– Бежала из школы на тренировку. Я учусь в гимназии.

– Ясно, – собеседник, кажется, окончательно успокоился и пришел в себя настолько, что мог поддерживать беседу. – И в каком классе ты учишься? В восьмом?

От возмущения я аж подпрыгнула на сиденье.

– В одиннадцатом.

– Врешь.

– Зачем? – неожиданное и ничем не обоснованное заявление, меня немного выбило из нейтрально-вежливого состояния.

– Не знаю. – Пожал он плечами, – Врут люди по разным причинам: ради выгоды, во избежание наказания, с целью защитить. Из спортивного интереса в конце концов. А для чего врешь ты? По тебе прекрасно видно, что никакой не одиннадцатый класс.

– Не знаю, что Вы там рассмотреть успели, но я не обманываю. Не мой метод, – возмутилась я, и полезла в сумку за дневником. Достала, открыла на первой странице, и протянула собеседнику. Спроси меня в тот момент зачем я это сделала, вряд ли бы дала вразумительный ответ. Мне просто зверски не хотелось, чтобы этот незнакомый человек считал меня лгуньей. Глупо, но, с другой стороны, никаких секретных данных там нет.

– Алиса Беляева, 11а класс, – прочитал он. – Ну и что?

– Ну и то, – передразнила, я. – Паспорт, к сожалению, с собой в школу не ношу. Но право, не думаете ли Вы, что ради обмана незнакомого мне человека, с которым я даже не планировала встречаться, я буду подделывать свой дневник?

В ответ мужчина хмыкнул, кивнул, мысленно соглашаясь с моими доводами:

– Ладно, предположим. Тогда, каков твой метод?

– Прошу прощения? – не поняла я вопрос.

– Ты сказала, что обманывать не твой метод. Но, тогда как ты выходишь из трудных положений? Ведь говорить всегда правду невозможно.

От этого допроса настроение медленно катилось под откос. Ведь такую коллекцию скелетов в шкафу, как у меня, надо еще поискать. И нести все эти тайны и недомолвки одной очень тяжело. Еще тяжелее при всех имеющихся вводных не потерять себя во лжи. Но вот почему я это обсуждаю с незнакомцем в чужой машине? Непонятно. По-хорошему отмахнуться, отшутится и забыть. Хотя с кем еще откровенничать, кроме как со случайными попутчиками.

– Всё просто – разговаривая с людьми я сама стараюсь управлять беседой, не давая возможности человеку задавать ненужные вопросы. Да, я крайне не люблю врать, тем более родным и близким. А врать посторонним вообще не вижу смысла. Ради чего? Тем не менее люди прекрасно обманывают себя сами. Мне зачастую остается лишь не мешать. Промолчать в нужный момент, отшутиться. или дать минимум информации. Дальше – человеческая фантазия сама заполняет пробелы. Технически я не обманываю, но, если не хочу – правду от меня узнать будет сложно. Конечно, можно спросить напрямую, но большинство людей интересует лишь факт наличия ответа, но не его содержание.

– Так даже хуже, – с горечью в голосе отозвался собеседник. – Тебе бы самой было бы приятно, если с тобой поступали так?

– Да я и не жду от окружающих ни чего другого, по правде говоря: одни обманывают, вторые недоговаривают, третьи манипулируют, – с грустной веселостью ответила на вопрос. И добавила: – Хорошо, если за свою жизнь ты встретишь хотя бы одного человека, которому захочешь и сможешь довериться и доверие которого захочешь и сможешь принять. Не многим так везет.

– И что же делать?

– Своей головой думать: смотреть, слушать, анализировать, делать выводы. Не бояться задавать вопросы, а главное принимать ответы.

Повисло молчание. Каждый думал о своем. Неловко затронутая нами тема, разошлась вибрацией по самым дальним участкам души. Было видно, что Александр хочет задать еще вопросы, но не решается. Правильно, кто мы друг другу? Просто две частицы, столкнувшиеся случайно во времени и пространстве.

Мы уже давно приехали, и стояли около подъезда моего дома. Пора было разрывать это вязкое, словно кисель, состояние.

– Спасибо, Александр, что довезли, и за беседу спасибо. Не смею вас больше задерживать. До свидания.

– До свидания, – эхом отозвался мужчина. Мысли его были далеко. А я, сбрасывая с себя иллюзию единения, резко открыла дверцу и вынырнула в отрезвляющий холод осени.

