— Привет!

— Привет, Каринка! Я хотел тебе позвонить и узнать, как дела…

— Вась, а ты чем сегодня занят? — проигнорировала его вопрос.

— У меня выходной.

— Может, зайдешь в гости?..

Захар

Я так устал всего за пару часов, опять заехал в магазин за цветами. В этот раз как-то удачно, передо мной открылась дверь в подъезд, выпуская девочку с французским бульдогом в смешном желтом пуховике. Я придержал им дверь, а потом взлетел с букетом прямиком на этаж, где случились мои самые классные поцелуи и обнимашки юности. Я очень надеялся, что встреча с моими любимками станет для меня бальзамом от всех тревог.

Дверь отворилась не сразу, а после третьего стука. Я так и стоял, пока веко под глазом не начало дергаться. В доме, где живет моя женщина и мой сын, стоял безопасник Вася в теплом джемпере и спортивках, как будто, у себя дома.

— Зак, Зак! Ты приехал! Мама оставила меня с этим дядькой, — скривился мой сын, прыгая под ногами этого урода.

— Я вижу, Мак! Он же здесь не частый гость?

— Нет, я его раньше не видел, — высунулся вперед головой пацан.

Как же я довольно лыбился, смотря на него с видимым превосходством, Вася сурово покачал головой.

— Карина насчет тебя не говорила ничего. Её нет, а пока с пацаном сижу. Вали отсюда, Снежный!

— Ты мне не указ, Васёк.

— Сам ты гусёк, — проворчал этот крупный мужик.

— Гляжу я на тебя… У тебя что бабы нет, что ты за моей увиваешься? — сказал я, сложив руки в замок и прижимая букет к груди.

— А кто сказал, что она твоя? — теперь осклабился уже Вася, нервируя меня. — Веник даже принёс. Надо же, донжуан снова в строю спустя семь лет, практически гардемарин.

— Что я слышу? — осмотрел я дверной косяк, как будто что-то ища. — Это что голос из самой глубокой френдзоны? Ау!

Вася пошел красными пятнами по лицу так, что желваки заходили в грозной гримасе.

— Всё с тобой понятно, Вась, — вздохнул я.

— Пацана я забираю тогда, а Карина меня сама найдет, — влезаю я в коридор, бросая цветы на тумбу. — Мак, собирайся!

— Никуда он не пойдет! — встает между нами безопасник.

— Не тебе решать это. Ты здесь тоже каким-то боком. Надеюсь, у Ринки ничего серьезного не приключилось? Боюсь, её бегство от меня ничего не изменит.

— Ты не нужен ей, Снежный. Ты плохой вариант. Она лучшего достойна, — говорил Вася, пока я суетился над Макаром.

— Зак, я голодный, — пожаловался шкет. — Я сжег мамину сковородку, она расстроилась, но не отругала. Мы ели бутерброды.

— Сейчас поедем с тобой и поедим в кафе. Хочешь большой кусок мяса? — спросил я его.

— Да! — запрыгал сын.

— Одевайся, — командовал я.

— Сейчас кофту принесу! — крикнул Мак и сорвался в свою комнату.

— Ты не увезешь его без меня.

— Ты шутишь? Зачем мне мужик, которого я, нахрен, не знаю. Мы оба прекрасно знаем, почему я здесь, — я подошел к нему вплотную и посмотрел прямо в глаза. — Ты же не настолько глуп, чтобы не замечать очевидного?

— Тебя не было семь лет. Ни он, ни она тебе не были нужны.

— Наши дела с Кариной никого не касаются. Хватит с нас чужой добродетели, — холодно цежу я сквозь зубы глыбу моего презрения. — Чтобы ты не желал ей, она всегда поступит по-своему. Хоть волком на неё смотри, хоть псиной оголодалой. Надо смириться с тем, что в её жизни всегда был только я.

— Тешишь свою гордость? — выплевывает мне в лицо колючий и недовольный безопасник.

— Нет, я просто знаю и прекрасно понимаю её. Сейчас уже точно понимаю. День, когда её сердце примет меня, неминуемо приближается, только в этот раз я не отпущу, — уверенно улыбаюсь, когда Мак вылетает ко мне в кофте и джинсах.

— Я готов! Едем? — улыбается мой сын.

Я присаживаюсь и застегиваю на нём ботинки, снимаю с крючка куртку, в рукаве которой нахожу варежки и шапку с шарфом. Заматываю Мака хорошенько и застегиваю куртку на молнию. Мой ребенок готов к прогулке. Мы стоим на входе и с нами собирается Василий.

