- Хорошо.

Ничего хорошего. Старик водит меня за нос, но какая ему с этого польза? Молох его послал? Ну конечно же Молох, кто бы еще позволил красть из своих запасов заколдованные клинки! Но какая ему польза? Он все равно знает больше, чем я могу ему дать. Не верить чародеям! Но, черт побери, как же без них?!

Кукольник-Кукольник, куда же ты тянешь свои нити?

***

Дернув ручку входной двери, я точно не ожидал увидеть там то, что увидел.

- Эльза, что ты здесь делаешь?

Пророчица сидела на моей кровати, водя туманным, но почему-то счастливым взглядом по комнате, переводя взгляд с комода на умывальник и похоже, ей это нисколько не надоедало.

- Эльза, - сказал я, приблизившись к ней, - иди к себе, Кларисса наверняка уже вне себя от страха.

Девушка не ответила. О Боги, и что имел ввиду Кукольник, направляя меня сюда? Что мне теперь с ней делать? Если Кларисса найдет ее здесь, наверняка схватится за меч. Тяжело вздохнув, я сел на край матово черного одеяла.

- Она не забыла Аннукара, - прошептала пророчица, устремившись взглядом куда-то сквозь входную дверь.

- И что с того?

- Матушка не рада этому имени. Но она все время молчит о нем, я слышу. Аннукар пожирает ее сердце даже сейчас.

- Кем он был, Эльза?

- Он снился тебе, Барон, ты должен его помнить. Но не помнишь. Время еще не пришло. Но матушка знала его не так, как ты. Аннукар был для нее тем, ради чего она когда-то жила. В ней молчит обида. И любовь. Они перебивают друг друга, кричат, но никто не слышит. И она постоянно молчит о тебе, Барон.

Хороший сюрприз, девочка. Пожалуй, даже хорошо, что тебе взбрело в голову сказать это мне, здесь, наедине. Но теперь мне точно грозит кинжал в спину от этой вспыльчивой дамочки.

- Она ничего тебе не сделает, - сказала вещунья, словно читая мои мысли. А может, так и было. – Ты напоминаешь ей о том, ради чего ей теперь стоит жить. Скоро закончится твое пробуждение и начнется истинная свобода.

- Эльза, - сказал я, пытаясь не смотреть на нее. За растрепанной волной рыжих волос крылся монстр, серьезный и неотвратимый, как сама смерть. И попадаться ему на глаза будет не лучшим моим решением, - возвращайся к Клариссе, я не в настроении слушать пророчества.

- Ты отрицаешь свой путь, но при этом подчиняешься ему, - с явной усмешкой протянула она. – Ты странное существо. Может, ты даже достоин чей-то любви.

- Дай повод, умоляю, и вылетишь отсюда стрелой.

- Не гони меня, Барон.

Она положила свою руку мне на плечо. Вещунья провоцирует меня, хочет, чтобы я вновь заглянул в ту тьму, что морем безумия плещется в ее сознании. Нет, на такую глупость я больше не куплюсь, и не надейся.

- Не бойся того, что ты видишь, - сказала она звенящим сталью голосом. – Ты не захотел испить истины через кровь, так загляни в бездну через глаза.

- Уходи, - прорычал я.

- Ты все равно встретишься с правдой, Барон.

- Прекрати меня так называть.

- Загляни в бездну, вампир.

Это была не Эльза. Не рыжая девчонка, бормочущая бессвязные пророчества. Через нее говорила сила. Та, что сводила ее с ума. Та, что остановила Свет, когда он ворвался в эти земли. И теперь она хочет, чтобы я принял ее в себя. Отказался от того, что я есть, чтобы узнать будущее.

Эти мысли я вижу в ее черных, бездонных глазах. Тьма, мать всех вампиров, больше не желает принимать меня свое заботливое лоно. Она хочет уничтожить меня. Чтобы безымянный вампир умер, ушел прочь, оставив вместо себя прозревшее существо. И она не отступит от своего.

- Загляни в бездну, - шепчет Тьма.

Можно ли сопротивляться тому, что старо, как все сущее? Это не под силу даже магам. Огненная заря тает, и черная пелена проскальзывает в мою душу. Она бередит раны, скрытые под саваном неведения, рушит стены, созданные лживой жизнью. Но боли нет. Впервые, спустя столько смертей, я не чувствую боли.

