Принц вернулся в комнату, мигом узнавая её. Раньше она принадлежала ему. Стояла здесь раньше большая кровать, на стенах висели сабли, щиты и мечи, шкафы были забиты разными книгами… На той стене огромная карта мира… Теперь здесь стоит маленькая колыбель, рядом кровать для ночной няни. На стенах висят разноцветные и лёгкие ткани, остался только один шкаф, в нем игрушки… На той самой стене календарь, отсчет до первого года, до следующего лета… Теперь здесь пахнем тёплым молоком.

Монло подошел к колыбели, маленький принц был чернявый как Монло. Спал в его комнате, потом будет сидеть на его троне. Монло захотелось ударить, но он обуздал этот порыв. Быстро прошёл сквозь парочку стен, оказываясь в спальне двухлетней принцессы. Мир в розовых тонах утешал, дарил уют и покой. Принцесса была светленькой, как её мать. Ни капли схожести с самим Монло. Это её и спасло от его гнева. Пусть лучше она будет на троне. Пусть королева правит Мобширом, пусть не король…

– Что за тёмные мысли? – сам себя отругал громко. Принцесса и няня проснулись. Жалким ничтожным привидением из сказок Монло сломя голову, вмиг убежал… Вот и вся репутация…

Принц по сторонам посмотрел. Зал предков и их портретов. Монло свой отыскал. Улыбчивый яркий, не знает, что его ждёт. Во что превратился? Метил в короля, а стал кошмаром принцессы и её няни на одну ночь…

Принц прошёлся по залу. На некоторых он узнавал детей из долины, его славных друзей, что навеки невинность свою сохранили, не будут они строить козни и вредить людям. Прекрасны, одним словом. При жизни он значения им не придавал. Ну дети и дети…

А что насчёт?.. Монло по залу летал, стараясь одно лицо отыскать. Оно отыскалось с трудом. На семейном портрете средних размеров. На нем все как обычно: папа-король, мать-королева, принц улыбчивый, яркий, любимая королевская лошадь… А с краю, стараясь укрыться от мира, за старой портьерой прячется он. Лицо полу размыто, художник не постарался. Но это он в своей накидке розовой. Рекрора, его король.

А интересно живи Монло до этого дня, он хотя бы раз взглянул бы на это лицо? Нет… Сколько здесь таких же, словно Рекрора, незамеченных миром принцев, принцесс? Монло улыбнулся. Благодаря Рекроре таких не осталось. Все, кто был достоин, были замечены.

Монло шёл по коридору к тронному залу. Мысли становились в порядок. Возможно, в этом и был глубинный смысл ухода с Рекророй. Маленькие принцы шли за взрослением, за своим королём. Он давал утешение и покой тем, кто при жизни не нашёл признания. Даже сам Монло… Что он мог? Кем бы стал? Всегда одинокий, всегда сам по себе… Но появился Рекрора, и принц дружбу обрёл. Теперь, чтобы остаться в одиночестве, нужно сильно постараться. Пусть судьба одарила его этим светом лишь после смерти. Пусть сейчас приходится бороться с болью и сожалением… Немного смирения, и Монло навсегда свое место найдёт. Больше никогда не надо будет доказывать никому ничего, что он уже взрослый. Ведь никто не попрекнет, что он мыслит словно ребёнок. Он навсегда останется ребёнком. Может оставаться в таком состоянии пока его сердце само не попросит взросления. Пока оно само не будет готово. Он может бездельничать сколько угодно. Однако, что насчёт Рекроры? Ведь он такой же…

Монло в тронном зале оказался. Там Рекрора его не замечая, расправив руки кружился лёгкой снежинкой. Что он представлял? Свой первый бал, что отняли у него… Он кружился по тёмному залу, под нос напевая свою колыбельную. Быть может, он с мамой так танцевал под её пение. Такие воспоминания он хранил в неживом розовом сердце? Больше всего он скучает по ним? Монло нежно улыбнулся… Ребёнок – это ребёнок. Он – не король. Как может им быть? А истина проста, долиной правит король. Тот, кто отвечает за свои поступки, а не прячется за старой портьерой. Поэтому ему приходится прятать свое внутреннее дитя, чтобы Монло и ребятня могли наслаждаться бессрочным детством. Принц должен ему помочь, король не должен нести это в одиночестве. Спасая от тьмы других, он не должен сам в неё погружаться.

