— Всё, ладно. Сейчас я покажу тебе, что я на самом деле тайный агент. Бомж, это моё прикрытие!

— Ага, так и поверил.

— Жди, я сейчас смою грим, и мы поедем на моей машине тебе за курткой и покушаем. Есть хочешь? — отпустил я его на диван.

— Очень. У тебя только лимон дома, — грустно сказал Макар.

А я, вообще, почувствовал себя ужасно. Дожил… мышь повесилась не только в холодильнике, но и от обилия витамина C.

— Дай мне 20 минут, и я накормлю тебя всем самым вкусным. Всё, что захочешь, — сказал я.

— Всем-всем? — оживился малец, прыгая на диване, пока я пошел в ванну.

— Слово даю! — крикнул ему.

— Тогда я хочу большой хот-дог, торт и мороженое! — кричал мой сын, радостно прыгая по дивану.

А я уже решил, что завязал с алкоголем. Теперь в моем холодильнике будет куча тортов и килограммы мороженого.

Карина

Мне стало нехорошо, как только я приблизилась к детскому садику. Полицейская машина, стоявшая около ворот, не внушала оптимизма. Не став терять времени, поспешила к калитке. Ненавидела Анну Петровну. Вот как так можно делать? Позвонила, напугала и ничего не объяснила. По пути в детский сад пыталась сделать еще пару попыток дозвониться до воспитательницы, так эта мымра вовсе телефон отключила. Понимала, что случилось что-то неприятное с сыном. Но вот что?

Я, теряясь в нехороших догадках и предчувствиях, ворвалась в помещение детского садика. Даже не раздеваясь, побежала в группу Макара. Нянечка попыталась меня остановить:

— Вы должны одеть бахилы, — начала она. Слушать не стала, просто сбросила ее руку с плеча и оттолкнула с дороги.

— Вы кто? — раздался голос полицейского, когда я ворвалась в общую комнату группы сына.

— Это мать Макара, Карина Медведева, — всхлипнула воспитательница. Она лишь мельком посмотрела в мою сторону и тут же отвела глаза:

— Я не виновата, — удалось разобрать между ее рыданиями.

— В ваши обязанности входит следить за малышами, — холодно произнес представитель закона. — А вы проходите, присаживайтесь.

— Что с моим сыном? — неспециально повышая голос, требовательно спросила.

— В этом нам предстоит еще разобраться.

— Что. С. Моим. Сыном? — уже не контролируя себя, просто заорала.

— Успокойтесь. Гена, воды, что ли, ей налей, — предложил полицейский своему напарнику. Я только сейчас заметила второго мужчину в форме, присутствующего в помещении.

— Я. Не. Хочу. Воды, — отрезала. — Я. Хочу. Знать. Где. Мой. Сын?!

— Этого мы не знаем, — все также спокойно продолжил мужчина. — Вам разве не сказали, что он пропал?

— Я не виновата, — снова всхлипнула Анна Петровна.

— А кто виноват?! Вы отвечаете за детей, — строго выговорил ей полицейский. — Давайте еще раз, когда вы его видели в последний раз…

— НЕТ!!! — до меня не сразу дошел смысл сказанного полицейским. А вот когда дошел, начала медленно оседать на пол. Упасть мне не дали, подхватил второй представитель закона. Легко подхватил и помог присесть на детский стульчик.

Прошло около часа прежде, чем я адекватно стала воспринимать реальность. Детсадовской медсестре пришлось вколоть мне двойную дозу успокоительного, потому что у меня началась истерика, когда мне сообщили о том, что Макар пропал.

Пока меня приводили в чувство, успели приехать другие родители. Оказалось, что деток допрашивать можно только в присутствии родителей. Степан Малышев и Коля Полежайкин видели, как мой сын разговаривал с каким-то дядей БОМЖом, как они охарактеризовали избитого и грязного, явно не по погоде одетого мужчину. Все. С тех самых пор никто Макара не видел.

Захар

Часы показывали вторую половину дня, а на улице начало уже темнеть. Я долго торчал в ванной, моя голову и брея небольшую щетину. Нужно было попросить убраться и поэтому, пока чистил зубы и полоскал рот, я позвонил хозяйке. На мою радость она обещала решить вопрос сегодня до восьми вечера. В комнате был форменный беспорядок, к счастью это ненадолго, к нашему возвращению здесь будет всё блестеть.

