- Покажитесь, трусы, - сказал Бральди. Руки сами собой тянулись к россыпи костей, украшающих кафтан. Осколки мертвых зверей готовы рвать и метать.

- Ты другой крови, мы не обязаны тебя слушать. – Шелест нарастал в нестерпимый гул. – Мы – дети Дахаки, мы обязаны быть на этой земле. Ты – Ложь, даже для Тьмы, что вернула тебя к жизни. Уходи, и мы оставим тебя в покое.

- Я… не могу. Не хочу. – Злость разливалась жидким пламенем, клокотала в холодных жилах. – Я здесь по воле Зеина Проклинающего. Вы не вправе стоять у меня на пути.

- Архимаг мертв, чужак. Клятвы мертвеца ничего не значат в этом мире. Чем он заплатит нам? Серебром? Чародейством? Слугами? Мы даем тебе последний шанс изменить решение. Мы знаем, зачем ты здесь. Мы хотим жить. Все перемены – к лишнему.

Гость не оступился. Он пережил слишком много, чтобы просто взять все и бросить. Хотя минуту назад носились абсолютно иные мысли. Собрав ярость в руках, он схватил невидимое полотно, с треском порвал его на куски, вопль множества глоток ворвался в уши… и затих.

- Никто не смеет мне указывать.

Вуаль иллюзии стекала с его пальцев, распадаясь брызгами криков по холодным сводам пещеры. Через какое-то время, ярость покинула Гостя, и он понял, что крики – не голос разрушенных чар. Его искали. Где-то далеко впереди, в кромешной тьме.

- Бральди! – кричал Башет, понося всех Богов и святых. – Бральди, сукин сын, где тебя черти носят?!

- Господин Бральди! – Тихий хрип Хелмадры едва пробивался сквозь излияния воина, отскакивая от гладких стен едва уловимым эхом. – Господин Бральди! Во имя Баала, почему никто не додумался взять лампу?

- Да пробовали, тухнут и все тут! – возмутился кто-то, бряцнув металлом.Громко выругался. Шум приближался. – Господин Бральди, вы здесь?

Кто бы мог подумать. Его ищут. Они загнали его в ловушку, сами того не ведая. Невиновны? Отнюдь. Просто не видят дальше собственного носа.

- Господин Бральди! Госпо…

- Здесь я!

Один солдат не удержал равновесия и поскользнулся, загремев железом не хуже доброй поварихи. И столь же смачно выругавшись.

- Держать строй, - бросил вампир и подхватил вояку за толстый стальной ошейник. Поставил на ноги.

- Господин Бральди, зачем нас так пугать?! – заворчал Хелмадра, продираясь сквозь толпу беженцев к Гостю. За ним трусил Ангус, что-то злобно шептал себе под нос.– Пожалуйста, больше так не пугайте! Честное словно, чуть сердце не выскочило!

- Не говори ерунды, старик, оно не бьется, - сказал Барон, поравнявшись с хозяином. – Чем ты им так наследил, друг?

- Мощная кровь. – Гость задумался. Надолго ли его хватит? Сколько пинт жизни он успеет вытянуть из них, пока кто-нибудь не оторвет ему голову? – Это они, Старейшины?

- И ты чем-то им очень не понравился. – Бральди попытался выудить в памяти лица будущих врагов, но не нашел ничего, кроме отвращения и страха. Даже среди теней Старейшины казались чернее самой ночи.– Да уж, дядюшка, подкинули Вы мне задачу… Ладно, слушайте внимательно. Эти твари не шибко умны и до смерти консервативны, но стоять у них на пути – себе дороже. Для них не важно, кто ты – Барон, или кусок мяса с пустоши. Так что правила просты: ты молчишь, я говорю. Может и получится выторговать тебе право…

- Они не будут торговаться. – Из толпы вынырнула Кларисса, держа напуганную Эльзу за руку. Увидев Гостя, вещунья вырвалась из крепких материнских пут и бросилась ему на шею, не чувствуя, как впиваются в кожу трофеи на одежде. Вампирне обратил на нее внимания. - Это не в их стиле. Они не могут отказать собратьям в убежище, так что ты можешь оставаться здесь сколько пожелаешь. Прогнать кого-либо – нарушить закон крови.Но на помощь в твоем деле, «Бральди», можешь не расчитывать.

- Плевать, - отмахнулся Гость. Запах Эльзы щекотал нюх, и девичья хватка казалось, крепла с каждой секундой. – Если я им настолько противен, пусть скажут мне это в лицо, а не через кровавые чары. Раз они настолько важные, придется выдернуть их жирные задницы из гробов.

