— Очень кстати. А то я уже устал объяснять этим олухам, что их корабли ещё в пути.

— Сколько человек ты нанял? — поинтересовался Билли.

— Семь сотен матросов с канонирами и двадцать офицеров. Условия они знают, я объяснял.

— Пошли, познакомишь нас с этими джентльменами, — Галка вполне доверяла Требютору в кадровых вопросах, однако лишний раз убедиться в надёжности нанятых команд — а надёжность команд зависит как раз от офицеров — никогда не помешает. Тем более, этим людям будут доверены самые мощные корабли из всех, что до сих пор находились в распоряжении пиратов.

Требютор криво усмехнулся.

— Тебе они понравятся, — с подковыркой сказал он. — И скажи своему пушечному гению — там его заказ из Франции прибыл. Пусть встречает.

Пока Галка знакомилась с нанятыми Требютором офицерами, Пьер с пятью канонирами помчался в порт. Он ждал этот груз десять месяцев! Оружейники Марселя и Тулона может и удивились, получив с Антильских островов тщательно проработанные чертежи, но приложенные к бумагам сундучки, полные золота, крупного жемчуга и изумрудов, могли заменить ответы на многие вопросы. Чудит какой-то богатей? Пусть так. Наше дело маленькое: сделать всё в точности, как он хочет. Хоть для исполнения этого заказа пришлось поднапрячься с материалами, и даже создать парочку необычных станков, но сумма ценностей в сундучках пятикратно перекрывала все затраты. Уложились они точно в срок. Купец, рискнувший доставить на Мартинику столь увесистый товар — правда, разобранный на составные части, смазанный "земляным маслом" и упакованный в длинные ящики — тоже внакладе не остался. Узнав сумму, которую следовало оплатить за перевозку, Пьер без раздумий отправил одного из своих людей за деньгами. А купец, с самого начала прекрасно знавший, что имеет дело с пиратами, только хитро усмехался.

— Рискованная штука эти переходы, месье, — говорил он, прищуривая хитрые глазки. — Таможенные чиновники в Марселе совсем стыд потеряли, дерут с честных торговцев три шкуры. У Пуэрто-Рико попали в шторм, а что такое попасть в шторм с таким грузом на борту — не мне вам рассказывать. Потом эти чёртовы испанцы…

— Сколько? — сухо спросил Пьер, давно сообразив, к чему клонит этот тип.

— Полторы тысячи ливров. Небольшая плата за риск, согласитесь.

— Тысяча, сударь, и на том окончим разговор.

Поторговавшись, сошлись на тысяче двухстах ливров. Купец получил деньги по уговору и сверх того, а Пьер наконец смог послать за братвой с «Гардарики», чтобы доставили его ненаглядный заказ на борт. Повозиться пришлось до темноты, но уж на борту флагмана счастливый канонир смог собрать это диво, вычистить от масла и наконец налюбоваться на него.

Да. Это вам не полукустарные поделки, с огромным трудом отлитые, выточенные и собранные местными умельцами из подручных материалов. Это был продукт оружейных заводов, обслуживавших средиземноморский флот Франции. Никакой бронзы, одна сталь. Длинный — почти в два раза длиннее обычной шестнадцатифунтовой пушки — ствол, гладкий снаружи и с нарезкой внутри. Прочный лафет. Массивный затвор с хитрой системой замка. Вместо привычных клиньев, с помощью которых тогда наводили орудия — архимедов винт. Словом, шедевр военной техники… Пьер был, по всеобщему мнению команды, «сдвинутым» на пушках, и сегодня чувствовал себя именинником. Даже обиделся, когда узнал, что из этих двадцати орудий только четыре установят на «Гардарике». И собрался ругаться по этому поводу с Галкой, но его перехватил Жером.

— Не кипятись, — сказал боцман. — Кэп на берегу. У неё сейчас головной боли и без тебя полно.

— А в чём дело? — буркнул Пьер.

— "В чём дело", — передразнил его Меченый. — Ты со своими пушками совсем от жизни оторвался. Воробушек у губернатора, и сейчас базарит с этим версальским адмиралом.

— Не завидую ей, — согласился с ним Пьер.

— То-то же. Так что отстань от неё и от меня, громовержец.

