– Тилл, – произнесла Мёрфи тем же тоном. – Матерь Божья, ребята, да вы что, помрете, если попробуете вести себя как взрослые люди? Пожалуйста.

Я скрестил руки на груди и насупился. Тилли тоже. Но мы оба замолчали.

– Спасибо, – кивнула Мёрфи. – Тилл… Помните ту пленку, что крутили в новостях несколько лет назад? После убийств у нас в отделе?

– Эту, с оборотнем? – спросил Тилли. – Ага. Нерезкая, освещение никудышное, и спецэффекты жуткие. Эта тварь вообще на оборотня не была похожа. А пленка все равно потом загадочно исчезла, так что подтвердить ее подлинность никто не смог. Хотя, возможно, копии еще гуляют где-нибудь в Интернете. – Он помолчал немного. – Да и актриса, которая играла вас, весьма неплоха, похожа.

– Это не актриса, Тилл, – тихо сказала Мёрфи. – Я там была. Я видела, как все это происходило. Пленка была настоящая. Даю вам слово.

Тилли снова нахмурился. Он чуть наклонил голову и погрузился в свои мысли, словно читал рапорт, видимый только ему одному.

– Послушайте, – сказал я. – Посмотрите на это с другой стороны. Что, если вы не слышали, как я произносил слово «вампиры»? Что, если я называл их «террористами, связанными с наркокартелем»? И что, если я говорил вам, что эту группу террористов финансируют теневые корпорации и что один из них взорвал здание, чтобы помешать информации об их противозаконной деятельности стать достоянием гласности? Что, если я говорил вам, что эта банда террористов похитила мою дочь, потому что я здорово им мешал? Что они собираются отрезать ей голову и выложить видео в Интернет? Что Сьюзен и неизвестный мужчина – агенты организации, называть которую у меня нет полномочий, и что они пытаются помочь мне отыскать и вернуть мою дочь? Это все казалось бы вам безумием?

Секунду-другую Тилли размышлял, склонив голову набок.

– Это показалось бы мне сюжетом дешевого детектива, – глухо сообщил он и пожал плечами. – Но… не лишенным логики. Я хочу сказать… ведь неспроста этих задниц называют экстремистами.

– Ладно, – мягко продолжал я. – Тогда… Давайте притворяться, будто я говорил, что это террористы. И плясать от этого. Это моя дочь, дружище.

Тилли переводил взгляд с меня на Мёрфи и обратно:

– Или вы оба рехнулись… или рехнулся я… или вы говорите мне правду. – Он покачал головой. – И… право, не знаю, какая из этих вероятностей смущает меня больше.

– Листок бумаги найдется? – спросил я.

Он ошарашенно выдвинул ящик стола и достал блокнот.

Я взял ручку и написал:

Сьюзен!

Расскажи ему все.

Гарри

– Полагаю, Сьюзен не слишком много вам сообщила.

Тилли хмыкнул:

– Точнее говоря, ничего. Вообще ничего. Что в моей практике случалось крайне редко.

– Она может быть упрямой, – кивнул я. – Сходите передайте ей это. Вам известно, что мы с ней не виделись несколько часов. Выслушайте ее рассказ, без протокола. Сравните с моим.

Он взял у меня записку и посмотрел на нее. Потом на меня.

– Трудно определить, кому верить, – сказал я. – Поговорите с ней. Проанализируйте рассказ. Вы ведь поймете, если это правда.

Он подумал и кивнул:

– Подержите его здесь, Мёрфи.

– Ладно.

Тилли вышел.

В кабинете стояло два кресла, и ни одно из них не выглядело удобным. Я опустился на пол и закрыл глаза.

– Насколько все плохо? – спросила меня Мёрфи.

– Чертовски, – тихо ответил я. – Гм. Мне надо попросить тебя об услуге.

– Валяй.

– Если… Слушай. Мое завещание хранится в ячейке Национального банка в Мичигане. Если со мной что-нибудь случится… Я был бы признателен, если бы ты проследила за этим. Ты в списке людей, имеющих право вскрыть его. И записана душеприказчиком.

– Гарри, – проговорила она.

– Если честно, мне сейчас не слишком-то много чего завещать, – продолжал я. – Все было у меня дома или в офисе. Но… есть кое-какие нематериальные активы и… – Я почувствовал, как у меня перехватывает горло, и решил не вдаваться в детали. – Позаботишься для меня?

Мерфи помолчала, потом подошла и села рядом со мной. Рука ее сжала мою. Я пожал в ответ.

