— Именем морского дьявола, убирайтесь к чёртовой матери! — не очень-то учтиво ответил Джеймс. Как протестант, он не питал никакого пиетета к католической церкви. — Надоели, честное слово…

— Еретик! — донеслось снизу.

— Благодарю за комплимент, — едко ответил Джеймс и закрыл ставни.

— Ого, как мы умеем выражаться! — тихонечко смеялась Галка, обнимая его.

— У меня масса скрытых достоинств, дорогая, — иронично ответил Эшби. — А теперь, если ты не против…

— Ну, Джек, когда это я была против?…

Но пока в одной части города происходили события, заставлявшие вспоминать Италию с её страстями, бедными падчерицами, негодяями-отчимами, влюблёнными кавалерами и их криминальной роднёй, во "французском секторе" оккупированного города происходило что-то малопонятное. Из подвалов крепости, где хранилась большая часть добычи, группы подозрительно молчаливых типов выносили тяжёлые ящики и мешки. Но направлялись эти группы не в порт, перешедший под контроль пиратов, а куда-то на восток. В сельву? Нет, на побережье. Туда, где уже не было опасных скал с убийственным в любую погоду прибоем. Туда, где стояли наготове многочисленные шлюпки…

А на рассвете пираты обнаружили, что с внешнего рейда пропали два французских линкора — "Генрих Четвёртый" и «Принцесса». И их паруса с каждой минутой приближались к северо-восточному горизонту.

— Галя! Джеймс! — Влад так колотил кулаками в дверь, что не проснулся бы только мёртвый. — Аврал!

Галка и Эшби подскочили, как пружиной подброшенные. Не один и не два раза им уже доводилось вот так вскакивать, заслышав крик: "Аврал!" Несмотря на то, что ночка выдалась весёлая во всех отношениях, они одевались со скоростью звука.

— Что случилось? — пока то да сё, Галка учинила «брату» допрос через дверь.

— "Генрих" и «Принцесса» ещё затемно снялись с якоря, — Влад отвечал по-русски: не хватало ещё вводить в курс дела обитавших в доме испанцев. — Этот чёртов придворный мотанул отсюда, и оставил нам в наследство "Иль-де-Франс".

— С пустыми трюмами ушёл, что ли? — очень нехорошее предчувствие превратилось в тяжёлый холодный камень, засевший — если верить ощущениям — где-то во внутренностях.

— Какое там! Из подвалов в крепости вынесли всё, что успели, там осталось только золота миллиона на три!

— А часовые?

— Убиты!

— Чёрт!.. — злая, как упомянутая ею нечисть, Галка открыла дверь и вылетела в коридор, на ходу надевая безрукавку и перевязь с саблей. Джеймс чуть приотстал: он прихватил ещё и пистолеты. На всякий пожарный. — Влад, ты д'Ожерону сообщил?

— Нет. Сразу, как узнал — к тебе.

— Дуй к нему, быстро! Пусть поднимает своих французов в ружьё… Джек, сообщи всем капитанам — сбор на пирсе!

Состояние Галки можно было описать следующей фразой: нет слов, одни выражения. Попадись ей сейчас де Шаверни — рубанула бы саблей наотмашь. Не глядя. Прожив три с половиной года среди пиратов, она видела всякое. И предательство, и обман ближнего своего, и самые невероятные финансовые махинации. Но чтобы французский адмирал, царедворец, официальное лицо, вёл себя хуже любого пирата — это в её голове не помещалось.

"Интересно, а Ментенон тоже с ним ушёл, или здесь остался? Вот смеху-то будет, если месье адмирал кинул и его…"

Я сейчас пройдусь по больной теме — пиратским кладам.

Если вы думаете, будто пираты только и делали, что закапывали в землю сундуки с сокровищами, то вас кто-то обманул. Тут это не модно. А знаете, почему? Во-первых, у каждого пиратского капитана в кармане бумажка с полномочиями от той или иной страны. Сие означает — так, между прочим — что его рейды официально или неофициально спонсируются властями страны, выдавшей бумажку. И если капитан вздумает прятать в землицу сундуки с награбленным, спонсоры могут этого не понять. Во-вторых, команды тоже не слепые. Если кэп спрячет часть добычи в сундук и надумает где-нибудь закапывать, братва его самого закопает. В том самом сундуке. Но слухи — да, их регулярно распускают, чтобы посмеяться над простаками. За два года после панамского похода на перешеек столько народу мылилось — мама дорогая! А всё потому, что братва начала ради прикола языками молоть по трактирам. Приписывали то Моргану, то мне «вклад» в двести или триста тысяч. Хе-хе! Если бы испанцы не сторожили побережье, любители халявы прокопали бы канал в кратчайшие сроки, на два века раньше времени, с помощью одних только лопат.

