Мы с Артёмом ломанулись вниз по трапу бодрой трусцой. Одновременно зарычал мотор, и по грузовой аппарели съехал в густую траву УАЗик. За рулём Матти, рядом с ним — Таира с винтовкой в руках. Наши охотники. Замороженное мясо в холодильниках ещё есть, но мы уже научены горьким опытом — пополнять припасы надо всегда, когда предоставляется возможность. Бывало, что нас гнали, не давая передышки, неделями. Кладовые опасно пустели, бак с технической водой показывал дно, приходилось питаться одной кашей и ограничивать гигиенические процедуры для пассажиров.
Маяк действительно «пустой» — двери не заперты, проходы вниз и вверх открыты, всё вынесено подчистую до голых стен. Верный признак того, что — ну, разумеется! — кристаллов нет. Их почти нигде уже нет, а так, чтобы оба — и вовсе один шанс на… Сколько мы там осмотрели? На много, в общем. Один раз сорвали куш — полностью исправный комплектный маяк. Срез там, правда, был — до сих пор иной раз в кошмарах снится. Аборигены самоубились так изобретательно и страшно, что даже ко всему привычная Ольга молчала потом двое суток. Зато — два целеньких кристалла, как с куста. Тогда нас ещё не научились находить так быстро, и мы, тщательно избегая приглядываться к окрестностям, залили под пробку энерготанк дирижабля и зарядили все акки. Уходя — сняли кристаллы. Впервые. Подумать только, когда всё начиналось, мы восстанавливали маяки, а теперь — грабим. Про то, чтобы включать сигнал, давно уже речи нет — ещё не хватало вопить на весь Мультивесум: «Мы тут!». Нас и без этого находят с каждым разом всё быстрее.
Мы вынули из сумок кристаллы, я разомкнул ферму привода, Артём их вставил. Привычная операция. Вскоре энергосъёмник затрещал сеткой разрядов, а мы, включив зарядный терминал, поспешили наружу. Дирижабль, аккуратно подрабатывая пропеллерами мотогондол, наползает хвостовым отсеком на башню — стыкует приёмный интерфейс. Иван смотрит с прогулочной палубы, командуя в переносную рацию — значит, на рычагах Машка с Лёшкой. Юнги тренируются, пока обстановка спокойная. Теперь они — младшие курсанты в экипаже, Настя и Василиса уже в полных правах. Второй навигатор и второй механик. Настю, если честно, можно смело считать первым — она, как беглый Корректор-расстрига, куда лучше чувствует Дорогу, чем её папаша — довольно посредственный, между нами говоря, м-оператор. Ей бы по основному профилю мир спасать — но куда там. Культу Искупителя глубоко плевать, что она приёмная. Дочь Основателя — значит, обязана Искупить. Приходится ей с нами болтаться, хотя скоро двадцать барышне. Красива она стала настолько, что даже у меня иной раз сердце ёкает, а толку? Чёрта с два это сделало её счастливой.
Пассажиры, пользуясь случаем, гуляют. Гондола, когда-то казавшаяся нам такой просторной, комфортной и роскошной, теперь напоминает коммуналку. Места пока всем хватает, но пробежаться ногами по настоящей земле — дорогого стоит. Тем более — искупаться в море. Ленка, любовь моя рыжая, машет мне полотенцем, пробегая мимо в купальнике. За ней — Светлана, жена Ивана и Ольга — э… кто-то там Артёма. «Мать его детей», точнее всего. Если сплетничать о запутанных семейных отношениях нашего навигатора, то самая «прям жена-жена» ему, пожалуй, Алистелия. Вон она, пасёт выводок детей, не разделяя, где чьи. Старший в их компании — мой сын, ему в этом году будет семь, если мы сможем как-то определиться с календарём, временной линией и последствиями жизни под сенью работающего мораториума. Теперь у всех возраст плюс-минус лапоть, так вышло. Вон он, сидит на берегу, строит приливную станцию из камешков и веточек. Его даже Ленка чаще зовет Инженером, чем по имени. Младшая — двухлетка Марина Артёмовна, второй ребенок Ольги. И всё же, хоть и не моё это дело — любовь у писателя, пожалуй, всё-таки с Алистелией. Это даже слепому видно. Уникальная тётка, повезло Артёму с ней. И умница редкая, и характер покладистый до изумления. Не ревнует к Ольге вообще. А вот та нет-нет, да и цыкнет на неё ядовитым зубом, хотя это хуже, чем котика пинать. Котик хоть в тапки нассыт потом, а Алька даже не обидится.
