– Почему вы обнимаете его?
– Мы много раз видели его в замке, он пахнет как будто мой дом, как будто мы никуда не уходили…
– Это хорошо, – вмешалась другая девочка, – что даже здесь есть кто-то знакомый. Нам всем нравилось с ним говорить, как будто мы взрослые… Мы здесь часто вспоминаем его…
– Правда? – удивились и Рекрора, и Монло.
– А хотите ещё одну штуку? – хитро прищурился принц. – Он умеет петь ту самую колыбельную.
– Правда? – всполошились дети.
– Нет, я не умею… – Рекрора краснел.
– Пожалуйста, спой…
Король сдался под напором толпы. В конце песни один лишь Черноокий не плакал. А потом случилось то, чего Рекрора больше всего боялся. Он посмотрел в те глаза, лица, которых лишил блестящего будущего. В горле першило, и он и себя выдавил:
– Простите меня, я был так глуп…
Детишки шмыгали, качали головой, они не понимали истории без подробностей, но дружно решили простить.
– Какая разница, что могло бы быть. Мы сейчас можем построить свое королевство, а ты будешь в нем королём! – с улыбкой за всех решила Тифона.
– Что ж, может быть теперь чаю на всех? – вмешался паук. Все согласились.
Решение
Монло стоял на балконе, чаепитие закончились, дети спокойно уснули. Оперившись локтями о перила, он смотрел как местный снежок превращается в местные сугробы. Они уже были по колено. Но холодно не было. Даже в лёгкой рубашке авторства паука. Зелёные листья обрамляли как прежде деревья. Это и есть здешняя ночь, прекрасная, снежная, грустная…
Внезапно к Монло Рекрора присоединился. Его позу скопировал и тоже взирал на планету. Монло в тишине стоять не умел:
– Почему ты похищал детей, а по замку ходили слухи, что бродит в его сводах гигантский паук и это его лап дело?
– Мы оба решили, что так будет лучше, – робко король улыбнулся, – если у тел будут видеть чудище, а не грустное принца-виденье.
– Так обычные люди могу вас видеть?
– Ага, тебя тоже могут…
Монло вяло кивнул. Рекрора решил беседу продолжить:
– Не ожидал, что они меня примут… Я им все рассказал, зачем они здесь и по чьей вине, а они все равно рады мне…
– Их души устали вечно жить в незнании, постоянно строить теории. Не понимать, как объяснять новоприбывшим зачем они здесь и что послужило причиною… А от Черноока не дождёшься ответов… Поэтому твоё признание помогло им починить мир, а люди за починку души иногда готовы отвалить целое сердце… Я знаю, сам был таким…
– Значит, они тоже притворялись счастливыми…
– Верно, твоё появление вернуло стабильность и у них вспомнились иные чувства, которые они чувствовали при жизни… В конце концов, ты единственная ниточка способная подтвердить, что они действительно были живые…
– Но они так быстро простили меня, – пылали в темноте щеки Рекроры, будь они на настоящей земле, Монло решил бы, что от холода…
– Они просто смирились…
– А ты?
Монло помолчал в темноту, слабо кивнул:
– Да, я тоже…
– Уже не хочешь вернуться?
– Разве можно?
– Черноок умеет плести специальные паутины – порталы, через них можно вернуться в мир живых… Но все ещё призраком… Так я и добирался до детей и тебя…
Монло просто кивал, усталость валила с ног, а сердце забыло почему ныло.
– Я, кстати, им пообещал, что ты будешь последним, кто сюда прибыл… Дети Мобшира простили меня, и я, наверное, должен простить сам Мобшир… – Рекрора усмешку горькую выдал. – А раньше, казалось, в этом есть справедливость и смысл…
Монло снова кивнул, и решил вернуться к себе. Рекрора долго смотрел ему в спину.
С тех пор прошло немало времени, полярная ночь ещё длилась, временами шёл красивый снег, а Рекрора давно принца не видел. Не приходил он ни на один банкет. Дети тоже редко его рядом с собой наблюдали. Говорили, что пропадает Монло дома целыми днями.
Рекрора, чувствуя вину, решил его навестить и извиниться лично.
– Ты? – так его встретил Монло.
– Я.
