Не вовремя я вспомнил, что скрывать он это начал с момента нашей встречи. Та авария и тот мужчина, что попал в больницу, Бессмертный никогда не разглашал, кто он ему. Тайны с кем он проводит вечера, и кто ему важнее дел клуба. Начало доходить, что всё это связано, так как сильно личное. Ещё я понял, что Артур подобрел. Значит, мужик влюбился, как и я. Только я давно любил и сейчас возвращаю это чувство, как будто снова наращиваю сердце, пуская по нему литры крови. Зазвучала музыка и раздался голос конферансье, что начал вовлекать зрителей в зале.

— Дамы и господа, и наши прелестные юные зрители! Рады приветствовать Вас под куполом нашего цирка! — конферансье всё вещал, а сын спрашивал маму про этого дядю и ёрзал на стуле. Карина улыбалась и шикала на сына, что-то отвечала.

Свет в помещении приглушили и на сцену вышел фокусник с помощницей. Сын замер, а мы уставились друг на друга, словно, зачарованные, Карина улыбнулась и стала смотреть представление, а я не отрывал от неё глаз, да, любовался Маком. Местами я чувствовал, она знает, что я пожираю её взглядом.

В программе были клоуны, медведи на самокатах, один захудалый облезлый тигр, которого дети встречали с визгом и писком. Зверь недовольно порыкивал, но холод в помещении не создавал настроения для активности более теплолюбивого хищника. Мои любимки хлопали и кричали, поддерживая артистов. Был один силач, который держал девочку гимнастку. Как блестели глаза Карины, которая смотрела за плавными изгибами этой девочки, мне не забыть никогда. Где-то внутри меня гложет червяк вины. Она могла бы сиять, но я оборвал её крылья. Теперь она — мои крылья, но я для неё ошибка молодости. Между нами всё сложно, но нам не быть порознь. Если всё получится, я помогу ей хотя бы продолжать заниматься любимым делом, найти ей место для её занятий и ребят, готовых у неё учиться. Она была слишком талантлива, так говорили о ней наши общие знакомые и её подруги. Карине завидовали участники её труппы. Возможно, кто-то из них мог устроить это, чтобы похоронить её вместе с её проблемами, не дать ей быть счастливой и успешной.

В подозрении на такой подлог у меня была моя мать, сам «балерун» или кто-то за ним стоящий. С моей матери всё, как с гуся вода, найти этого мерзавца представлялось на данный момент нерешаемой задачей, потому что в приоритете вернуть свою женщину и нашего ребенка. Пока я продолжал вынашивать планы, Мак объел всю вату с палочки, Ринка вытирала ему лицо и щёки влажной салфеткой. Представление подходило к концу и всех приглашали сфотографироваться с попугаем, медвежонком и обезьянкой. Макар тоже захотел, а я посмотрел на Карину вопросительно.

— Ладно, но только с обезьянкой, она менее опасна, — подумала она, глядя на всех троих животных.

— Макака, так макака. Идём, Мак, — подал я руку сыну.

— Ура, обезьянка! — парень спешил вперед меня, чуть-ли не тащил за собой.

Его сфотографировали с волосатой и страшной макакой. Я попросил нам два магнитика с сыном. Один вручил Карине, которая со слезами на глазах приняла его, вторую я спрятал в своей куртке. Фотографию пришлось ей тоже вручить, иначе шкет бы её испачкал или помял.

Выходили из цирка все счастливые. В руке Мак держал ещё и маленькую мягкую собачку, которую ему вручили в обмен на купон.

— Куда дальше, Зак? — спросила Карина.

— Поехали поужинаем? Я знаю один хороший ресторанчик, — сказал я ей, открывая им машину.

— Да, есть хочется! — кричал наш сын, залезая в детское кресло, пока я его пристегивал.

— Сыночек, ты не устал? Может домой?

— Нет, хочу с Заком кататься и есть, — насупился пацан.

— Ладно, уговорили, вези нас…

— Извозчик по гулкой мостовой… — я снова держал букет и подал его ей, когда она устроилась на пассажирском сиденье.

Вечер, по моему мнению, удался. Я очень сдержанно себя вёл, не навязывая ей своего внимания чрезмерно, чтобы моя женщина чувствовала комфорт и контролировала меня, хотя бы думала, что контролирует, пока я ей позволяю. Так вышло, что было уже восемь вечера, когда мы сели ужинать в ресторане. Я попросил вазу для букета Карины, заказал сыну теплый шоколад, ей глинтвейн, себе кофе. Мы пили в ожидании заказа, пока Карина не подала голос.