Ольга всё ещё хороша, и даже сейчас, после двух родов, не могу не проводить взглядом нижнюю часть её купальника. Но простить того, что больше не выглядит на двадцать, она нам с Артёмом не может посейчас, хотя пять лет прошло. Можно подумать, не её красивой задницей тот рычаг включило…
Дирижабль пристыковался, пошла зарядка. Надеюсь, на этот раз успеем набрать полный. Когда удастся в следующий раз — не угадаешь. Этот маяк — один из последних, обозначенных в лоции Первой Коммуны. Теперь он тоже засвечен. К некоторым мы возвращались, и даже не один раз — особенно в тех местах, где нет местных и трудно долго держать засаду. Но с каждым разом это всё опаснее. Культ Искупителя втягивает в себя новые силы, и жаждущих крови наших детей становится всё больше.
Вот они, носятся, глаза выпуча, Искупители наши. Тимоха Сергеич по кличке «Инженер» бросил свою приливную конструкцию, догоняет натрясшего туда песка Ваньку Артёмыча. Этот весь в Ольгу, рыжий и вредный, но отчаянно храбрый. Даже на Конграта, боевитого сына Таиры, черноглазого и черноволосого, наскакивать не боится. Хотя у того насчёт в лоб закатать — вообще не задержится. Весь в маму. Сильный пацан, легко поднимает на плечи любую из двух сестёр — хоть белобрысую Вилору, хоть рыжую Герду. Они его за это, насмотревшись старого фильма, дразнят «Кинг-Конгом». Но любя. Его сложно не любить: весёлый и добрый, вспыльчивый, но отходчивый.
— Инженер, отпусти Ванюшу! — волнуется Алистелия.
— Юш, Юш! — смешно переживает его младшая сестра за сохранность брата. В воду не лезет, боится.
— Макай его, Конг! — подзадоривают две шестилетки. Эта троица вообще очень дружная, Тимоха и Ванька с Маринкой чуть сбоку всё же.
Наконец все кучей с хохотом валятся в прибой. И вот этот детский сад хотят под нож? Не дождётесь.
Чёрт его знает, как так произошло, но Культ Искупителя окончательно превратился в кровавый пиздец самого инфернального толка. Дзен-сатанизм какой-то. Мы неспешно летали по Мультиверсуму, восстанавливали маяки, торговали тем-сем попутно, брали поисковые и спасательные заказы, подбирали в заброшках, что плохо лежит, и чувствовали себя прекрасно — а оно где-то зрело. Зрело-зрело, и прорвалось таким мутным фонтаном, что нам осталось только бежать, прихватив семьи. Вот, бежим с тех пор. Летающий ковчег, точнее, «Летучий голландец». А как иначе, если все уверены, что Мультиверсум спасёт кровь наших детей? Уже не какого-то конкретного — а всех и каждого. Включая Ольгиных, Ивановых и даже приёмную Настю.
Сначала речь шла о том, чтобы найти среди них Искупителя и отправить «Искуплять». Как именно — не уточнялось. К нам с этим почти вежливо подъехала Кафедра, а Конгрегация, к которой мы обратились за разъяснением, внезапно её поддержала. Давайте, мол, дорогие Основатели, подайте нам Искупителя, кровь от крови и плоть от плоти вашей. Раз уж выбрали вы этот путь. Мы не стали объяснять, что путь этот жопой накрылся в буквальном смысле. Мы сказали: «Спасибо, что-то не хочется». Но не сильно напряглись, решили, что недоразумение. Однако не тут-то было. Пока мы мотались по маякам, оказалось, что искупать надо уже непременно кровью.
«Принесите-ка мне, звери,
ваших детушек,
Я сегодня их за ужином
скушаю!»…
Чёртов Сандер, который выдернул нас оттуда, не дал мне закончить и стать Искупителем самому. «Еет — пака!» — и мы уже сидим такие в гостиной, почти высохшие, слегка безумные, но не при делах. И оказывается, что нас тут полгода не видели и уже почти списали в безвозвратные. То ли мораториум так раскочегарился, то ли не стоит играть с мироформирующими силами.