Вышел в зал в чистой рубашке и одетым поверх неё коричневым шерстяным джемпером. В черных джинсах я стоял перед сыном, который успел даже очень поразиться моему облику.

Теперь я выглядел презентабельно. И мог вывести сына в город. Я до сих пор пребывал в состоянии шока. У меня был сын, а я не знал. Точнее избегал этого знания. Это будто ты всё время дышал не в полную грудь. Будто лёгкие никогда и не знали этого глубокого вдоха. Нужно было нырнуть в прорубь или забраться на снежные склоны, чтобы увидеть, какого это ДЫШАТЬ, что ТЫ — это не ты, а кто-то другой.

«Какой была бы моя жизнь, будь я отцом с первого его вздоха?», — думал я, улыбаясь мальчику.

— Ну, как я тебе? — я повернулся по кругу, расставив руки в стороны.

— Прямо, как с фото. Теперь ты человек…

— Я и был им… просто забыл. Иногда люди склонны терять память. Слышал о таком?

— Неа, мы поедем кататься? — вскочил с дивана Макар.

— Точно, только не на моей машине. Я плохо себя чувствую. Нас повезет дядя на черном Мерседесе, — взъерошил волосы сына.

— А покушать? — расстроился малой.

— Это точно в силе. Только сначала найдем тебе лучшую куртку в этом Мухосранске.

— Не надо лучшую, тёплую.

— Самую лучшую и тёплую, — говорил я связками, на которые рассыпали металлическую стружку.

— Ага! Быстрей! И мороженое! — запрыгал малыш.

— Будет тебе мороженое, сходим в парк, покатаемся на машинках и в тире постреляем. Стрелял?

— Мама покупала мне только пистолеты, но они без пулек, — сказал парень, куртку которого я вынужден был все-таки одеть вновь.

— Вот узнаешь, как стрелять из пневматического ружья. Надо и шапку купить, эта так себе.

— Её связала тётя, — сказал сын, теребя свою вязаную шапку в руках.

— Мощно, но у тебя будет не одна шапка, Мак, — сказал я, и одел эту шапку на него, щёлкнув мягко по носу Макара с улыбкой.

— Почему Мак?

— Потому что у крутых пацанов звучные и крутые имена. Мак, Зак, — показывал я пальцем то на него, то на себя.

— Я крутой? — заулыбался сын.

— Второй после меня. Пошли, нас ждут.

— Бежим! — рванулся к двери шкет.

— Мак, стой! Не отходи от меня, лады? Крутые парни ходят вместе, — показал я ему большой палец вверх.

— Да, Зак! — сын сам одел свои дутые ботинки, которые тоже видали виды.

— Ботинки тоже купим тебе крутые, — почесал я затылок и оделся сам. — Давай руку, Мак. Чтобы не было от меня ни на шаг, хорошо?

— Да! — закивал малыш и вложил в мою ладонь свою крохотную.

Я зажмурился и быстро отвернулся, открывая дверь. У меня слёзы навернулись на глаза, но я сдержался. Снежный не плачет уже давно, я наверстаю упущенное.

«Кое-кто за это ответит», — ругался я себе под нос.

Всю дорогу до местного торгового центра мой сын метался по салону, словно, селёдка, смотря по сторонам. Я не мешал, пусть мелкий полюбуется. Мы вошли в здание, и ребенок вжался в меня.

— Мы сюда не ходим, мама говорит, здесь дорого, — держал сын меня за штанину.

— С сегодняшнего дня ходишь со мной. Держись меня! Я «дорого» не боюсь.

— Ну, хорошо, — расхрабрился малыш.

Я сам взял его за руку и повёл в детский отдел, где должно было быть всё.

Продавщицы быстро обступили меня и Мака.

— Девочки, вот этому классному парню подберите лучшую зимнюю одежду. Всё, даже по мелочам: носки, варежки, штаны, джемпер и обувь. Самую классную и ТЁПЛУЮ куртку, да? — я спросил сына, он смотрел испугано, но кивнул, стоило мне улыбнуться.

Консультанты ушли, а я встал у пуфика, на который посадил своего малыша. Следующий час мы мерили всё, что они приносили. Макар молчал и ждал моего мнения, я одобрял или отметал то, что считал недостойным сына. На выходе нам предложили любую игрушку на выбор с прилавка. Мак взял робота-трансформера, стоя во всем новом. Часть вещей была в пакетах. Я деловито нёс их в одной руке, в другой держал руку крутого пацана.