- К кому домой? – переспрашивает Лиза, как будто это не очевидно.

Видимо, нужно было с ней посоветоваться. А может, она надеялась, что я приглашу её в ресторан? Но мне понравилось играть с Ваней дома и не хочется тратить впустую время, которого и так у меня катастрофически мало.

- К вам домой. Мы тебя накормим и будем играть, – озвучиваю свои планы, одобренные сыном.

- Павел, тебе не кажется, что ты наглеешь? – выдаёт возмущённым голосом. – Я хочу прийти вечером домой и отдохнуть после рабочего дня, у меня есть определённые планы. А ты за меня всё решаешь и даже не считаешь нужным спросить моего согласия?

Она и так вьёт из меня верёвки. Могу же я хоть раз сделать что-то по-своему! А она, видимо, собиралась встретиться с кавалером.

- Если у тебя свидание, то я с удовольствием посижу с Ваней, а ты иди развлекайся. Ужин мы поедим, а твою часть спрячем в холодильник. В чём проблема?

Невольно злюсь, хотя понимаю, что не должен качать права. Но у меня остаётся совсем мало времени на общение с ребёнком, и хочется использовать его с пользой. Да и мысль, что у Лизы кто-то есть, мне почему-то не нравится. Хотя должно быть всё равно?

- Ну знаешь ли! Тебя моя личная жизнь не касается! Ты слишком много на себя берёшь!

Ссориться с ней в мои планы не входит.

- Сдаюсь. Командуй. Я даже могу отменить заказ, если ты настаиваешь, – поднимаю руки, демонстрируя капитуляцию.

- А какая там еда? – встревает Ваня.

Фантазия у меня не очень развита, память отрывочна, да и предпочтения у Лизы могли поменяться. Но я очень старался ей угодить. Перечисляю выбранные блюда.

- …и пирог со шпинатом.

- Со шпинатом? – переспрашивает.

По правде говоря, вспомнил о нём случайно, уже когда собирался отправлять заказ. Раньше она его очень любила. Мы нередко ходили в одно определённое кафе, где вкусно пекли такой пирог.

- Правда, я не знаю, так ли хорошо его тут готовят, как в “Джельсомино”.

- Ну раз пирог со шпинатом, то так и быть… Пусть привозят.

---------------------------------

[1] Речь о цитате Гиппократа: "Медицина… к тем, которые уже побеждены болезнью, не протягивает своей руки".

[2] В медицине катастроф к первой группе при сортировке относят умирающих пострадавших, раны которых не совместимы с жизнью.

Лиза

- У тебя есть ещё одни ключи от квартиры?

Павел собирается уходить и уже в дверях задаёт этот странный вопрос.

- Что? – переспрашиваю, поскольку сказанное звучит непонятно.

Все произнесенные слова я услышала и распознала. Но они кажутся лишёнными смысла. С какой стати почти посторонний человек будет задавать такие вопросы?

- Сколько у тебя комплектов ключей? – с готовностью повторяет.

- Один. Зачем мне больше? – не прекращаю удивляться.

- Во сколько вы выходите завтра утром?

Что ни вопрос, то загадка…

- В полвосьмого. Павел, я не понимаю тебя. Можешь формулировать свои мысли как-то яснее?

- Я зайду утром, провожу вас и возьму у тебя ключи.

Он произносит это таким тоном, будто сообщает о чём-то обыденном и очевидном.

- Зачем тебе ключи от моей квартиры? И почему ты решил, что я их тебе отдам?

- Утром, пока вас не будет, я принесу продукты…

Меня возмущает уверенность Павла, что он имеет право вламываться в мою жизнь, как хочет. Конечно, предложение принести продукты кажется довольно заманчивым. Но ключи… Это как-то слишком интимно, что ли.

За эти два вечера напряжение между нами немного спало, но не настолько, чтобы подпускать его к нашей с Ваней семье так близко. Я всё ещё не уверена, что могу Павлу доверять.

- Боже, Лиза, не думаешь же ты, что я вас ограблю? В конце концов, это квартира моего сына. А ты, если уж на то пошло, – моя жена, хоть и бывшая. По-моему, я ничего неприличного тебе не предлагаю. Всего лишь хочу вам помочь.

Неужели вспомнил, что мы были женаты? Удивительные метаморфозы, однако…

Спорить с ним невозможно. В его словах есть доля истины. Но я по-прежнему не понимаю, почему надо обязательно приходить в квартиру в моё отсутствие.