– Что-то не так? Мне показалось, ты веселишься с детьми.
– Да, люблю с ними общаться, давно не чувствовал себя настолько живым.
– Думаю, они с тобой согласны…
Они смотрели один на другого минуту.
– Так в чем дело?
– А… Я хотел сказать, – руки Рекроры вспотели, – недавно твоя сестра матерью стала, родила дочку… Принцессу… Я узнавал…
С каждым словом лицо Монло приобретало вид странный. Он схватил короля за плечи:
– Правда? Ох, я стал дядей… – вдруг принц испугался. – Ты же не тронешь её, если она умницей будет?
– Нет, я завязал с этим, – смеялся Рекрора – щекотно Монло тряс его плечи.
Принц неожиданно замер. Рекрора за ним.
– А ты оказывается тоже ребёнок, – Монло усмехнулся.
– Что?
– Просто раньше ходил словно индюк напыщенный, так у нас при дворе ходили министры -протухшие старики. А сейчас как будто ровесник…
Рекрора не знал, что и сказать.
– Ну, друг мой новый, – Монло за плечи обнял его, – я стал дядей, с тебя вечеринка, идёт? – принц широко улыбался, от вялых кругов под глазами почти не осталось следа. Рекрора в ответ только смеялся, объятья щекотали тепло… Он не подозревал о чёрной дыре, что стала расти в душе принца. Монло не собирался о ней объявлять.
Король и ребёнок
Монло сидел на самой высокой из замковых башен, её балкон выходил прямо на летний туманный закат. Нынешнее лето в Мобшире было плаксивым, прямо как новорождённый маленький принц. Всё верно, его сестра вслед за принцессой через два года родила сына. Дедушка – отец Монло, был несказанно рад, и внуку пророчил все прекрасные виды короны… Монло зелёному лесу вдали усмехнулся, там у реки его тело нашли, там у реки он лишился всего… Весёлые будни с детьми в долине уже не лечили зуд в призрачном сердце.
Рекрора позволил ходить ему в замок после рождения племянницы, надеясь, что так мертвый принц будет чувствовать себя хоть немного живым. Но Монло чувствовал себя ещё более мёртвым. Сегодня, собираясь на праздник новорожденного принца, он несмело надеялся, что о нем на вечере вспомнят, назовут малыша в его честь. Но нет… Это был праздник рождения, праздник жизни. Никто не вспомнит на нем мертвеца. Одного идиота, что с утеса в реку сорвался и погиб в самый важный момент.
Боль не собиралась стихать. Монло пальцами сжал крепкие каменные перила. Этот мир злобный. Принца забыли за какие-то года четыре.
– Не хочешь вернуться? – сзади тихонько Рекрора возник. Король видел, как Монло поник. Это плохо. Теперь тот начнёт винить себя и свой злобный план. Это неправильно, Рекрора – хороший. И сейчас он сожалеет о своей мести. Рекрора изменился. Монло уже не мог на него злиться. Принцу было тошно представить, что, если бы остался он жить, где-то в своей долине грустил бы этот чудный ребёнок, пока он королём поднимает страну с колен. Да, королевская власть построена на чужих костях, в том числе детских, но это слишком жестоко … Хорошо, что он мёртв.
– Ты что-то сказал? – принц обернулся с улыбкой.
Рекрора щурил глаза, его изучая. Не верил улыбке:
– Уверен, что в порядке?
Монло кивнул. Себя поймав на одной странной мысли.
Они вернулись в замок через парочку месяцев, когда Рекрора заметил, что Монло снова стал плох. Ходил по долине уродливый тенью, что-то безумно шептали его губы. Дети пугались.
В замке Рекрора его оставил, решил прогуляться сам по себе.
Сначала Монло призраком проходил сквозь стены и двери, не давая отчета. Чтоб привести мысли в порядок вышел на первый попавшийся балкон. Ночной ветер ласково встретил. Он гладил чёрные пряди как будто живому. Луна из-за туч угрюмо глядела, недовольная принцем. Говорят, в полнолуние можно увидеть лицо самой Мунхуд. Надо будет спросить у Черноока правда ли это. Но если это она, то она ждёт решений от Монло. Он не знает, что следует решить.
