С одной стороны мысль эта приятно грела, а с другой именно первые отношения очень быстро заканчиваются ничем. Потому что у партнеров нет умения слушать, искать компромисс, идти друг другу на встречу. Нет отрицательного опыта, из которого можно со временем сделать выводы. Я-то все это прошел, и теперь точно знаю, что хочу от человека рядом со мной. Знаю, что могу дать. Понимаю с чем готов мириться, а с чем нет. Благо Катерина преподала мне хороший урок. Шутка ли, три года были вместе. Тогда мы вдвоем наломали дров, совершили ошибки, делающее невозможными дальнейшие отношения. Ей не хватало внимания, а мне сил признать, что я это внимание не готов уделять. Измена – лишь закономерный результат, не более. Но мне понадобился почти год, чтобы осознать это. И вот необходимо посмотреть правде в газа: готов ли я отношениям с потенциально незрелым человеком, готов ли думать за двоих, принимать решения, и нести ответственность за двоих? Готов ли вести, направлять, прощать? Не обижаться, но видеть обиды в зачатке? Не знаю. Стоит ли тогда начинать? Или я опять накручиваю, и нужно просто не бояться идти вперед? Тем более девушка показала себя достаточно зрелой в личностном плане…

– Очень красивые цветы, спасибо, – прервала мои раздумья Алиса.

– Передам маме, она собирала, – ответил я скорее на автомате.

Брови спутницы поползли вверх, и она очень выразительно, с удивлением на меня посмотрела. Меня же посетила бесшабашная веселость. А что, собственно, из себя строить? Вот такой как есть со всеми вытекающими.

– Она у меня флорист. Попросил сделать букет, немного рассказал про тебя, и вот. Заехал вечером, забрал. Нравится?

– Да, очень изящный, спасибо.

Мне была приятна ее реакция.

– Как потренировалась? – спросил я ее чуть позже.

– В общем не плохо. – Отозвалась она. – В руку прилетело. Надо время выкроить, да защиту себе сообразить. Через пару недель каникулы. Засяду в мастерской.

– Не понимаю я радости, когда тебя бьют, – сказал я быстрее, чем успел сообразить, что не мое, по большому счету это дело.

– Это не более, чем контактный вид спорта, – спокойно отозвалась на мое замечание.

– Совершенно не женский вид спорта.

– Совершенно. – Не стала она спорить.

– Тогда зачем тебе это нужно?

Молчит. Опять формулирует ответ. Кажется, данное ей обещание отвечать правду на прямой вопрос, нужно ей больше, чем мне.

– Понимаете Александр… – начала она осторожно.

– Понимаешь, – не выдержал и поправил.

– Что? – Не поняла девушка.

– Мне показалось, что ты мне уже не «выкаешь».

– Когда?

– Возле школы.

– Случайно получилось, – произнесла еле слышно.

– Значит самое время. Пожалуйста, – взял ее за руку, – Я перебил тебя. Продолжай.

Чуть помолчав, она вернулась к начатому:

– Я, конечно, могу сказать, что мне это нравится, что получаю удовольствие от тренировок и нагрузок, ведь мы так или иначе стараемся делать в первую очередь, то, что нам нравится. Но это будет лишь полу причина. А здесь есть второе дно. В первую очередь, меня привлекает, сама историческая реконструкция, как процесс познания истории. Ее потенциал, возможность провести эксперимент, и посмотреть на результат. Что-то сковать, отлить, свалять, сшить, приготовить. Но все мы существа социальные. Можно было бы заниматься всем этим одной, но в коллективе так или иначе возможностей больше. Однако коллектив, в данном случае клуб, всегда предъявляет к индивиду определенные требования. Пусть формально они и ни где не обозначены. Пока для местных реконструкторов важна исключительно боевая составляющая. И мне для того, чтобы утвердиться в клубе нужно соответствовать. Когда я закреплюсь в движении можно будет аккуратно выгибать его в своём направлении, развивать именно быт, ремесла.

Несколько местных турниров, пара выездов на западные фестивали, и ребята сами придут к мысли, что к хорошей боёвке нужна качественная база. И она уже у нас к тому времени будет. В первую очередь у меня.

– Я тебя уже боюсь! – полушутя отреагировал я на ее расклад. А про себя в очередной раз удивился ее манере думать объемно и наперед.