Дома было тихо. Сестра что-то молча писала в комнате за столом. Поставила чайник. Неожиданно захотелось чего-то своего домашнего, уютного, такого чего никогда не было у меня в родительском доме. Такого, к чему хотелось бы возвращаться вновь и вновь. Стремиться к очагу, через осенние дожди, зимние вьюги, весеннюю грязь и летний зной. Плед себе что ли купить и кота, чтобы любил, мурчал, терся о ноги. Ждал, ел кусочки колбасы из рук, спал теплой грелкой рядышком. Я же совсем отвыкла спать одна. Теперь всегда мерзну.

Достала из холодильника яблоки, яйца сахар. Нет у меня ни кота, ни пледа. Хоть какао сварю, да шарлотку сделаю. Глупо предаваться осенней хандре без какао с пирогом.

Через час корицей, яблоками и шоколадом пахло на весь дом. Горячий пирог остывал на столе, а в турке закипало какао. Сестра словно джин выползла из комнаты на эти ароматы.

– В честь чего пирог? – спросила она.

– В честь того, что живем, в честь того, что осень. А еще в честь того, что дома по невероятному стечению обстоятельств оказались яблоки, мука, сахар и яйца.

– А ну это повод. В другой раз может так не повести, – хохотнула она и потянулась за куском, – Чего так рано?

– Да опоздала на тренировку, и решила не идти.

– Ясно, а как литература, сыграла им Есенина?

Точно! Литература. Есенин. Гитара. Уехала в машине странного незнакомца Александра.

Александр Лушер.

Домой я ехал в совершенно сумбурных эмоциях. Такого коктейля разных чувств не испытывал давно: я был зол, напуган, потрясен; я винил себя за несдержанность, невнимательность и слабохарактерность; в конце концов я был счастлив, что все обошлось. И очень устал. Так себе итог первого дня отпуска. Заехал во двор дома. Выключил двигатель и откинул спинку сидения. Пара минут тишины машины, и можно будет подниматься в тишину квартиры. Закрыл глаза. Тут же замелькал кадрами сегодняшний день. Вот я у родителей: Юля в школе, отчим в честь моего приезда, в офис не торопится, сидим обсуждаем работу. Параллельно показывает мне чертежи полок для мастерской, в которую мы переоборудовали большой полуподвальный гараж дома. «Дачи», поправляет мама, подкладывая мне в тарелку драники по румяней. Хорошо, вкусно. Живя отдельно, готовлю себе сам, поэтому в рационе блюда попроще и посытнее. А тут можно и порадоваться. К обеду все же покидаю родителей. Надо сделать уйму дел. Заехать в банки, узнать про ипотечные программы, купить продукты и новый смеситель. Ждать пока хозяева съемной квартиры его заменят – глупо. Я же там живу, а не они.

Выезжая из переулка на основную дорогу, остановился, посмотрел по сторонам, проверил, и уже когда поехал увидел пешехода, уверенно бегущего под колеса. Тормоз, машина недовольно дернулась. Холодея, выскочил. Там, почти по самым бампером сидела со слезами на глазах мелкая пигалица. Я так и не понял, что было сильнее: злость на эту дурочку или страх за нее. Зачем-то посадил ее в машину. Когда увидел здоровенную ссадину н всю ногу злится уже стал на себя. Не чудо это в кепке виновато, а я. Я за рулем – не убедился, не посмотрел, не увидел. А теперь это мелкое недоразумение может по моей вине стать калекой!

Более-менее опомнился, когда она со мной заговорила. Спокойно, тихо, как с диким зверем. Она что просила, объясняла. Больше не плакала. И из всех ее слов понял, что она не хочет, чтобы я вез ее к врачу. Сказала о том, что у меня из-за нее проблемы по службе будут. Я так и не понял какое ей до этого дело. Да и откуда тонкости такие знает. Конечно, проблемы будут…и тут до меня резко дошло: несовершеннолетняя. А я ее схватил в охапку и засунул насильно в машину. Идиот, тут одним увольнением точно не обойдусь! Мелкая тем не менее, как заправский демон-искуситель гнула свою линию мол в травмпункт ей никак не надо, родителей придется отвлекать, по судам ходить. А дальше. Дальше я поступил как последний трус – развернулся и повез ее в платную клинику. Куда моя совесть делась в тот момент не знаю, но, когда врач, посмотрев рентген, сказал, что переломов нет, выдал мазь и отпустил нас, я был почти счастлив. Решил, что дамоклов меч прошел сегодня мимо меня.