— Ай-ай! Больно! Ты с ума сошел?! Я на такое не соглашалась, — под этот монолог восьмиклассницы я и толкнул её на диван.

— Ты не Сюзанна! Кто ты и где моя секс-балерина?

— Сюзанна — это я! Не понимаю, о чем ты?

— Не ври мне!

— Зачем мне врать?! — возопила эта девка.

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — схватил ее за шею и грубо стащил на пол. — Давай, Сюзанна, садись, бл***, на шпагат. Так как я сомневаюсь в том, что в четверг видел доярку из хлева.

В итоге это недоразумение попыталось и заплакало, так как дальше чем на полметра к полу в своем шпагате не приблизилась.

— И за что платят свои деньги честные клиенты стрип-клуба? Долго ещё будешь настаивать на своём? В четверг ты сделала шпагат в прокрутке вокруг шеста в воздухе, а сейчас что? Суставы не смазала? Или ты за это время в дерево успела обратиться, поразительная негибкость!

— Ладно-ладно! Я Сюзанна…

— Опять ты…

— Но в четверг танцевала не я. Меня просто заменила знакомая.

— Кто такая? Сможешь вызвать её? Я щедро заплачу, — разгорелся я азартом.

— Не выйдет, Карина сказала, что ноги её не будет на этой сцене снова.

— Как ты её назвала? — неприятное чувство закралось мне в душу.

— Карина….

— А фамилия?

— Медведева.

* Братья Винчестер — герои популярного американского сериала «Сверхъестественное», в котором два брата Сэм и Дин борются с нечистью и демонами.

Захар

Неделю назад

— Куда ты собрался?! У нас интервью для журналов и рекламные ролики.

— Слав, мне похеру. У меня медовый месяц, — ходил я вокруг своей крошки и проверял исправность автомобиля, давление в шинах и уровень масла.

— Ты же не женишься!

— И что, бл**ь? Это меняет мой график? Хера с два. Мы с моей «невестушкой» едем в мой родной город на встречу со свекровью. Она же скоро отойдет в мир иной. Пусть посмотрит, как я хорошо живу. Мало ли она сможет ещё как-то напоследок жизнь мне испоганить, — я продолжал проверять исправность электрики. Ближний, дальний свет исправен.

— Чувак, я понимаю, что не должен был давать кому-то твой телефон, но она была так убедительна. Ты же не говорил, какие у Вас отношения…

— Забей, не лебези. Это бесит. Это не изменит того факта, что я уезжаю и тебе придется выкручиваться самому. Я появлюсь к этапу подготовки к чемпионату. Я порву эту хорватскую богатую жопу и буду упиваться своим триумфом. И смотреть на эту суку с превосходством.

— Избави меня, Боже, от этого нытья.

— Да, пошёл ты! Я тебе всё сказал, решай задачи, а не делай мне голову. А теперь проваливай, Славик, у меня сейчас приедет машина. Я сам еду в аэропорт. Телефон есть, но не вздумай мне звонить по ерунде, понял?

— Да, Захар.

— Отлично. Я не задержусь долго, свалю, как только сумею, — давал я себе обещание.

Ни минуты лишней я не хотел провести в том чертовом гадюшнике, в котором прошло моё детство.

В шесть вечера я вышел из аэропорта. Валил густой снег, люди в свете фонарей быстро сновали с чемоданами туда-сюда. Кого-то радостно обнимали встречающие, кто-то целовался на прощание. Все было бы ничего, если это было не в Мухосранске. Меня отпихнули, заворчал и поспешил к такси.

— Привет! Вам куда? — сказал таксист, когда я без предисловий залез в его старенький мерин*. Несмотря на возраст, это машина с комфортом.

— На адрес, — я подал ему бумажку, — туда.

— Вы к нам надолго? Нужна помощь с поездками, — парень глядел на меня в зеркало заднего вида и видел, что я выгляжу на порядок лучше окружающих.

— Посмотрим. Сначала отвези по адресу. Я устал с дороги, — проговорил я, заканчивая разговор.

Машина тронулась с парковки, и мы покатили по улицам заснеженного городка. Я не угадывал новую дорогу, которую проложили от аэропорта до города. Мелькали редкие дома между густых сосен и елей, укрытых плотным одеялом снега. Дорогу освещали встречные машины. Родные фары Мерседеса с трудом светили перед собой. Потом стали мелькать рекламные билборды гостиниц, сетевых магазинов. Как только появился жилой массив, в груди неприятно кольнуло. Хотелось кричать: «Стоп! Разворачивайся! Назад!».

