Сам я на бомбардировку, скажем, Лондона не поехал, и вообще приплыл к Британии ближе к шапочному разбору. На корвете, и прибыл не в Лондон, а в Дублин. Вообще-то в Ирландии ни один город бомбардировке не подвергся, только в Дублине был высажен десант — задачей которого было уничтожение исключительно английских солдат. А встречным ирландцам мои уже солдаты объясняли, что «мы не против ирландцев, мы наоборот стоим за свободу Ирландии от британского владычества». И все оставшееся от англичан оружие сразу ирландцам и отдавалось… нам-то такой хлам был вообще не нужен, у меня солдатики бегали уже с автоматическими магазинными карабинами, а офицеры — с пистолетами… Да, когда я говорил Александру Христофоровичу, что пистолет стоит за триста рублей, я не врал: он тогда столько и стоил. Но при массовом производстве цена несколько упала, раз так в шестьдесят — так что дать их офицерам, занятым в «управлении казенными крестьянами», стало вполне возможно…
За месяц с небольшим вся Англия была, как любил говорить один блогер из моего детства, вбомблена в кизяк. Были взорваны и сожжены все заводы и фабрики, а специально привезенные бригады «оккупантов» вывезли почти весь металл. Конечно, правильнее было бы называть это металлоломом, но и он лишним мне не покажется: те же рельсы очень удобно делать из переплавленного в мартенах железа…
Наполеон третий, вероятно, прыгал от радости потому что «русские дикари» отправились грабить все же Англию, а не Францию — но радость его была недолгой. Закончив с Британией те же самые корабли повернули к французскому берегу, а четыре уже упомянутых крейсера поднялись по Сене до самого города Парижа. По дороге развалив Гавр и Руан до состояния куч щебня, на что даже особо много снарядов не потребовалось, они приступили и к демонтажу столицы Франции. Последнее оказалось даже морально очень простым делам, ведь когда кораблики добрались до города, народу в Париже уже не осталось.
Франция — она все же несколько побольше оказалась, чем Британия, и вкизячивание этой страны затянулось на четыре месяца, но все намеченные работы были выполнены и в стране остался лишь один-единственный город. Орлеан, и его разваливать не стали потому, что тамошний народ сумел отловить Наполеона (третьего), которого — в обмен на обещание город не разрушать — передали моим солдатикам.
На всю эту операцию было задействовано около трехсот тысяч человек: двести тысяч из тех частей русской армии, которую я использовал «в крестьянском вопросе», и сто тысяч — это были подготовленные в моих (совсем моих) деревнях «простые мужики» — специально подготовленные. Еще некоторое количество войск (сугубо царевых) были задействованы в оккупации Сардинского королевства, причем Николай согласился с моими доводами и назначил Раевского Николая Николаевича герцогом Сардинским (и в России стало уже два герцога). Ну а губернатором Гибралтара стал назначенный лично мною полковник Иванов (Николай лишь утвердил его в воинском звании — «за Константинополь»).
Константинополь брали как раз войска под управлением Иванова, а конкретно — Пятый бронеходный полк. Причем бронеходами мужики сами себя назвали: в семикилограммовом «бронежилете» и стальной каске они ведь бегать практически не могли, а могли лишь идти. Неумолимо идти вперед под вражеским обстрелом: пуля из современной винтовки не то что пробить, а даже погнуть стальную пластину толщиной в линию не могла. А экипировка их только лично мною именовалась «жилетом», потому что сам «жилет» заканчивался посередине бедра, еще имелись наколенники и налокотники — а особо осторожные мужики еще и щитки на руки и на ноги цепляли. Понятно, что пуля в голову или еще куда-нибудь могла много неприятностей сотворить, но во время штурма Константинополя с русской стороны погибло чуть больше трех дюжин солдат.