Ещё дома я где-то читала анекдот: мол, панамский канал выкопали почти точно по маршруту Моргана, надеясь найти его клады… Только здесь я поняла, в чём тут заключался юмор.

Не обижайтесь, дамы и господа. Пираты тоже любят пошутить.

Новость подняла на ноги весь пиратский контингент, находившийся в Картахене, и французов, оставленных де Шаверни на произвол судьбы. Как! Этот сукин сын посмел их ограбить! Возмущению капитанов не было предела, а о командах и говорить нечего. Причём, среди собравшихся Галка увидела и д'Ожерона, и Ментенона, и капитана «Генриха» — этого де Шаверни вечером спровадил на берег, а вместо него взял на свой флагман более сговорчивого капитана «Иль-де-Франса». Галка не стала ждать, пока ярость и гнев обманутых достигнут пика. Подняла руку, призывая к тишине. Пару минут капитаны ещё возмущённо гудели, но всё-таки уважили требование "генерала Мэйна" и замолчали.

— Так, — сказала Галка, окинув весь бомонд мрачным взглядом. — У меня есть предложение насчёт этих красавцев, — она кивнула в сторону парусов, грозивших вот-вот исчезнуть из поля зрения. — «Гардарика», оба линкора, «Амазонка» и «Акула» полностью готовы к бою. У де Шаверни два восьмидесятипушечных корабля, однако у «Генриха» масса мелких, но неприятных повреждений, а у «Принцессы» нет грот-мачты. Потому ползти она будет достаточно медленно, чтобы мы могли догнать обоих. Впятером сделаем их в два счёта. Но я при этом должна знать, что будут делать те, кто остаётся. Ваши предложения?

— В городе ещё полно добра! — каркающим голосом выкрикнул один из английских капитанов. Опять Роджерс, чтоб ему пусто было… — Мы могли бы собрать не меньше, чем увёз француз!

— Я правил во время игры не меняю, — Галка возвысила голос. — Сказано — не трогать горожан — значит, не трогать!

— Послушай, Воробушек, или ты отменишь своё решение насчёт этих чёртовых испанцев, или мы возьмём своё и без твоего приказа! — наступал Роджерс. И к его мнению, насколько видела Галка, начали присоединяться другие капитаны. Ситуация выходила из-под контроля, и капитан Спарроу только сейчас поняла, каково было капитану Бладу при том же раскладе. Пусть он и литературный герой, но она все эти годы в какой-то степени пыталась равняться на него. И ведь удавалось же! Но сейчас, именно сейчас она не имела права быть рыцарем без страха и упрёка, каким описывал капитана Блада Сабатини. Она должна была быть даже не капитаном Спарроу — Стальным Клинком. Только тогда прочие капитаны станут её слушать…

— Знаешь, что, Роджерс, — удивительно мягким голоском проговорила Галка, а хорошо знавший её Причард на всякий случай отодвинулся в сторонку — эта стерва в такие минуты бывала смертельно опасна. — Или ты заткнёшься сам, или я тебе немножко помогу. Думаешь, если французский адмирал наплевал на договор, то и ты можешь повторить его подвиг? Я ведь вернусь… и обязательно спрошу с тех, кто посмеет нарушать мой приказ! По всей строгости! — рявкнула она. — Надо будет — всех нафиг перевешаю! Так что либо вы остаётесь людьми, либо вы дерьмо! А с дерьмом у меня разговор короткий!.. Всем всё ясно, или повторить для особо одарённых?

Ярость и гнев капитанов были понятны. Но ярость и гнев Галки были таковы, что ни один не решился и далее отстаивать мнение Роджерса. Хотя, многие с ним соглашались: испанцы есть испанцы, так почему бы их не обобрать до нитки? А заодно ещё и развлечься по полной программе? Но капитан Спарроу временами бывала просто страшна. Пираты сами не знали, откуда в такой маленькой женщине столько энергии и душевной силы. Оттого ни у одного из них не возникло ни малейшего сомнения: эта — не только француза на куски порвёт, но и вернётся, и призовёт к ответу, если её приказ будет нарушен. А слова у неё с делом не расходились, это знал весь Мэйн.