Алиса Беляева

После визита в институт жизнь закрутилась таким ураганном, что я уже не замечала, где конец одной недели и начало другой. Каждое мгновенье я была чем-то занята. Что-то делала, куда-то бежала, что-то читала, писала или мастерила. Уставала так, что спала без сновидений, но и мыслям о прошлом места не было. Больше всего я боялась бессонных ночей и раздумий о правильности выбора. Вместо отдыха брала карандаши и рисовала. Скетч буков, еще в нашей стране еще не изобрели, и я изводила альбомы. Сначала рисовала штрихи, круги, потом собственную руку. Вообще упражнение с рисованием моей правой кисти стало перманентным дополнительным заданием. Каждую тему, которую мы проходили, я должна была отработать рисунком рук. Разный разворот, наклон. И это учитывая, что света и тени мы еще не касались. Только в общих чертах. Самым жутким для меня оказалась перспектива. Вспомнила как я ломала мозг на черчении, и взгрустнула, потому что хорошо, если у меня эта извилина хотя бы в зародыше есть. Поэтому я рисовала стаканы, стопки книг под разным углом, ёлочные шары. А потом заставляла преподавателя исправлять мори ошибки, и объяснять мне по надцатому кругу одно и о же. Думаю, что она уже не рада была, что согласилась меня учить.

Во время осенних каникул стахановскими темпами дописала книжку и выложила остатки на самиздат. Все. На ближайшее время вопрос с литературой закрыт. Если и буду что, то писать, то без графика, а летом, когда эта гонка на выживание закончится – отредактирую и подвешу.

С заказами, в преддверии Нового года, то же творилось что-то страшное. Я рискнула не поскупиться и разместить в газете объявление с фотографиями, и народ как с цепи сорвался. Раскупили и то, что было навязано да сваляно, и пару мотков арт-пряжи, которые я сделала в порыве вдохновения, когда уже от собачьих ниток откровенно мутило. Те, кому готовых вещей не досталось, делали заказы, используя фотографии в альбоме, свое воображение и мои рекомендации.

В один прекрасный момент я поняла, что не вывожу объемы, и засыплюсь либо с учебой, либо со сроками изготовления работ. Даже несмотря на то, что время сна я сократила. Теперь мой рабочий день начинался в пять утра, а заканчивался в одиннадцать вечера. Можно было, конечно и не брать столько заказов, но меня угнетала финансовая зависимость и как следствие необходимость согласовывать все свои действия с родителями: постоянно спрашивать разрешения, отчитываться. Мне не хотелось все время хитрить, недоговаривать, увиливать, но мои просьбы о том, чтобы заменить разрешительный характер общения на уведомительный, не были услышаны. Поэтому я неизменно шла заданным курсом. Когда стала совсем не успевать, предложила Тане мне помочь и заработать, та с радостью согласилась. У нее свободного времени было не в пример больше. Поставила ее, для начала, валять комплекты: рукавички, шапочка. Делалось это просто, относительно быстро по сравнению с той же вязкой, а стоило не ниже. Я раскладывала шерсть, декор и приваливала, а следующие несколько часов, под моим руководством валяла Таня. Я же в это время делала другой заказ. Половину денег за изделия я ей отдавала с огромной радостью. За пару недель она так натренировалась, что валяние я полностью замкнула на нее. Еще интересная особенность всплыла случайно. Мне не когда было сфотографировать новые изделия, и пришлось попросить Таню это сделать. Каково было мое удивление, кода я забрала фотографии из печати и увидела, что снимки, сделанные сестрой, гораздо лучше смотрятся, чем мои. Там же в фотоателье, я купила ей в подарок на Новый Год восьмичасовое обучение фотоснимку. Если понравится, получится, надо будет подарить ей фотоаппарат на день рождение.

Так или иначе заказы, учеба, дополнительные занятия и тренировки выматывали меня настолько, что за засыпала на ходу. Пару раз вырубилась в машине у Саши по дороге домой. Наверное, не красиво. Мужчина меня встречает, забирает, домой везет, а я сплю в его машине. Но совесть меня не мучила, ведь я его ни о чем не просила, ни каких надежд не давала. Вообще наши отношения протекали очень странно. По субботам мы гуляли или ходили в кино и кафе. Он регулярно меня забирал после тренировок, дарил бесподобные цветы. Мы обнимались, держались за руки, но он не предпринимал даже попыток поцеловать. Впрочем, я-то же на шее не висла. Где-то на задворках создания молоточком тюкал вопрос «почему?», ответа на который у меня не было.