– Обязательно, – пообещала она.

– Спасибо. Да, там… Сама понимаешь, про Мэгги в завещании ни слова, – спохватился я. – Но если я сам не смогу… Я хотел бы, чтобы она жила в хорошей семье. Где-нибудь в безопасном месте.

– Эй, мальчик-эмо, – окликнула она. – Хватит о грустном. Ладно? Ты, насколько я могу судить, еще не покойник.

Я негромко фыркнул, открыл глаза и посмотрел на нее.

– Ты сам позаботишься о ней, когда все кончится, – сказала Мёрфи.

Я медленно покачал головой:

– Я… Я не могу, Мёрф. Сьюзен дело говорила. Все, что я могу ей предложить, – это жизнь в постоянной осаде. Мои враги будут пользоваться этим. Ей нужно исчезнуть. Жить в безопасном месте. По-настоящему безопасном. Чтобы даже я не знал, где она. – Я сглотнул, чтобы горло не так сводило. – Отец Фортхилл в церкви Святой Марии Всех Ангелов может помочь с этим. И Мыш должен находиться с ней. Мой пес найдет, как ее защитить.

Мёрфи встревоженно посмотрела на меня:

– Ты чего-то недоговариваешь.

– Это пока не так важно, – отмахнулся я. – Если бы ты нашла Мистера… Его можно пристроить к Молли. Если он сам о себе не позаботится.

– Господи, Гарри!

– Я не собираюсь становиться камикадзе, если ты об этом думаешь, – возразил я. – Но есть вероятность, что я не вернусь оттуда. И если это случится, мне нужен кто-то, кому я могу доверять, кто знает мои пожелания и сможет их исполнить. На случай, если сам не смогу.

– Да сделаю я все. – Мерфи издала короткий смешок. – Обещаю, что сделаю, – хотя бы ради того, чтобы мы смогли сменить тему.

Я тоже улыбнулся.

В этот момент вошел Рудольф и застал нас обоих сидящими на полу и ухмыляющимися.

Все застыли. Никто не знал, как себя держать.

– Надо же! – тихо произнес он. – Я всегда подозревал, что тут что-то непросто. Но черт подери, как это ты водила за нос свое начальство, Мёрфи!

– Привет, Руди, – окликнул я. – Славный у тебя домик.

Рудольф осклабился, достал из кармана конверт и бросил его на пол рядом с Мёрфи:

– Это тебе. Приказ об отстранении от дел. В нем особо подчеркивается, что тебе запрещено находиться к этому делу ближе чем на двести ярдов, а также к любому участвующему в этом расследовании – до тех пор, пока твою компетентность и отсутствие личной заинтересованности не подтвердит специальный трибунал городского управления полиции. А еще подписанный Столлинсом приказ, подтверждающий твое отстранение от дела по взрыву дома, а в случае неподчинения – немедленное увольнение. – Взгляд его скользнул ко мне. – Ты. Я не забыл и про тебя.

– Досада какая! – отозвался я. – Только я начал про тебя забывать, как ты все испортил. Вошел не вовремя… и вообще…

– Все еще не кончено, Дрезден.

Я вздохнул:

– Угу. Такая неделя неудачная выдалась.

Мерфи распечатала конверт и пробежала взглядом бумажки. Потом подняла взгляд на Рудольфа:

– Что ты им наговорил?

– Вы получили приказы, сержант, – холодно ответил Рудольф. – Покиньте здание, пока я не лишил вас оружия и значка.

– Вонючий хорек без яиц, – убийственно-ледяным тоном произнесла она.

– Я процитирую эту реплику в своем рапорте для трибунала, Мёрфи, – пообещал Рудольф. В голосе его звучало злобное, мстительное удовлетворение. – А когда они прочитают все остальное, тебе конец. С твоим-то послужным списком. Да тебя в пыль разотрут, сучка. Тебе хана.

Что-то темное и жуткое шевельнулось в моей груди, и внезапный образ Рудольфа, пригвожденного к стене гигантским кристаллом льда, всплыл перед моим мысленным взором.

– Сучка? – переспросила Мёрфи, поднимаясь на ноги.

– Э-эй! – протяжно произнес я, тоже поднимаясь; при этом я обращался скорее к самому себе, чем к разъяренной Мёрфи. – Мёрф, не ведись на его игру.

– Игру? – вскинулся Рудольф. – Ты позор для полиции, Мёрфи! Тебе место за решеткой. Ничего, как только тебя выгонят, там и окажешься. И ты, и этот твой клоун.