— Ты сам на себя не похож, Зак. Что ты задумал?

— Провести отличный вечер с семьей.

— Мы — не семья, — сказала она, сощурив веки.

Я пожал плечами и не смотрел на неё. Если она планировала расстроить этот день, то я просто это проигнорирую. В ресторане было достаточно народа, чтобы Ринка начала осматриваться и сравнивать себя с другими женщинами в зале.

— Даже не думай стесняться, милая, — стоило мне перехватить её обеспокоенный взгляд. — Ты прекрасна и лучше любой из них для меня и Макара.

Мы долго смотрели друг другу в глаза, пока не принесли заказ. Наши салаты: греческий для Карины, два цезаря для нас с Маком.

— Перекуси и согрейся, вечер выдался насыщенным, — сказал я ей. — Мак, тебе понравилось?

— Да, Зак! Было круто!

— Молодец, пацан! Кушай салат, скоро принесут второе, — на некоторое время воцарилась тишина, пока на заднем фоне играл джаз.

Карина расслабилась и приступила к еде, мир воцарился между нами снова, и я был этим доволен. Вечер закончился десертами. Напряженная до этого мать моего сына, наконец-то, смогла забыться и даже повеселела. Обнимая сына и вытирая его лицо салфеткой, пока тот щебетал, пересказывая все шоу в цирке. Они оба хотели спать, и это стало для меня сигналом.

Я оплатил счёт, забрал цветы, усадил обоих в машину и повёз по засыпающему городу к их дому. За окном была непроглядная тьма, когда мы подъезжали к нужному двору. Впервые я озаботился тем, что этот район небезопасен для проживания. Какие-то гаражи, минимум освещения улиц. Всё это мне не нравилось и представляло угрозу благополучию моих родных. Ругаться с Кариной я не стал, не та причина рушить хрупкое перемирие, тем более это ненадолго.

Встав у подъезда на паркинг, я повернулся к своим и увидел, что Карина дремлет, как и Макар. Я любовался своей любимой, едва касаясь, заправил выбившийся локон из её прически за ухо. Карина не любила шапок, прятала голову под капюшоном. Интуитивно я наклонился и ласково коснулся щеки губами, а потом поцеловал Карину в ушко.

— Проснись, принцесса, мы приехали.

Карина попыталась спрятать от меня чувствительную область, на что я рассмеялся. Оба пассажира проснулись.

— Зак, приехали? — спросил сын.

— Да, пацан, прибыли! Пора домой.

— Сыночек, потерпи до дома, — Карина зевнула, прикрывая рот ладошкой. — Сейчас я тебя искупаю и уложу спать.

Я помог выбраться и понес сына на плече домой.

— Давай, я сама, — попыталась отнять ребенка у меня Ринка.

— Неси букет, а я его донесу, — сказал я, подгоняя её к дому. — Заходи, давай, на улице темно.

— Нормально, как обычно.

— Да, я понял также, как и в подъезде обычно темно, — тащился я вслед за ней, доверяя её рефлексам и привычке.

— У нас на площадке горит.

— Ага, на площадке четвертого этажа, — заметил я.

— Ну, вот так домоуправление следит. Не буду же я на всех этажах лампочки менять, — буркнула мать моего ребёнка.

— Правильно, а кто им скажет? — спросил я. — Кто проконтролирует?

— Уж, точно не я, — фыркнула она, когда мы поднялись на четвертый. — Дальше мы сами.

— Открывай. Сын уснул уже, я внесу его. Не будешь же ты открывать дверь с ребенком на руках и с цветами?

— До этого так делала…

— С этого момента так не будет, — отрезал я. — Открывай.

Она открыла, и я внес сына. Стоял с ним в прихожей, осматриваясь. Ничего не изменилось, только я изменился. Чувство, что попал в прошлое. В этом Мухосранске, словно, аномальная зона, расправляло свои щупальца огромное нечто десятилетней давности.

— Поставь цветы, и я отдам тебе Мака.

Карина разулась и кивнула, исчезнув за дверью. Прошла мимо на кухню с вазой и налила воды, вернулась в прихожую и взяла с тумбы букет, снова ушла на кухню. В этом маятнике было что-то уютное и тёплое. Я любовался этими моментами, потом она раздела сына, унесла его в комнату и снова возникла в проёме, глядя на меня своими бездонными глазищами.