— Блин, да ты шутишь! — поднимаю я глаза к потолку.

— Я не отпущу его с тобой одного. Карина разрешила забрать его с собой на прогулку, — ворчит мужик напротив.

— Хорошо, я понял, — смиряюсь я. — Но кто-то мне дорого заплатит за такую прогулку. Ты, кстати, в курсе, где моя женщина?

— Если бы и знал, то не сказал бы.

— Да, пофиг, — отмахиваюсь я, — мы с ней сегодня увидимся.

В руке мелькает смартфон, пока я держу сына за руку, а Васёк закрывает квартиру. Два СМС и день испытывает меня на терпение вновь.

— Эй, ты цветы мои в вазу не поставил, — тыкаю я этому здоровяку.

— Что банный день сегодня? Зачем веники размачивать? Пусть сохнут, — отгрызается этот остряк, бросая мне через плечо.

— Пофиг, новые куплю, — я подхватываю сына на руки, тот смеется.

— Ура, мы снова будем кататься! Да, Зак?

— Ещё как! — улыбаюсь я.

— Не-а, сегодня я катаю, — Вася обходит нас, когда мы стали, как вкопанные, и скривили лица, и давай ржать.

— Ну, копия. Ха-ха-ха! Видели бы Вы свои лица, — смех звучит во всем подъезде, неприятно резонируя. — И да, я не пошутил.

— Кар-рина, ты за это ответишь, — шиплю я.

— Зак, не обижайся на маму, — строит мне щенячьи глазки пацан.

— Ну, что ты, Мак, это у нас с мамой игра такая. Прятки знаешь?

— Ага, — улыбается сын, пока я спускаюсь дальше.

— Ну, вот мама от меня спряталась и вожу я.

— Мы едем её ловить? — сын восторженно интересуется.

— Нет, сначала есть, потом гулять, а потом будем её искать. Пусть понервничает?

— Угу! Давай маме сюрприз устроим? — шепчет шкет мне на ухо.

— Какой? — признаться очень заинтригован.

— Сковородку.

— Эх, парень, какой ты хозяйственный растешь. Что мама очень любит эту сковородку? — расспрашиваю сына, пока мы выходим на улицу.

— Да, нам её тётя подарила. Она самая новая была, — я запоминаю, пока мы подходим к старой Ниве 4х4.

— Ты что ещё и рыбак? — кривлюсь я.

— Нет, в ралли Париж-Дакар на ней участвую, — огрызается Васёк. — У нас город такой, все в гонщики великие метят.

— Ага, то я вижу, ты на каждом фонарном столбе примелькался. Разыскивает полиция.

— Смотри, чтобы тебя не обыскались?

— Это угроза?

— Нет, пока предупреждение, — говорит мне этот гусь, открывая для Мака заднюю дверь.

— Засунь себе свои предупреждения в… Откуда у тебя детское кресло? — озадачиваюсь я.

— Пристегивай пацана, Снежный, пока я не передумал, — бросает он мне, садясь за руль.

Тогда мне хотелось сделать две вещи: схватить сына и бежать к своей машине, ибо я ничего не понимаю, но дико ревную, либо по этой же причине приложить голову этого козлины об руль раз пять. Просто надо выдохнуть, победить свой гнев. Ведь между ним и Кариной же ничего нет?! Мак ведь сказал, что его не знает…

Всю дорогу я сидел сзади с сыном. Мак что-то показывал или весело смеялся. Я старался лыбиться, но мы вдвоём с Васьком устраивали гляделки через зеркало заднего вида. Морда у него была суровая, даже лоснилась в свете зимнего солнца. Карина всегда была хороша собой, а этот парень… Они ведь были одноклассниками? Может, он её старая школьная любовь? Может, наоборот, она его?

Чем больше я об этом думал, тем больше кусал себя за указательный палец.

— Зак, мама меня за это ругает. Говорит, так в животе червяки заведутся, — делает мне замечание пацан.

Спереди мистер Безопасник прыскает и как-то скромно похрюкивает.

— Че смешного, боров? — огрызаюсь я. — Мак, мама это так говорит, но на самом деле червяки в животе от другого заводятся.

— Да? — удивляется сын. — От чего?

— От плохо прожаренного мяса, а еще если много-много завидовать, то червяки будут есть тебя изнутри, — растопыриваю пальцы и делаю страшную рожу.

Макар хохочет.

— Неправда. Ты смешной, Зак! — заливается соловьем ребенок.

Васёк спереди притих, мы оба молчим в машине.