Толкаю её к стене, прижимаю, не давая сбежать.

- Полина, погоди!

Вырывается…

- Ты всё неправильно поняла!

Дышит тяжело. Наверняка от банкомата бежала. Не сдаётся, пытается вырваться на волю.

Глаза красные и припухшие от слёз. И всё равно красивая. Губы подрагивают. Меня ломает. В голове только пошлые мысли. Наваливаюсь, прижимаю к стене сильнее, лишая возможности шевелиться.

Что я творю? Совсем обезумел?

Вместо того чтобы отпустить и дать девушке возможность спокойно вернуться домой, впиваюсь в её губы.

Полина замирает, перестаёт сопротивляться. Пытаюсь углубить поцелуй и добиться ответа. Теряю бдительность, и она вырывается.

- Что… что вы делаете?

Бьёт меня кулаками в грудь, отталкивая.

Обалдеть…

Отстраняюсь. Она тут же устремляется вверх по лестнице. А я спускаюсь во двор. Мне срочно необходим свежий воздух. Нужно остыть и привести мозги в порядок… Иначе так и в психушку загреметь недолго.

Когда возвращаюсь, в квартире царит тишина. Кладу деньги в карман куртки Полины. Надо бы не забыть сказать ей об этом, чтобы не потеряла. Замираю возле её комнаты. Прислушиваюсь, не плачет ли. Тихо… Наверное, спит.

А мне уснуть не удаётся. Слишком много мыслей роится в голове. Слишком много противоречивых эмоций ведут ожесточённую баталию. Проигрываю сам себе, и это меня пугает больше всего.

На рассвете тихо уезжаю на работу. Надеюсь отвлечься и успокоиться.

Переключаюсь, но с покоем не складывается. Встреча со знакомым из администрации добавляет новых фактов, которые мне совсем не нравятся.

Я – адвокат. За почти десять лет практики видел разные кейсы, отстаивал интересы бизнесменов, в том числе и нечистых на руку. Меня трудно поймать на крючок в правовом поле. И те, кто пытается сейчас меня кинуть, это знают, поэтому ищут обходные манёвры и грязные схемы. Они надеются, что бизнесмен из меня куда хуже, чем юрист.

До обеда ломаю голову над головоломкой, срываю настроение и недосып на Анжеле. А потом звонит батя. Он никогда не отвлекает меня в течение рабочего дня без особых причин.

- Сын, борщ сегодня особенно удался. А ты несколько дней, судя по всему, ничего толком не ел. Приехал бы к обеду, – несёт какую-то ахинею.

- Батя, у тебя всё в порядке? – пытаюсь понять, в чём дело. – Говори прямо. Мне сейчас не до разгадывания загадок.

- Говорю прямо. Приезжай сейчас. Время обеда. Поешь, поговорим.

Я никогда не обедаю дома, и отец это хорошо знает. Он не хочет озвучивать по телефону причину, но я ему зачем-то понадобился?

Что там у него происходит?

Собираюсь и еду домой. Лучше я лишний раз прокачусь по городу и потрачу несколько часов времени на обед с батей, чем потом буду жалеть, что не уважил старика.

Возле подъезда стоит такси. Обхожу его и на крыльце натыкаюсь на Полину. Она катит коляску с Надюшей. Дорожная сумка и большие пакеты уже стоят внизу. Уезжают? Неужели она настолько обиделась после вчерашнего?

- Куда ты собралась? – спрашиваю грубее, чем следует.

- Возвращаюсь в общежитие, – вскидывает нос вверх. – Спасибо вам за гостеприимство. Деньги я переведу на счёт вашего отеля, если лично вам они не нужны.

- Потом обсудим, – рявкаю.

Мне не до сантиментов. Нужно поскорее добраться к бате и убедиться, что с ним всё в порядке.

- А сейчас разворачивайся и поднимайся наверх, – преграждаю им дорогу, поднимаю её сумку и перекидываю лямку через плечо.

- Не надо мной командовать, я не собачка. Меня такси ждёт, – отвечает резко.

Ох, девочка, ну зачем ты мне нервы треплешь? Я и так сегодня на взводе.

Достаю портмоне и вытаскиваю крупную купюру. Подхожу к таксисту и протягиваю ему.

- Свободен!

Он тут же понимающе кивает и заводит двигатель.

- Что вы себе позволяете? – возмущается Полина. – Хорошо, я вызову другую машину!