Однако, понятно, одного Константинополя было маловато, и война на этом не закончилась. Уже кадровая русская армия пошла дальше: после того, как был занят Константинопольский вилайет, войска двинулись дальше и в течении двух месяцев заняли вилайеты Измид и Кастамуни на севере. А так как войска Паскевича уже заняли вилайет Трабзон, то черноморского побережья у османов не осталось. Но это на севере. А двигаясь в другую сторону русские (на самом деле в основном «мои») войска заняли вилайет Бруса, затем «материковую часть» вилайета Архипелаг (острова завоевывать не пришлось, там османских войск и не было) и, южнее, целиком вилайет Смирна. Ну а Паскевич, двигаясь с Кавказа, потихоньку прибрал вилайеты Карс, Эрзерум, Ван и теперь не спеша подгребал вилайет Мосул. Очень потихоньку, но вовсе не потому, что не спешил. Просто война — это отнюдь не стрельба по вражеским солдатам и захват городов и территорий…
Война — это, прежде всего, транспорт и снабжение. Войска причерноморских и присредиземноморских вилайетов снабжались (не очень хорошо, но все же терпимо) с помощью флота. А Паскевичу приходилось ждать, пока специально натренированные мужики не проложат по уже взятой территории железные дороги. Ну, хотя бы одну, да и то узкоколейную — но без нее воевать было бы просто нечем. Откровенно говоря, там и воевать было практически не с кем, османские войска, встретив отряды Паскевича, просто бегом спешили сдаться — но ведь у генерала задача состояла вовсе не в том, чтобы просто нахватать побольше пленных. Я в самом начале войны успел с ним обстоятельно побеседовать — и мы пришли к выводу, что «новые земли» нужно брать навсегда. Гарантированно пресекая любые попытки данное решение оспорить…
Откровенно говоря, мы оба опасались, что Николай не поддержит наши «экспансионистские замашки», но, к счастью, ошиблись. Император — после того, как вся европейская часть Оттоманской империи была освобождена от османского владычества, сам спросил у меня, а не получится ли заодно и австровенгров наказать за их хамское поведение. Франц, который Иосиф, действительно был хамом — но еще он оказался полным ссыклом: когда к австрийским границам подошли русские (опять «мои») полки, он тут же подписал договоры о передаче России остатков Румынской территории, провозгласил полную независимость Венгрии и, чтобы два раза не вставать, Богемии с Моравией. Ну а то, что Галиция вообще исконно русская земля, у него и сомнений не осталось. Понятно почему: я просто намекнул ему, что если его такое изменение границ не устроит, то он (лично) позавидует судьбам Наполеона третьего и британских аристократов: первого повесили на развалинах Версаля, а вот с аристократами так поступить не получилось. Потому что много их было, аристократов британских. И если королевская семья сгинула при расстреле Букингемского дворца и вообще всего Лондона, то аристократов пришлось по всей Англии отлавливать. Причем ловили сами англичане, которым популярно объяснили, кто виноват во всех их нынешних бедах, так что зачастую там и вешать было нечего, и из всей этой аристократии в живых остались лишь те, кто оказался в это время в далеких колониях. Но это тоже было лишь вопросом времени…
Еще я заехал в Стокгольм, где пообщался со шведским королем. Вообще-то парень оказался смелым, в чем-то даже героическим: когда на рейде Стокгольма появились четыре моих корвета и я попросил личной встречи с королем, он сам приплыл ко мне на катере (таким громким словом именовалась большая весельная лодка с каютой посередине), хотя прекрасно знал, что мои солдаты сотворили в Англии и во Франции. Но, кроме личного мужества, у него и ум оказался светлым, так что разговор у меня с ним получился довольно коротким:
— Уважаемый Жозеф-Оскар, — обратился я к нему по имени, а не по титулу, — у меня есть парочка вопросов для обсуждения. Один — с королем Норвегии, а другой — с королем Швеции. С кем бы вы посоветовали мне начать переговоры?
— Ну, давайте сначала поговорим о Норвегии.
— У меня, в связи с тем, что Норвегия слишком уж активно поддерживала Британию, появились некоторые претензии к этой маленькой, но удивительно наглой стране. Например, мне очень не нравится то, что норвежцы самым безобразным образом притесняют ближайших родственников подданных Императора Российского, а именно финнов и, даже в более серьезной степени, лопарей. Лично я считаю такое положение дел возмутительным, так что единственным способом закрытия этого вопроса я вижу передачу Финнмарка под управление лично мне, поскольку я как раз их притеснять не буду. А то, видите ли, я герцог, но собственного герцогства у меня пока нет.
