— Я не просил вас идти сюда, это вы просили меня, так что я ни в чем не виноват, — резко проговорил Бен.

Зрители торопились к выходу, не обращая никакого внимания на клоуна, распевавшего на арене комическую песенку.

— Ох, я так устала, — простонала Бэб, вставая с места и начиная потягиваться и разминать затекшие руки и ноги.

— Ты устанешь еще больше, когда доберешься домой. Между прочим, никто не просил тебя тащиться сюда, — и Бен стал напряженно озираться вокруг, надеясь обнаружить в толпе знакомое лицо или кого-нибудь более опытного, чем он сам, чтобы помочь им выбраться из переделки, в которую они попали.

— Я говорила, что не буду вам обузой, и сдержу свое слово. Сию минуту я иду прямо домой. Грома я не боюсь, а дождь не испортит эту старую одежду. Пошли! — храбро прокричала Бэб, хотя ее сердечко сжималось от страха.

— У меня голова просто раскалывается. Как бы я хотел, чтобы старина Джек оказался здесь и отвез меня назад, — простонал Билли.

— Ты с таким же успехом можешь мечтать о Лите и крытой повозке, — проговорил Бен, прокладывая себе дорогу к внешнему шатру, где скопилось много народа в ожидании прекращения дождя.

— Эй, Билли Бартон, как, во имя всех святых, ты сюда попал? — раздался удивленный голос.

Изогнутая ручка трости подцепила мальчика за воротник, и он оказался лицом к лицу с молодым фермером, который пробирался к выходу в сопровождении жены и двух-трех детей.

— Ох, дядя Эбен, как хорошо, что вы меня разглядели! Я проходил мимо цирка, а тут как раз начался дождь. Я ужасно плохо себя чувствую. Можно мне поехать с вами? — просящее пробормотал Билли, вверяя себя и все свои горести в крепкие руки, одна из которых держала его за плечо.

— Не понимаю, как твоя мать могла отпустить тебя одного так далеко, ты ведь только что оправился от скарлатины. У нас, как всегда, все переполнено, но мы приткнем тебя куда-нибудь, — проговорила миловидная женщина, укутывая младшего ребенка и приказав двум старшим держаться ближе к отцу.

— Но я здесь не один. Вы не могли бы куда-нибудь пристроить Бена и Бэб? Они не займут много места, — прошептал Билли, желая помочь своим друзьям.

— Никак не могу. Еще надо оставить место для матери. При всем желании в нашу повозку больше никто не поместится. Поспеши, Лиззи, надо выбираться отсюда как можно скорее, — нетерпеливо проговорил дядюшка Эбен.

Ездить в цирк со всей семьей не такая уж простая задача. Это знает каждый, кто хоть раз попытался сделать это.

— Бен, мне очень жаль, но здесь действительно нет для вас места. Я скажу матери Бэб, и она кого-нибудь за вами пришлет, — поспешно прокричал Билли, направляясь к выходу вместе с дядей Эбеном и его семейством и чувствуя неловкость оттого, что оставляет друзей одних, хотя прекрасно понимал, что ничем не может им помочь.

— Иди, иди, ничего страшного. Со мной все в порядке, Бэб тоже постарается не оплошать, — это было все, что успел сказать Бен.

Его товарища вытеснила наружу толпа, рвавшаяся к выходу с криками и стуком зонтиков. Мальчишки и некоторые взрослые находили немалое удовольствие в этой суматохе, которую сами и устраивали.

— Нам нет смысла участвовать в этой свалке. Подождем минуту, а потом без труда выйдем наружу. Ты еще успеешь промокнуть до нитки, пока мы доберемся домой. Надеюсь, ты не боишься? — добавил Бен, глядя на хлеставший снаружи ливень, казалось, зарядивший до утра.

— Мне все равно, — храбро проговорила Бэб, с бесшабашным видом раскачиваясь на одном из свисавших из-под купола канатов; она решила на всю катушку насладиться этим удивительным праздником. — Мне так нравится цирк! Я бы хотела жить здесь, спать в фургоне, как ты, и играть с маленькими жеребятами.

— Тебе будет не до веселья, если некому будет заботиться о тебе, — ответил Бен, с интересом оглядывая знакомое место, где сейчас служители кормили зверей, устанавливали столы для еды или отдыхали на сене перед вечерним представлением.