Я спокоен. В моей душе тихо, как никогда. Мне не видны картины прошлого, а будущее размыто настолько, что кажется всего лишь миражом, сплетенным неведомым ярморочной гадалкой. Я забыл, что это значит. Но я чувствую, что все идет так, как идет. Все в этом умершем мире правильно, и жизнь и смерть – всего лишь краски на полотне, созданным бытием. Я погружаюсь в темноту.

Вот она – бездна.

Тишина и покой.

- Засыпай, вампир, - шелестит бескрайняя Тьма. – Прими мудрость, пока еще есть время. Твой путь только начинается. Спи, Старый Барон, и будь спокоен. Ты не один. Ты – дальше.

Следующим утром Молох перенес гостей своим колдовством к самой стене запретных земель. Стража нисколько не удивилась просьбе волшебника пропустить за ворота нескольких вампиров. Бароны веселятся, а маги ждут своей выгоды, им не впервой.

За высокой стеной, упирающейся дозорными башнями в небо, крылась отравленная земля. Даже вода, текущая через едва заметную решетку в стене, сливалась в искусственный пруд в ближайшем овраге. Даже деревья, мертвые, как и везде, не стояли ссохшимися памятниками былым временам, а скручивались и переплетались серыми ветками, словно еще до Катаклизма это место жило под чьим-то проклятьем.

- Вот, господа, самые лучше наши скакуны, - скучающим тоном произнес конюх, подкидывая куски вепрятины в жадные пасти жутких коней. – Должен предупредить, животины строптивые, что моя мамаша, но коль достучитесь до них, лучших друзей в этих краях не сыщите.

- А что это у вас там, в клетке? – спросил Башет. Среди просторной конюшни, словно в насмешку, стояла огромная клеть, в которой рычал и скребся неведомый зверь. На всякий случай воин даже потянул руку к своему верному клеймору.

- О, не советую, господин, - сказал конюх, едва заметно вздрогнув. – Эту зверюгу не смог оседлать никто, кроме нашего старшины, да смилостивятся над ним Боги.

Ангус, отойдя от своего хозяина, заглянул в темный угол клетки. Раздался оглушительный рев, и в стальные прутья уперлась оскаленная морда огромного пса.

- Это что, варг? – удивилась Кларисса, поглядев на конюха. – Какой безумец может оседлать варга?

- Самый отпетый, госпожа, - нервно усмехнулся тот. – Мы его не выпускаем уже несколько месяцев, пока не найдется опытный человек, так что он злющий, как скотина. Но в наши края ссылают вовсе не по таланту, уж простите за откровенность.

Бральди, вынырнув, словно из неоткуда, отстранил конюха и наклонился к зажатому в тесноте зверю. Варг смотрел на него, и в глазах его не было страха. Вольный зверь, последовавший за двуногим вожаком, и оставленный сам по себе, он был готов проглотить любого, кто посмеет к нему прикоснуться.

Вампир протянул руку к оскаленной морде, пес недовольно заворчал. Острый ноготь пронзил ладонь, и капля тягучей крови поползла вниз. Зверь принюхался к терпкому запаху добычи, подошел ближе. Алая струйка все тянулась и тянулась, не желая касаться земли.

- Что он делает… - спросил конюх.

- Не мешай, - сказал Ангус, закрыв лицо рукой. Так расточительно использовать собственную жизнь – просто верх идиотизма! В этом весь его новый хозяин…

Варг вытащил длинный серый язык и лизнул тягучую алую нить. С каждым глотком живительной влаги пес становился все спокойнее, пока поток крови не прекратился и зверь не склонился перед вампиром, словно дворовая шавка.

- Будешь моим другом, пес? – спросил Бральди.

Варг тихо заскулил, но тут же вспрыгнул, издав радостный лай и виляя облезлым хвостом.

- Хороший друг.

Вампир протянул руку сквозь толстые прутья и потрепал зверя по черно-бурой гриве.

- М-да, брат, - усмехнулся Башет, - ты умеешь заводить «друзей». И что теперь будешь с ним делать?

- Путешествовать, - ответил вампир. – Как его зовут?

- Фрегри, господин, - сказал конюх. – Что ж, хотя бы не сгниет здесь в клетке. Берите, он Вам явно пригодится.

Снарядив скакунов, группа встала перед воротами. С чудовищным скрежетом распахнулась стальная пасть, открыв путникам все мрачное великолепие запретных земель. Похоже, раньше здесь был лес, но большая его часть была выжжена стражниками, чтобы ни одна тварь не могла спрятаться под покровом мертвых деревьев. И словно маяк на высоком холме виднелся замок Ашеран, черными копьями разрушенных башен вонзаясь в небеса.