Я прикусил щеку изнутри и стерпел. Нельзя бежать от прошлого, будто оно что-то для меня значило. Я давно не был на могиле отца и сердце отболело, пришло облегчение. Да, отец этого не заслуживал. Я ему многим обязан. Я любил его. Мать? Ну, и что? Надо быть выше всего дерьма, что приключалось.

В городе появилось несколько крупных торговых центров, сетевых магазинов и какие-то мелкие магазинчики. В принципе, внешне ярко и завлекательно, но дома были старыми, новых домов я практически не видел. Мы медленно въехали во двор с высотными домами, коих в городе было очень мало. Я забрал свою сумку и расплатился, мужик написал на моем листке с адресом свой номер.

Поднялся на лифте на пятый этаж и позвонил в нужную квартиру. На пороге меня встречала пожилая женщина в годах.

— Добрый вечер. Захар?

— Да. Ирина Степановна?

— Проходите, пожалуйста, — улыбнулась женщина.

Я зашел, разулся, положил сумку и сразу прошел по квартире. Хорошая двухкомнатная квартира с основной комнатой-студией.

— Я навела порядок, заказала, как Вы и просили ужин из ресторана. Вы определились до какого здесь пробудите?

— Без изменений пока, на две недели.

— Вам нужна уборка и стирка? — подошла женщина ко мне, пока я смотрел на зал.

— Раз в неделю, не чаще и обязательно звоните. Я планирую активно проводить время, надеюсь понимаете, что это значит? Я достаточно заплатил за своё пребывание и инкогнито, не распространяйтесь о моем въезде, — грозно закончил я.

— Конечно, как скажете, — мило улыбнулась женщина. — Я оставила для Вас телефоны ресторанов, такси и пароль от Wi-Fi.

— Отлично. Ключи? — я протянул руку, и женщина вложила туда связку с ключами.

— Пожалуйста, дверь закрывается на два замка. Пойдемте, я покажу и закроете за мной.

Вот так я попал в родной город и мне предстояло увидеться с моим ужасным прошлым. Но, хрена с два, я позволю легко меня провести. На этом поле у меня будет больше фигур.

На следующий день после приезда я стоял перед дверью своей квартиры, в которой прошло моё детство. Дверь была другая. Подъезд покрасили в отвратительный синий. Руки непривычно вспотели, но я позвонил. Время, словно, застыло, казалось, я даже вижу, как кружит пыль перед моим взором, а потом медленные шаркающие шаги за дверью и скрипучий голос:

— Кто?

— Открывай, мама, — сказал я.

Послышалась возня и причитания.

— Захари, ты?

— У тебя есть другой сын? Очень занимательно, его ты тоже замучила, и он под пытками сбежал?

— Избавь меня от твоего неуместного юмора, Захари, — укоризненно произнесла появившаяся после открытия замка родительница.

Смотреть на мать через столько лет было страшно. Я успел забыть, какой у неё строгий взгляд, суровые густые брови и постоянная сжатые губы. Морщин стало больше и волосы совсем седыми с крысиным отливом. Мама была одета в строгое черное платье.

— Так и будешь стоять и на меня пялиться? Не нравлюсь? Хотя, я не удивлена, — грустно отметила мать с сожалением. — Проходи, поговорим.

Я вошел и меня облегченно попустило. Прихожая была с ремонтом и новой мебелью. С таким ходом дела я был готов смириться, кроме одного факта… Зал! Гребанный зал практически не изменился: появился новый диван, поменяли линолеум, но фотографии, телевизор, книги в старом шкафу были на прежних местах. В голове так и мелькали воспоминания из прошлого. Отец, скандалы, мать, что меня третировала и душила. Я начал задыхаться и прошел к балкону, открыв на распашку окно, чтобы морозный воздух вытеснил запахи прошлого.

— Захари, ты с ума сошел?! Я же простыну! — возмутилась мать. — Что на тебя нашло?

— А какая тебе разница? Ты же решила помирать, так какая разница, с простудой или нет? Меня тошнит от вони в этой квартире, — рычал я.