Черт, мне одному кажется, что весь этот мир пропах дерьмом? А ведь я почти что прав. Не дерьмо - старчина. Вот уж не думал когда-нибудь учуять эти миазмы. Шаг за шагом встречаю что-то неизменное, что запомнит даже дитя.

Пока беженцы разбрелись по освещенным вонючими фонарями коридорам, я успел оглядеться. Это склеп, самый что ни на есть подлинный склеп, с рядами древних золоченых гробов, тихо гниющих в выдолбленных нишах каменных стен. Многие из них отсутствовали или были пусты, и оставшиеся усыпальницы смотрели с осыпавшихся фресок хмурыми лицами спящих лордов. Проснутся ли они когда-нибудь? Нет. Внутри лишь пыль.

Искусственный свет раздражал, нервировал, казался чужим и отвратным, хотя чем, я не мог понять. То же пламя, только смердит и как-то странно искрит разноцветными огнями. Даже не хотелось думать, чем же наполняют эти светильники.

Мой раб сразу отвел меня в сторону, не спуская глаз с Клариссы и Эльзы. Хелмадра хотел было пойти за нами, но раненый Башет оказался проворней. Его недовольный вопль эхом раскатился по тонкой паутине туннелей, и вестиарий, совершенно не стесненный своей слепотой, быстро застучал тростью на зов господина, рассыпаясь в извинениях перед каждым встречным, кому он отдавил ногу или задел своим прутом.

Запах старчины все сильнее перехватывал дыхание, хотелось просто перестать дышать, что я и сделал. На меня смотрели, как на идиота, но никто не сказал ни слова. Мы углубились вниз, и предо мной открылся просторный зал, светлый настолько, что невозможно было представить, что здесь обитают вампиры. Обилие хрусталя, золота и прочей роскоши резало глаз, хотелось просто выйти во тьму, на свежий воздух, где шумит лишь ветер, а не гогочет и ревет необъятная толпа.

Выли скрипки, гремели барабаны, из кубка в кубок лилось сияющее пойло, словно бы и нет никакой смерти в этих стенах, и даже выпирающие со всех сторон гробы не могли пробиться сквозь красные занавесы и вычурную мебель. Адский круг вертелся и плясал, то разрываясь в порыве чьего-то угара, то вновь срастаясь в жаре пьяной страсти.

Но даже это веселье не могло перебить гнилой вони. И понятно, почему. По краям веселой пещеры монолитом спокойствия стояли высокие троны, на которых меланхолично восседали те, в чьей силе никто не посмеет усомниться. Старейшины. Словно Боги они взирали на творящийся вертеп, лишь изредка переглядываясь между собой. И у каждого во взгляде царило отвращение. Особенно к тому, кто раскачивал это хмельное море бледной плоти.

Оплывшая бесформенная туша посреди зала восседала на своем золотом ложе, увитая наложницами, точно кусок гнили, облюбованный жадными мухами. Тяжким басом разносился по залу хохот старика, стоило очередной красавице вонзить свои острые зубки в эту бездонную бочку протухшей крови. И у этой твари я должен чего-то просить? На секунду зверь внутри меня взбунтовался, выпустил свои клыки…

И теперь я стою в кольце пьяной толпы, словно прокаженный. Особо одурманенные музыканты даже попадали на драгоценные ковры, излив из себя все, что накопили за долгие часы разгула. И уже не вставали.

- Да-а-а-д-а-а-д-а-а-а-а… - просипела туша, наконец отвернув от меня свой голый зад. С вершины кровавой горы на меня взирала огромная лысая тыква, иначе это не назвать. Черты лица Старейшины не сохранили ни единого сходства с человеком, оставив на мой взор лишь столь же бесформенное хищное рыло и огромные красные глаза. – Кем бы ты ни был, Гость, могу уверенно сказать, что ты – глупец.

Тишина. Вновь кого-то вывернуло. С тихим визгом шлепнулась на пол наложница, в ту же секунду растворившись где-то у подножия туши.

- Неужели ты ничего не понимаешь, брат? – протянул великан. Вновь зверь заиграл в крови, выудив имя этой кучи дерьма. Лантел. Самый старший из местных вампиров, столь усердно копивший в себе силу Пути Крови, что не мог даже самостоятельно пройти в свои покои. И как эта гора мяса вообще сюда пролезла? – Ты здесь не нужен. Ты никому не нужен. Ты чужд даже для своих сородичей! Что ты хочешь здесь найти?