Пьер знал, что в искусстве острить он Жерому не соперник, и отстал. Но задумался.

"А если ей не удастся уболтать этого придворного вертихвоста на Картахену? Всё коту под хвост?…"

Он понимал: поход на Картахену настолько привлекателен в финансовом отношении, что может заинтересовать любого, будь то пират или адмирал. Их флот сейчас — самый мощный в Мэйне. Если они соединятся с тремя французскими линкорами, можно смело идти отбирать у испанцев хоть их часть Эспаньолы, хоть Кубу, хоть Венесуэлу… Пьер был далёк от политики, и его представления о версальских придворных не отличались оригинальностью: мол, там собрались одни дураки, пройдохи и воры, обманывающие и обкрадывающие доброго короля. Потому он искренне сочувствовал Галке, вынужденной сейчас общаться с одним из этих версальцев… В общем-то, насчёт «лёгкости» общения своего капитана с гостем из метрополии он был прав. Ошибся в другом.

Господин де Шаверни не был дураком.

Да, сьер де Шаверни был умён. Галка, как любой неглупый и не витающий в облаках человек, умела это определять с первого взгляда. Высокий, худощавый, не блещущий особенной красотой. В отличие от господина де Бааса и господина д'Ожерона, одет он был очень богато, но со вкусом. Никаких бриллиантовых пряжек размером с пушечное ядро. Драгоценных камней на одежде и шпаге адмирала было ровно столько, чтобы и подчеркнуть его статус, и одновременно не произвести впечатления безвкусицы, эдакого "мещанина во дворянстве". Эта его черта Галке понравилась сразу. Сама она никогда не отличалась тонким вкусом в одежде, и потому старалась одеваться попроще, чтобы ненароком не попасть в какую-нибудь дурацкую историю. Переодевание в испанское платье было чистой воды авантюрой, да и делала она это под руководством Владика и Джеймса. А господин де Шаверни мог бы с первого взгляда произвести приятное впечатление на незнакомого человека одним только умением себя подать. Проблема заключалась в том, что Галка верила д'Ожерону, а тот в свою очередь крайне редко ошибался в людях. Потому сразу настроилась критически, и стала за этим внешним великолепием замечать все те «чудесные» черты характера, о которых говорил губернатор Тортуги. Когда д'Ожерон представил ему капитана Спарроу и её офицеров, де Шаверни лишь едва заметно склонил голову, лишь мазнув равнодушным взглядом по этой пиратке. Причём, с таким видом, будто делал Галке одолжение: мол, если бы вы не были дамой, вы и этого бы от меня не дождались. Офицерам же — Билли, Дуарте, Причарду и Требютору — не досталось и того. Их даже не пригласили присесть — впрочем, как и офицеров де Шаверни. То есть, этот господин сходу давал понять, что приглашение пиратов на такое важное совещание — неслыханная милость с его стороны. А ведь Галка собиралась ещё привести и Джеймса, и Влада. Но им в приглашении было отказано. Версальский гость не считал офицеров в чине ниже капитанского достойными неслыханного счастья общаться со столь важной персоной, как он.

— Итак, сударь, — сказал де Шаверни, сразу переходя к делу и обращаясь напрямую к де Баасу — невысокому чернявому господину средних лет, — Что вы теперь можете сказать о силах, находящихся в вашем распоряжении?

— Думаю, лучше всего об этом может сказать капитан Спарроу, — де Баас хоть и не был прожжённым версальским интриганом, но довольно ловко "перевёл стрелки" на Галку. О её несносном характере знали все заинтересованные лица, и теперь губернатор Антильских островов приготовился наблюдать словесный поединок.

Де Шаверни не без удивления воззрился сперва на него — мол, это ещё что за новости? — а затем изволил присмотреться к присутствующей здесь даме чуть внимательнее. Красотой тоже не блещет, лицо неприлично загорелое, простоволосая, ростом не вышла, да ещё одевается как пират. Это ещё можно было пережить. Но ему до крайности не понравился её взгляд. Де Шаверни не заметил там того огонька алчности, который он имел возможность наблюдать в глазах её коллег по пиратскому ремеслу, стоявших за спиной своего «генерала». Зато заметил нечто, заставившее его насторожиться.