- Не доверяешь мне? – будто мысли читает.

- Не знаю, Паша. Всё слишком сложно.

- Понимаю… Знаешь, я с войны и не жил вообще. Так, двигал ногами и руками, как будто в агонии дёргался. А теперь чувствую себя живым. Может, слишком пафосно звучит, но у меня появился смысл жизни. Я ради Вани готов горы свернуть… Хочу вам помогать, тебе как-то жизнь облегчить. Наверное, нужно больше времени…

- Просто ты так неожиданно появился. После всего… Я привыкла сама. Ни от кого не зависеть, ни от кого не ждать помощи. Мы сами справляемся!

- Знаю. Ты – умница. Я восхищаюсь тобой, твоими достижениями, твоей заботой о нашем сыне…

Хочется крикнуть, что я забочусь не о “нашем” сыне, а о своём, но вспоминаю, что Ваня жив только благодаря Павлу, и не могу выдавить из себя ни слова.

- Я хочу вам помогать. Я слишком далеко от вас, чтобы стать хотя бы воскресным папой, но я постараюсь.

- Павел, у нас – своя жизнь. Я не собираюсь мешать тебе видеться с Ваней, он в тебе очень нуждается, но…

- Я уже говорил, что не покушаюсь на твою личную жизнь, – выдаёт довольно резко. – Но Ваня – мой сын…

- Ты слишком много у меня просишь и слишком давишь, – говорю то, что чувствую.

- Я завтра уеду…

Что я должна ему ответить? Он прав – мне тяжело носить сумки. И да, он – Ванин отец и должен нам помогать. Но если бы так было с самого начала, если бы не было этих семи лет… Теперь вот так сразу перестроиться не просто. Колеблюсь.

- Хорошо. Приходи утром, – силой заставляю себя согласиться и примириться.

Рискую… Боюсь ошибиться. Боюсь довериться. Боюсь, что снова предаст или обидит. И в то же время безгранично благодарна ему за спасение Вани и не имею права мешать его общению с сыном.

Утром я больше не спорю. Отдаю Павлу ключи. Он провожает сына в школу, увязывается за мной и доводит до самого крыльца клиники. Видимо, чувствует, что я не настроена на диалог, и молчит. Просто идём рядом, думая каждый о чём-то своём.

- Ваня сказал, что хотел бы поехать летом на море, – неожиданно говорит, когда мы подходим к месту назначения. – Я организую и отвезу вас, но мне нужны ваши предпочтения и конкретика по срокам.

Я едва не спотыкаюсь на ровной дороге. Совместный отпуск – это уже слишком…

Отделываюсь какими-то неопределёнными фразами. Павла становится слишком много в моей жизни. Я к этому не готова. И хотя он концентрируется на Ване и не делает ни малейших поползновений в мою сторону, меня не покидает ощущение, что он подбирается непозволительно близко.

* * *

Бросаю взгляд на часы. Самолёт Павла уже должен был сесть в столичном аэропорту. Поглядываю на телефон, будто жду звонка или сообщения. Глупость какая-то. С какой стати он будет предо мной отчитываться о своих перемещениях? И зачем мне эта информация?

Раскладываю продукты, которые он не знал, куда сложить. Накупил впрок столько, будто год не собирается нас навещать. Дёргаю ручку дверцы шкафчика – держится крепко. До сегодняшнего дня она постоянно отваливалась, а моих познаний в домашнем хозяйстве не хватало, чтобы как-то её закрепить. Вроде бы мелочь, но ужасно действовало на нервы, когда через раз ручка выскакивала и оставалась у меня в руках.

А ещё смеситель на кухне стал повыше. Предыдущий был низкий, даже электрочайник набирать было неудобно. Ножи стали острыми. Перила на кресле перестали шататься. И ещё несколько мелочей, для исправления которых давно надо было вызвать мастера.

Интересно, Павел всё чинил сам? Он никогда не был белоручкой, мог и кран поменять, и сифон почистить, и мебель собрать.

Телефон вибрирует сообщением:

“Я прилетел. Ване привет. Выбирайте, куда поедем на море”.

Мы поедем вместе? Эмоции мечутся от злобного: “С чего вдруг он решил передо мной отчитаться?” до блаженной улыбки неизвестного происхождения. Убеждаю себя, что это всё из-за чудесной перспективы отправиться на море. В прошлом году Ване очень понравилось, и он мечтает оказаться там снова.