Внезапно он вздрогнул, стал напряженно куда-то вглядываться, а потом, повернувшись к Бэб и сунув поводок Санчо ей в руки, поспешно проговорил:

— Я вижу парня, с которым раньше был знаком. Может, он расскажет мне что-нибудь об отце. Стой тут и никуда не уходи, пока я не вернусь.

Он стремительно направился к клеткам с животными, и Бэб увидела, как он догнал какого-то мужчину с ведром, который шел поить зебру. Санчо рванулся за ним, но был остановлен нетерпеливым окриком хозяина:

— Не смей! Какого черта ты бежишь за людьми, когда они этого не хотят?

Санчо мог ответить: «Ты тоже так делаешь», но, будучи в душе джентльменом, покорно сел на место и стал следить за маленькими жеребятами, которые проснулись и приготовились играть в прятки со своими мамашами. Бэб была так захвачена их смешными прыжками, что привязала собачий поводок к столбу и крадучись пробралась за веревку, чтобы поиграть с крошечным жеребенком мышиного цвета, который подошел к ней и тихо заржал, глядя на девочку нежными темными глазами.

О, несчастная Бэб! Почему ты повернулась спиной? О, слишком проворный Санчо! Зачем ты так ловко развязал этот узел и устремился к потрепанному жизнью бульдогу, стоящему при входе, привлеченный дружеским вилянием обрубка хвоста? О, несчастный Бен! Почему ты отлучился в самый неподходящий момент и не смог спасти своего друга от грубого незнакомца, который набросил ремень на шею бедного Санчо и быстро растворился вместе с ним в толпе?

— Это был Бэскум, но он ничего не знает. А где Санч? — быстро спросил вернувшийся Бен.

Его встревоженный вид заставил Бэб обернуться.

— Я привязала его… Он где-нибудь здесь, рядом с пони, — запинаясь, пробормотала Бэб, почувствовав внезапный испуг.

Ее глаза в ужасе блуждали взад-вперед, но собаки нигде не было.

Бен свистнул раз, другой, потом стал звать пса и искать его повсюду, но все было напрасно, пока один из праздношатающихся парней лениво не произнес:

— Если ты ищешь большого пуделя, лучше тебе выйти на улицу. Я видел, как он убегал вместе с другой собакой.

Бен выбежал наружу, сопровождаемый Бэб, не обращая внимания на льющий дождь. Оба чувствовали, что их постигло большое несчастье. Но Санчо был схвачен и увезен задолго до этого, и никому не было дела до его негодующих воплей, доносившихся из отъезжавшей крытой повозки.

— Если он пропал, я никогда тебе этого не прощу. Никогда, никогда, никогда! — и Бен, не сдержавшись, наградил Бэб довольно чувствительным подзатыльником.

— Мне ужасно жаль. Он вернется! Ты ведь говорил, что он всегда возвращался, — умоляющим тоном пролепетала Бэб, подавленная своими собственными несчастьями и вдобавок еще испуганная, поскольку никогда не видела Бена таким разгневанным. Он редко терял самообладание и никогда не был груб с девочками.

— Если он не вернется, я не буду с тобой разговаривать целый год. А теперь я иду домой.

Чувствуя, что слова бессильны выразить его чувства, Бен решительно зашагал по дороге.

Трудно было найти более несчастную маленькую девочку, чем Бэб, когда она тащилась вслед за ним, то и дело утопая в лужах, и, в конце концов, став такой мокрой и грязной, что ее трудно было узнать. Все злоключения она теперь воспринимала как наказание за свои прегрешения. Одну или две мили она стоически тащилась по дороге, а Бен шагал впереди нее в мрачном молчании, которое становилось все более гнетущим. Полная раскаяния, Бэб жаждала услышать от него хоть одно слово и приходила в отчаяние от мысли, что он может выполнить свою ужасную угрозу и не разговаривать с ней целый год.

Ее ноги промокли и безумно устали, к тому же попкорн и орешки были не особенно питательной пищей, и от голода она ослабла. После испытанного сильного волнения ей хотелось лечь и заснуть. Ливень перешел в унылый моросящий дождик, подул промозглый восточный ветер. Холмистая дорога, казалось, все удлинялась под уставшими ногами, а вид безмолвной фигуры в синем фланелевом костюме, которая быстро шагала впереди, не произнося ни звука и не оглядываясь, еще более усиливал страдания несчастной Бэб.