– О, ты здесь? – Рекрора его заметил, смущённо улыбнулся, щеки его порозовели. В первую встречу Монло решил, что Рекроре к лицу розовая ссадина, но нет… Рекроре к лицу, как и всякому ребёнку, румяные щеки, что сияют после игры.

– Всегда буду рядом, – улыбнулся Монло королю вечной клятвой. В мире детей улыбка может быть печатью…

В долине детишек все как обычно. Детвора живёт свою повседневность, мило общаются, изредка ссорятся, быстренько мирятся. Рекрора правит как раньше, не вылезая из дома, Черноок же как прежде ходит между домов на разведке. Изменился лишь Монло. Он у себя дома размышлял как можно улучшить жизнь в долине, сделать детей более счастливыми.

Как внезапно за окошком раздался отчаянный плач. Монло выбежал. На каменной дорожке дула себе на коленку самая младшая принцесса этого королевства – Баруэтта, или просто Этта.

– Ушиблась? – Монло рядом присел. Пусть мертвы, но здесь как при жизни они нуждаются в еде, воде, сне, и случаются раны.

Этта кивала сквозь слезы. Принц её поднял, внёс к себе в дом, усадил на стул и решил обработать рану. Но лишь ватка её коснулась, та исчезла алой краской. Монло удивлённый на девочку взгляд поднял. Ни капли слез на розовых щечках. Принц усмехнулся. Точно. Раз самая младшая, значит самая умная. Она быстро проверку прошла. Или провалила… Тут надо подумать…

– И зачем был нужен этот концерт? – Монло поднялся.

– Мы с ребятами за тебя волновались, ты стал слишком грустный. Рекрора велел тебя изредка тормошить, – улыбалась малышка.

– "Рекрора велел», – с усмешкой повторил принц. – Разве он вам не друг? Друзья не отдают приказы друзьям.

– Друг, – без раздумий ответила Этта, – но ты – друг больше! Если бы ты не пришёл, мы бы Рекрору и не увидели… Шарди говорит, что ты-революционер нашего королевства!

– Революционер?

– Да!

Монло широко улыбнулся, мысль забавная посетила его голову:

– Слушай, Этта, а вы с ребятами ещё чего-нибудь хотите?

– Да, мы хотим как ты с Рекророй сходить в наш старый замок… Ну тот, где мы были живые…

Сердце принца упало в живот. Конечно, они тоже хотят.

– Отлично! Мы сделаем это! Иди, обрадуй ребят! – хлопнул Монло в ладоши. Прекрасно будет в замке побесится всем вместе. Пусть живые не принимают спокойные дни как должное.

– А Рекрора будет не против?

– Нет, я с ним поговорю.

– Ура! Спасибо тебе! – Этта мило обняла Монло, и побежала к другим. Принц был собою доволен.

Рекрора сидел в своём уютном тайном местечке. Здесь в тени водопада и тёмного леса он мял в руке листочек бумаги, уже пожелтевший от времени. Думал о том, что пришел для него час.

– Ого! – рядом Монло возник. – Здесь довольно темно, но ужас как красиво!

– Поэтому его и называют местом, где кончается вечное солнце, – Рекрора лист снова сложил и вернул в нагрудный кармашек. Посмотрел на принца, заметил: – Ты сегодня весел…

– Ага, – кивнул Монло.

Молчание длиною в минуту. Никто не знал, как завести разговор такой нужный.

– Послушай, я хотел предложить… – произнесли хором оба.

– Ха, – улыбнулся Монло, – давай ты первый…

– Вот, – Рекрора протянул ему старый лист, вырванный будто из тетради по чистописанию. Монло его развернул. В нем был два имени и два названия мест:

– Что это?

– Это прощальная записка Мунхуд. Она составила его для меня, когда я только из жизни ушёл… Это имена детей, то есть подростков, чья жизнь похоже закончилась. Мунхуд подобно мне их выделила, и позволила призраками скитаться по живой земле. Она думала, что разговор с ними помог бы мне смириться и перестать думать о мести. Но я не воспользовался им. Сейчас я думаю, поговори я с другими в свое время, не совершил бы столько ошибок. Ведь разговоры с тобой помогли мне…

– К чему ты ведёшь? – перебил его Монло.