Достаёт телефон, запускает приложение. Подхватываю её вещи и несу к лифту. Возвращаюсь и закатываю на первый этаж коляску с Надюшей. Вздорная девчонка ругается и пытается мне помешать. Велик соблазн послать её к чёрту, и пусть катится, куда хочет. Но я упрямо стою на своём. Я не хочу их отпускать!

- Ты никуда не поедешь. По крайней мере, не сегодня.

Заношу в лифт сумки, закатываю коляску и жду, когда Полина войдёт следом. Это полный треш…

Лифт начинает пищать из-за того, что двери открыты слишком долго. Я опять злюсь и предвижу, что могу сотворить какую-то дикость. А она всё стоит и не заходит. Ну вот какого лешего испытывает моё терпение?

Позволяю дверям закрыться и поднимаюсь наверх. Не оставит же она Надюшу? Хотя, что уж там… Легко вызовет полицию и обвинит меня в киднэппинге. И по закону будет права.

Полина приходит спустя минуту, хватает Надюшу и прячется в своей комнате. Не скандалит, не отстаивает своё право на свободное передвижение – и то хорошо. Смирилась? Или выжидает, пока я уйду, чтобы сбежать?

Общий стресс, бессонная ночь, неприятности с рейдерами, попытка ухода Полины. Я почти созрел крушить всё вокруг. И сдерживаюсь только ради бати.

Он молча наливает мне борщ. Наблюдаю за его действиями и не могу не порадоваться, что за последние месяцы он сделал большой рывок вперёд. Ещё совсем недавно положить в тарелку еду было для него неразрешимой проблемой.

- Ешь.

Немногословен – значит, недоволен мной. Это злит меня ещё сильнее. Какие ко мне могут быть претензии?

- Батя, что случилось? – проглатываю первую ложку. – Не верю, что ты меня дёрнул ради борща. Хотя он и впрямь зачётный, почти, как мама варила.

Он молчит.

- Или это из-за Полины с Надюшкой? Чтобы я их остановил? – высказываю единственное предположение.

- Она ведь не просто так сорвалась возвратиться в общежитие? – по привычке отвечает вопросом на вопрос. – Что у вас вчера произошло?

Отец устраивается за столом с огромной чашкой чая, от которой пахнет мятой. Спрашивает строго, как в детстве, когда я творил какую-то дичь.

- Я взбесился, что она залезла в мою комнату и копалась в вещах, рассматривала фотографии.

- А ты до сих пор ей не рассказал об Ангеле? – отец удивлён. Неужели не понимает, что я не могу ни с кем делиться своей болью?

- Нет, ты же знаешь, я не хочу распространяться.

- Ну и напрасно. Раз привёл девушку в дом, то должен был объяснить. Кстати, это я послал её в твою комнату, забыл там очки. Так что вряд ли справедливо обвинять её в незаконном проникновении на твою священную территорию. Думаю, вошла, увидела фотографии на комоде и не смогла побороть любопытство. Не вижу ничего криминального. Так что зря ты на неё напустился. Можешь меня отругать, что послал её туда, не подумав.

Отец выгораживает Полину так, будто это не я – его сын, а она – его дочь.

Полина действительно что-то бормотала вчера про батю, но я не понял, к чему это было. То ли оправдывалась она невнятно, то ли я не способен был её услышать.

Доедаю обед. Мне пора возвращаться в отель. Через два часа у меня назначена ещё одна встреча.

- Сергей, хватит мучить и себя, и девочку.

- Ты о чём? – делаю вид, что не понимаю.

Не готов я это сейчас обсуждать. Даже сам с собой – не готов. Страшно. Чувствую, что чека из гранаты уже выдернута, и рвануть может в любой момент. Но всё ещё нахожу в себе силы сопротивляться. Хотя вчерашний поцелуй на лестнице показал, что держать себя в руках мне становится всё труднее.

- Отпусти себя и живи дальше.

Мотаю головой. Знаю, к чему он клонит, и считаю это утопией.

- Думаешь, это так просто? После всего… – мне даже представить такое страшно. – Да я от одной мысли об этом чувствую себя предателем! А я всегда был кем угодно, но не предателем, понимаешь?

- Я не думаю, а уверен, что жизнь продолжается, – отец будто не слышит меня. – И Алла вряд ли хотела бы видеть, что ты мучаешься. Она любила тебя и хотела, чтобы ты был счастлив. Если судьбе было угодно оставить нас с тобой живыми, то это неспроста.