что люблю этого малыша и не хочу от него избавляться. Что он – мой, не важно, кто его биологический отец.
“Это тебе не важно! – тут же прилетает в ответ. – А для меня он будет вечным напоминанием, что ты не дождалась меня и быстро выскочила замуж за другого”.
Аргументы заканчиваются. Саша меня не слышит, но продолжает настаивать. Часть его объяснений кажется логичной. Его чувства можно понять, но слишком сложно отпустить ситуацию и подчиниться его требованиям.
А он всё пишет и пишет…
“Я пойду домой, мне нужно всё спокойно обдумать”.
“Поля, сроки! Мы и так опаздываем. Каждый час на счету!”
“Я не знаю, что мне делать!” – я на грани истерики.
“Не паникуй. Сейчас я встану и пройду мимо тебя, передам таблетки. Там есть инструкция к применению. Как придёшь домой, сразу выпей. И потом – ”по схеме”.
Он делает всё в точности, как задумал. Упаковка оказывается у меня в руках и быстро перекочёвывает в сумку.
Провожаю взглядом Сашу, слежу за ним, пока он не исчезает за поворотом. Лишь после этого встаю и плетусь домой.
Чем дальше, тем больше пугаюсь мысли, что он требует пожертвовать ребёнком ради него. Да и по отношению к Сергею я не хочу быть предательницей. Но как он сам поступил бы, если бы Алла оказалась жива? Полагаю, в тот же день подал на развод…
Я должна сделать выбор. Чаши весов колеблются и склоняют меня то в одну сторону, то в другую.
Достаю таблетки из блистера, зажимаю в кулаке. Нужно пойти в кухню и налить воды, чтобы запить…
Смотрю на комод. Там давно нет фотографий, которые я когда-то случайно увидела. Вместо них – наше свадебное фото. Сергей на нём безукоризненно красив. Ему идёт тёмно-синий цвет, классический костюм идеально гармонирует с моим белоснежным платьем. Оно с виду простое, без рюшей и вычурностей, присущих традиционным свадебным нарядам, но очень красивое и дорогое. Фотография – будто обложка модного журнала. Редкий кадр – Долинский на нём улыбается.
Он скуп на слова и почти никогда не говорит о своих чувствах и эмоциях, но на свадьбе шепнул, что счастлив, и пообещал сделать меня счастливой.
Для кого-то эти слова покажутся банальными, но для меня они имеют огромное значение. Он мало говорит, но очень много делает. Мне с ним хорошо, уютно и надёжно…
Мы не виделись несколько дней. Эйфория от возвращения Саши отвлекла меня от привычной тоски по мужу. Но сейчас, глядя на наше свадебное фото, я понимаю, что очень соскучилась. И запуталась.
Душит паника. Я не могу убить своего ребёнка! Это совершенно исключено.
Мне нужна поддержка… Хочу оказаться на ручках, в крепких объятиях и услышать:
- Малыш, не плачь. Нормально всё будет.
Знаю, что для Сергея это – не просто слова. Это – гарантия моей безопасности и покоя, твёрдая земля под моими ногами и железобетонная стена, за которой тепло и ничего не страшно.
Провожу пальцем по улыбающемуся лицу. Уже начало двенадцатого. Муж вот-вот вернётся, на три часа назначено важное судебное заседание. Волнуюсь за него. Знаю, что до войны адвокатская фирма Долинского была очень успешной, Сергей никогда не проигрывал. Но всё-таки последние несколько лет он занимался совсем другими делами. Вдруг утратил сноровку?
Живот неприятно тянет. Сердце колотится как после быстрого бега. Оболочка таблеток тает в руках, противно прилипая к ладоням. Зачем я только их вытащила из блистера?
Скоро вернётся Сергей и успокоит меня…
Почему Саша так жесток со мной? Это же ребёнок, он ни в чём не виноват. Как я могу убить его? Он уже скоро шевелиться начнёт… Невозможно…
Сергей мне этого не простит. Он очень ждёт нашего малыша. Я – не предательница! Я не могу причинить ему боль. Это нечестно, несправедливо. И… его я тоже люблю. И ребёнка нашего люблю.
Я ни за что не смогу его убить!
Неужели Саша не понимает этого?
Прости, Сашенька. Я не сделаю то, что ты просишь. Это слишком жестоко… Слишком…
Решительным шагом выхожу из комнаты. Нажимаю в уборной кнопку слива и некоторое время наблюдаю, как тонут в потоке воды убийцы младенцев.
Зачем Саша дал их мне? Почему? Это ведь не только маленькая жизнь, но и опасность для моего здоровья. Почему он не подумал об этом? Он всегда говорил, что я для него дороже всего на свете.
Ребёнок – часть меня. Так почему он требует убить его?
Это чудовищно и так не похоже на него…
Не узнаю его! Не узнаю! Тот Саша, которого я знала и любила всю жизнь, не мог толкнуть меня на это!
Саша не мог…
А это – не Саша! Не Саша!
Вывод шокирует. На меня набрасывается холод. Он повсюду, от него не спрятаться. Дрожу и внутри, и снаружи. Вытаскиваю из тумбы плед, кутаюсь, но не помогает.
Озноб усиливается. Живот болит всё сильнее. На внутренней стороне ног ощущаю влагу. Инстинктивно провожу рукой. Кровь! В голове – шум. В душе – кромешный ужас.
- Папа! – кричу изо всех сил. – Папа!
Всё плывёт. Туман. Мелькают люди, лица, руки, носилки, машина…
Я виновата… Мысли материальны. Я допустила их – и вот расплата… Как больно…
Проясняется. Окружающие предметы обретают чёткость. Я – в больнице. Белоснежные стены. Размеренное пищание аппаратуры. Стойка с капельницей. Бледное лицо свёкра.
Я – преступница. Как я теперь мужу в глаза посмотрю? Нужно спросить, что с ребёнком, но не решаюсь, боюсь услышать приговор.
Мирослав Данилович смотрит строго и гладит мою руку, заряжая теплом. Посматривает на часы.
- Сейчас медсестра поставит тебе капельницу. Сергей уже в городе. Он по дороге заедет домой, привезёт тебе вещи первой необходимости и телефон. Я пока побуду с тобой, а попозже поеду за Надей.
